Дезинформация. Тайная стратегия абсолютной власти - Ион Михай Пачепа

«Сталин, обладавший потрясающим пониманием пропагандистского потенциала искусства, уделял особое внимание кинематографу. Он видел, что советские кинофильмы оказывают сильное эмоциональное воздействие» {549}. Сталин «хотел, чтобы наша кинематография создавала только шедевры. Он был убежден, что под его блестящим руководством и личным контролем так оно и будет» {550}. Он не колеблясь использовал свою власть. «Если он приказывал снять фильм, его снимали. Если приказывал прервать съемку, ее прерывали. Это происходило множество раз. Если Сталин приказывал уничтожить законченный фильм, его уничтожали. Такое тоже бывало не раз» {551}.

Советская власть также с радостью использовала американские виды искусства для пропаганды своего дела и обеспечения интересов в США. Американские коммунисты к 1940 году установили полное влияние на народную музыку и в существенной степени подчинили ее своим потребностям. Коммунистическая партия США, по существу, являлась филиалом Советского правительства. «Народные песни стали официальной частью празднеств Коммунистической партии» {552}. При помощи музыки хотели обеспечить впечатление того, что компартия является «национальной по форме и революционной по содержанию» {553}.

В самом Советском Союзе народные певцы не ценились в такой же мере. Искусство коренного населения рассматривалось в качестве контрреволюционного, поскольку, как и большинство древнего искусства, оно носило религиозный характер. И так как оно считалось контрреволюционным, то его уничтожили в 1920-х и 1930-х годах {554}. В некоторых случаях это сделали с беспощадной жестокостью.

С незапамятных времен по дорогам Украины бродили народные певцы, почти всегда слепцы. Их называли лирниками и бандуристами. Они были беззащитны, но никто их никогда не трогал и не обижал. Обидеть слепого – что позорнее?

И вот в середине тридцатых годов объявили о созыве первого Всеукраинского съезда лирников и бандуристов. От всех народных певцов требовалось собраться и обсудить, что делать в дальнейшем. «Жить станет лучше, жить станет веселее», как сказал Сталин. И слепые поверили. Они пришли на съезд со всех концов Украины из маленьких, забытых деревень. Говорят, их собралось на съезде несколько сотен человек. Это был живой музей, живая история страны. Все ее песни, вся ее музыка и поэзия. И почти всех их расстреляли, почти всех этих несчастных слепцов убили {555}.

Народных певцов убили, потому что полным ходом шла коллективизация, советская власть уничтожила кулачество как класс, а эти певцы пели песни сомнительного содержания. Песни цензуру не проходили, ведь их не могли представить на утверждение. Их не записали. «Ведь слепому просмотренный и исправленный текст перед глазами не положишь. И приказ на бумажке ему не напишешь. Слепому надо все в устной форме внушать. А в устной форме – слишком долго. И бумажки к «делу» не подошьешь. А тут и так времени не хватает. Коллективизация. Механизация. Проще расстрелять. И расстреляли» {556}.

Уничтожив этих носителей устной традиции, советское руководство уничтожило также значительную часть собственной культуры. «Когда расстреливают народного певца, странствующего сказителя, то вместе с ним уничтожают многие сотни великих музыкальных произведений. Произведений, никогда и никем не записанных. И уничтожают навсегда, бесповоротно. Потому что другой певец – это уже другие песни» {557}.

Со временем советским руководителям захотелось показать миру, что у них есть родная культура, поэтому они создали нового народного певца и поэта. Поэзия Джамбула Джабаева якобы создавалась на казахском, а затем ее перевели на русский язык. Его творчество изучали в школах. Единственное: Джабаев не писал песни, а переводчики не читали по-казахски. «Так называемые переводы его несуществующих стихов были написаны русскими поэтами, а те даже не спрашивали разрешения у нашего великого народного певца» {558}. Подлинную устную традицию заменили рассказы и песни, которые служили потребностям партии, подобно тому, как ложные истории о руководителях католической церкви подменили правду о них.

После смерти Сталина в 1950-е годы советских артистов часто посылали за границу, чтобы распространять идеи Коммунистической партии. В 1954 году некоторые известные российские исполнители давали серию концертов в Великобритании в рамках «англо-советского месячника дружбы». Их выступления «напоминали прежние дореволюционные «празднества»: зрителям настоятельно рекомендовали покупать определенные газеты и вступать в определенные общества, танцоры выступали на сцене на фоне британских и советских флагов вместе с различными официальными лицами и представителями дипломатического корпуса, включая… советского посла» {559}.

«Согласно Марксу, религия была опиумом народа, и советский театральный мир еще раз ясно напомнил об этой концепции. Некоторые балетные постановки умышленно представляли религию в жалком и мерзком виде» {560}. Конечно же, постановки выбирали с политическими, а не с художественными целями.

Удивительно, как творческие работники нации, которая дала миру такие произведения, как «Лебединое озеро» или «Жар-птица», могли добровольно, без указания сверху, создать «Родные поля»[59] или «Татьяну»[60] . В качестве примера как-то приводилось, что Министерство культуры в 1958 году дало указание, чтобы каждый театр оперы и балета раз в год осуществлял постановку одного современного балета. Если в репертуаре театра это не учитывали, то секретарю парторганизации театра вменялось в обязанность проследить за выполнением этого указания {561}.

В Советском Союзе не существовало такого понятия, как независимый журнал. Как пояснила в 1961 году Антидиффамационная лига[61] , «все общедоступные публикации, появляющиеся в СССР, жестко контролируются государством, и любое мнение, высказанное в газете, соответствует официальному мнению» {562}. Один из советских писателей жаловался: «Практика царской цензуры бледнеет по сравнению с политикой советской власти» {563}.

Эрвин Пискатор и подтасовка им фактов относительно Пия XII в спектакле «Наместник» являлись продуктами этого общества.

Глава 16

Рольф Хоххут

Эрвин Пискатор, переработавший восьмичасовой сценарий Хоххута о Ватикане в скандальную пьесу «Наместник», в 1966 году покинул этот мир. Рольфу Хоххуту требовался новый исследователь-историк, и в этот период в его жизни появился Дэвид Ирвинг. Ирвинг был английским писателем, получившим специализацию на истории Второй мировой войны, и он стал соавтором Хоххута и другом всей его жизни.

Во время поездки в Германию в 1969 году Ирвинг познакомился с Робертом Кемпнером, одним из американских обвинителей на Нюрнбергском процессе. Позже в письме директору ФБР Эдгару Гуверу Кемпнер характеризовал Ирвинга как «нервного молодого человека с признаками психического расстройства», позволявшего много «антиамериканских и антисемитских высказываний» {564}. В речи, произнесенной в Канаде, Ирвинг действительно произвел впечатление человека с психическим расстройством, громогласно выразив свое презрение и ненависть к людям, говорившим о холокосте:

«И это была не просто насмешка. Надо было быть совершенно бестактным, чтобы произнести, например, такие вещи: «На заднем сиденье автомобиля Эдварда Кеннеди на острове Чаппакуиддик[62] погибло больше женщин, чем в газовых камерах Освенцима». Разве это не бестактно? А как насчет такого высказывания: «Я создаю специальную ассоциацию, посвященную всем этим лгунам, всем тем, кто пытается одурачить людей утверждениями, что они были в этих концентрационных лагерях, так называемым выжившим жертвам Освенцима, выжившим жертвам холокоста и прочим лгунам, всем этим придуркам». Бо́льшую бестактность просто трудно себе вообразить. И приходится быть бестактным, чтобы признать, что такие люди заслуживают нашего презрения» {565}.

Позже Ирвинг издал “Hitler’s War” («Гитлер во время Второй мировой»), книгу с целью, как он выразился, смыть «с бессловесного и запретного надгробья накопившиеся за годы сажу и грязь» и явить истинного Гитлера, чью репутацию, как утверждал Ирвинг, опорочили {566}. Ирвинг изображал Гитлера рациональным, умным политиком, имевшим целью лишь преумножение и процветание Германии {567}. Ирвинг обвинял Уинстона Черчилля в эскалации войны {568}, утверждал, что Гитлер ничего не знал о холокосте, и объявил премию в одну тысячу фунтов стерлингов тому, кто предоставит хоть какое-нибудь письменное распоряжение Гитлера о массовом уничтожении евреев {569}.

В подстрочном примечании Ирвинг ввел следующий тезис: письмо, направленное президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом Невиллу Чемберлену 3 сентября 1939 года с обязательством поддержать действия союзников, представляло собой фактически «объявление евреями войны Германии», что оправдывало «интернирование» немцами евреев в европейских странах {570}. Антисемитизм Ирвинга дошел до попытки объявить «Дневник Анны Франк» подделкой {571}.