Краткая история аргентинцев - Феликс Луна

Конфликт продолжился. Хотя, как это часто бывает в Аргентине, сначала он затих, но уже в апреле 1955 г. разразился с новой силой. В июне, после принятия ряда новых антиклерикальных законов, в день праздника Тела и Крови Христовых состоялась процессия. Огромная толпа, несмотря на запреты полиции, прошла от Майской площади к площади Конгресса. И там Перон, всегда в подобных ситуациях игравший роль арбитра, совершил еще одну ошибку, кажущуюся невероятной. До этого он открыто не стоял во главе борьбы с церковью, хотя было очевидно, что он поддерживал антиклерикальные меры. Иногда казалось, что Перон был готов пойти на примирение, однако затем принимались меры, вновь обострявшие конфликт. И конечно, церковные круги, особенно светские католики, с каждым разом все больше объединялись во имя зашиты религии. Эта цель не была политической, что придавало большую силу сторонникам церкви.

Огромной ошибкой Перона стало обвинение участников процессии в сожжении аргентинского флага. Сразу стало известно, что они были невиновны и что флаг сожгли в местном комиссариате. Это заставило военных (в основном из состава авиации и флота) ускорить проведение государственного переворота.

Дальнейшее хорошо известно: бомбардировка Майской площади 16 июня 1955 г. самолетами ВМС и гибель нескольких сотен человек. На самом деле организаторы бомбардировки хотели убить Перона, который в тот момент находился в здании министерства вооруженных сил. В ту ночь на Буэнос-Айрес и города провинции обрушились все возможные несчастья. Были подожжены и разграблены церкви, и Перон не сумел помешать этому. Эти события затмили отчаянную бомбардировку на Майской площади, приведшую к сотням погибших. Сожжение церквей произошло в момент, когда правительство имело полную информацию о ситуации в стране. Поэтому если поджигатели и не были посланы правительством, то, по крайней мере, они воспользовались попустительством полиции, пожарных, репрессивных органов.

Перон начал действовать так же, как в 1953 г., когда после крайне жестких мер против оппозиции он предложил амнистию. В момент, когда страна ожидала от правительства репрессий в отношении лиц, совершивших покушение на президента и убивших стольких людей во время бомбардировки Майской площади, Перон выступил с мирной инициативой. Он предложил оппозиционным партиям стать полноправными членами политической системы и заявил, что отказывается от звания лидера революции (так он выразился) и впредь будет лишь президентом страны. В качестве конкретной меры он впервые разрешил оппозиционерам выступить по радио. Первым, кто воспользовался этим, стал Фрондиси, и это произошло 31 июля 1955 г.

Великому мыслителю XIX в., Алексису де Токвилю, принадлежит фраза, применимая к данной ситуации: самый сложный момент для плохих правительств — это когда они начинают реформировать сами себя. Не то чтобы режим Перона был всегда и во всем плохим, но в политике ему были свойственны вседозволенность, преследование оппозиции, нежелание понять, что оппозиционер — это соперник, а не враг. Когда режим начал меняться, когда ушли в отставку его наиболее одиозные деятели, когда лидерам оппозиции дали возможность обратиться к стране — в этот момент система зашаталась.

Оппозиционеры восприняли предложение о примирении без энтузиазма. Они согласились выступить на радио, потому что это было им выгодно, но они не верили в искренность власти. Тем не менее Перон поменял свою команду. Он избавился, например, от министра внутренних дел Анхеля Борленги, от главы пропагандистского аппарата Рауля Апольда, от начальника полиции, то есть от охранительных элементов системы. Политика примирения продолжалась в течение двух месяцев, а 31 августа все радиостанции страны передали, что Перон подал в отставку с поста президента.

Видимо, именно 31 августа он решил покончить с политикой примирения. Перед толпой народа, собравшейся на Майской площади, Перон выступил с абсолютно неадекватной речью, ставшей еще одной из его необъяснимых ошибок. Я разговаривал с некоторыми видными деятелями перонизма, и Оскар Альбриеу, бывший в 1955 г. министром внутренних дел, сказал мне, что он разговаривал с Пероном в полдень 31 августа и тот был абсолютно спокоен. Однако после обеда его поведение полностью изменилось. Перон выступил с речью, в которой пригрозил смертью своим врагам и сказал, что за каждого убитого перониста заплатят жизнью пять оппозиционеров. Эта знаменитая речь (она еще жива в памяти аргентинцев) заставила небольшую группу заговорщиков поднять восстание, так как они считали, что другого выхода не было: или ждать смерти, или начать восстание и свергнуть режим.

Шестнадцатого сентября в Кордобе поднял мятеж генерал Эду-ардо Лонарди, и об этом нужно рассказать подробнее, потому что это очень интересно. Лонарди находился в отставке, не командовал военными частями, но был убежден, что достаточно создать антиперонистский очаг, продержаться несколько дней, и ситуация в стране кардинально изменится. За исключением флота, решительно настроенного против Перона, в вооруженных силах существовало равенство сил. В сухопутных частях почти все поддерживали правительство, и в авиации также многие выступали за Перона. Тем не менее оказалось достаточно создать антиправительственный очаг в Кордобе (это дало надежду противникам Перона по всей стране), как режим начал разваливаться.

Важно отметить, что никто не вышел защищать правительство Перона, которое и не пыталось организовывать свою защиту. Ходили слухи, что правительство хотело дать оружие рабочим, но министр вооруженных сил генерал Умберто Coca Молинас выступил против этого. Согласно другим заявлениям, сделанным в изгнании, правительство не стало сопротивляться, чтобы не нанести непоправимый вред стране.

Обращает на себя внимание решительность, с которой действовали восставшие (они назвали свое движение «Освободительной революцией»), неопределенность сил, пришедших на смену Перону, и действия самого Перона. Сначала он занял пост министра вооруженных сил и попытался вести операции против восставших, затем закрылся в президентском дворце и, наконец, обнародовал очень двусмысленное, противоречивое заявление об отставке. Генералитет долго изучал это заявление, пока группа молодых офицеров не убедила генералов считать этот документ прошением об отставке.

При анализе событий нужно иметь в виду множество факторов, о которых я не буду говорить подробно. Во-первых, потому, что они нелицеприятны, а во-вторых — из-за недостатка доказательств. Речь идет о поведении Перона на посту президента в последние годы. Складывается впечатление, что смерть Эвиты сломала что-то в его душе. Перон мог быть презираем оппозиционерами, но все-таки в стране его уважали. Он вел скромную жизнь, много работал, наслаждался властью, но о его личной жизни ничего не было известно. После смерти Эвиты он стал проявлять интерес к школьницам, а позднее вступил в любовную связь с четырнадцатилетней девушкой (Перону тогда было почти шестьдесят лет), которую поселил в президентском дворце. Перон появлялся с ней на публике, например, во время кинофестиваля в Мар-дель-Плате в апреле 1954 г. и на боксерских поединках. Кроме того, у него появилась привычка совершать поездки по городу на мотоцикле.

Я считаю, что именно такое поведение охладило любовь масс к Перону. Я не говорю, что люди перестали любить его, но они уже не уважали Перона и поэтому не выступили в защиту социальных завоеваний и перонистской системы, хотя она и улучшила качество жизни народа. Аргентинский рабочий класс в конце правления Перона жил гораздо лучше, чем за десять лет до этого. Зарплаты и покупательная способность заметно выросли, действия профсоюзов в социальной сфере шли на пользу обществу. Пенсионная система, в конце 1954 г. распространявшаяся лишь на несколько профсоюзов, охватила более широкие слои населения. Верно, что Перон финансировал Второй пятилетний план за счет пенсионного фонда, но это не было критично и могло продолжаться еще несколько лет. Бесспорно, люди жили лучше при Пероне и тем не менее, когда возникла опасность свержения правительства, народ не выступил в защиту того, кто создал ему лучшую жизнь. 20 сентября генералитет принял отставку Перона, и вскоре он нашел убежище в посольстве Парагвая. Так закончился очередной этап в развитии перонизма.

И последнее замечание: когда Перон находился в эмиграции в Парагвае, вероятно, он был самым дискредитированным человеком в Аргентине, даже среди своих сторонников, обвинявших Перона в том, что он, действующий генерал, не стал защищать режим. Стала достоянием общественности личная жизнь Перона, открылись многие нелицеприятные дела режима, и, несмотря на это, восемнадцать лет спустя Перон вернулся к власти. Это доказывает, что в политике ни в чем нельзя быть уверенным до конца.