Былина железных душ - Вячеслав Ларин

Но Беленир вместе с конём остались стоять на месте, ибо прикрывали Волнозора, который стрелял по ведьме из лука. Между тем старуха схватила какую-то склянку и, раздавив её своими длинными жилистыми пальцами, бросила её себе под ноги. Оттуда повалил дым смрадный и укутал Егу в серое облако. Всесвятлир и Брисинор, не успевшие даже поднять на старуху меча али топора, без чувств повалились на землю стылую, на каменистую россыпь. А Ега, скрывшись в дыму и полумраке от некоторых стрел Волнозора, а от каких вёртко уклонившись, схватила под одну руку одного воина, а под другую – другого, и показавшись Белениру, крикнула:

– Намечается сегодня хороший ужин! – и злобная старуха вместе с Всесвятлиром и Брисинором исчезла в облаке вонючего дыма. Беленир с горечью внял сим словам и безнадёжно повесил голову. Ведь он не мог бежать вдогонку, ибо дым бы усыпил и его. Волнозор же ещё долго всматривался вслед коварной ведьме, силясь её разглядеть сквозь марево едкое и ночную темень. Но он не увидел её: старуха проклятая сгинула за холмом, что немым богатырём вздымался из земли уже долгие века.

– Не стоит отчаиваться, не надо вешать голову! – провыл немного тоскливо волк. – Оплошал я нынче, но в следующий раз справлюсь я с ведьмой.

– Куда ж тебе с ней совладать, когда ты только что опозорился в бою? – спросил Волнозор. – Готов поспорить, что даже если мы поможем тебе, ты все равно не победишь её. А тех двоих она съест непременно.

– Те двое – мои друзья и добрые воины! – вставил Беленир, оторвав свой взгляд от земли. – И я не позволю ей так просто с ними расправиться.

– Этот поход будет бесславным и подлым, коли мы бросим их там, а сами уйдём, воспользовавшись тем временем, пока их жрёт бабка древняя, Ега жилистая! – заржал конь, решив произнести и своё слово, дабы вспомнили все о его мудрости и велеречии да прислушались к его верному совету.

Тогда Беленир, смекнув, свистнул волку:

– Беги сюда и подставляй мне свою спину вместо седла: погонимся мы за Егою! – Гвиулис неохотно подошёл к витязю и дал взобраться тому на себя. Когда Беленир устроился поудобнее, Волк Серый, разнюхивая следы ведьмы, поплёлся вперёд по холмам крутым да по каменистым кручам, а вслед за ним поскакал на коне богатырском Волнозор. Из-за облаков, наконец, проглянула луна, осветив им дорогу. Путь лежал на запад, так что витязи, миновав небольшой лесок, заметно отклонились от дороги в дом Каукиса. Несколько часов они неслись под луною, взбираясь на взгорья и спускаясь, и, перейдя ручей, вошли в ельник.

– Это земля Еги – лес Темнобор! – рёк Гвиулис. – Далее ее владенья, они начинаются за Чёрным Ручьём!

Колючие ветви хвойных дерев тотчас вцепились витязям в головы, словно пытаясь помешать, а мухоморы закраснели внизу, точно маня к себе. Навстречу путникам, из глубины старого леса, выполз туман. И вдруг послышался громкий крик и хруст. А потом кто-то мерзко завизжал и тотчас перестал. Беленир и Волнозор глянули вниз: это Космач придавил случайно карлика уродливого, третьего слугу Еги, сломав тому копытом позвоночник и шею. Наверно, карлик стерёг здесь витязей и должен был незаметно их пырнуть ножом. Но, как видно, он заснул на дозоре, и конь его раздавил. И теперь подлец лежал бездыханным под каким-то кустом.

– Вот и третий готов! – сказал Беленир, а Волнозор лишь усмехнулся. – Пойдём дальше, нет времени смотреть на уродца.

Пройдя немного по тому ельнику, путники остановились: невдалеке, среди густых еловых зарослей, в сущей темноте, забрезжил огонь. Первым его заметил Волнозор, ибо имел острое зрение и был внимательнее Беленира:

– Огонь, – молвил он шепотом, нагибаясь под сырыми ветвями. – Это либо горит лучина, либо топится очаг.

Тогда двое витязей тотчас слезли один с волка дикого, чему тот был оченно доволен, другой с коня доброго, да пошли впригинку в сторону огня, стараясь не шуметь. Вскоре они, пройдя неглубокую сырую лощину, оказались на её краю и оттуда увидели в нескольких саженях ветхую хижину, избёнку малую, укрытую в ночной мрак, а поодаль от неё покосившуюся сараюшку. Изба эта была огорожена невысоким белым тыном, и лишь потом путники заметили, что он был сложен из обглоданных человечьих костей и черепов. Стояла избушка на четырёх дубовых подпорках, словно бы на ножках. В одну-единственную дверь вела лестница, а сама дверь была обита человечьими костями, и вместо ручки у неё была прогнившая человечья ладонь. Покосившиеся стены избы были сложены из толстых и добротных дубовых брёвен, поросших мхом да лишайником, а по четырём сторонам глядели небольшие и узкие окошки. На каждом окошке слабо горела лучина, освещая маленький дворик и, видно, приманивая путников. Одно из окон было открыто, и оттуда вовсю валил чёрный и смолистый дым: дом топился по-чёрному, так как в крыше не было трубы. А кровля этой избушки была сделана невесть из чего: то ли из соломы, то ли из мха, и вся была тёмная и страшная, а кое-где на ней выросла берёза белая, спустив свои прекрасные кудри вниз – единственное украшение уродливого и кособокого дома, такого же старого и мерзкого, как и сама Ега.

– Вот она изба Еги! – промолвил Волнозор, стараясь не показать свой страх. – Избушка на курьих ножках, что раз в три года, три месяца и три дня вертится кругом по старому присловью да по древнему сказанью. А погляди-ка на забор, – уже едва скрывая ужас продолжил берегин и утёр со лба пот. – Он из костей построен! И все обглоданные! Небось и наших братьев берегинов немало пошло на такой тын. Вон и черепа даже. О-о-х. Свою бы голову уберечь, а то мне рановато ещё помирать.

– Свои головы убережём, – ответил Беленир твёрдо. – Главное освободить моих друзей и ведьмину голову на кол насадить! И не таких побеждали. Я морское чудище убил, не то что какую-то людоедицу.

Пока же Беленир и Волнозор лежали на краю лощины, из окон избушки стали доноситься крики злобного и грубого голоса, по всей видимости, голоса Еги и крики о помощи двух витязей. Ега то напевала в нос какие-то старинные песни, то говорила стихами, которых никто и никогда кроме разве её жертв не слышал. Но вскоре она смолкла и стала расхаживать по скрипучему полу, мерзко посвистывая при этом. И вдруг она выскочила из избёнки и опрометью кинулась к сараю, что приютился поодаль от дома.

– Иди освободи наших спутников, а я постою на