Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не успели высохнуть типографские чернила, как вся секретность взлетела на воздух. «Я знаю, что мы играли с динамитом, – объяснял позже Мастерс. – Мы хотели закончить работу и собрать максимум данных, пока не обрушилась крыша. Странно, что этого не произошло раньше».
В ноябре 1964 года культурно-политический журнал Commentary пригласил психиатра-фрейдиста Лесли Х. Фарбера для разоблачения самой грязной из тайн Сент-Луиса. Свой сенсационный комментарий он подал в грамотном, временами юмористическом, дискурсе о разделении эроса и настоящей любви в жизни современной Америки. «Я убежден, что за последние пятьдесят лет секс стал практически нежизнеспособным в качестве обычной человеческой практики», – печально подытоживал Фарбер. Рассматривание секса в научный микроскоп означало «изъятие его из всех традиционных дисциплин вроде религии, философии, литературы, которые всегда воспринимали секс как человеческий опыт». В качестве главного доказательства своего утверждения Фарбер упоминал все телесные экзерсисы, происходящие в лаборатории Мастерса, а также «цветную видеосъемку <…> во всех подробностях показывающую все фазы цикла сексуальных реакций человека». Фарбер описывал обнаженных безликих женщин-добровольцев, которые явно использовали «техники аутоманипуляции», чтобы достичь пика наслаждения самостоятельно, а не традиционным дедовским способом в миссионерской позе. Таинственная мощь женского оргазма, показанного в фильме, и восхитила, и ужаснула бедного Фарбера. Его эссе, далекое от привычных для журнала антикоммунистических выпадов и новостей о кризисе в Секторе Газа, дало достаточно информации другому журнальному писаке, который использовал определение «лакомый кусочек порно для интеллектуалов». С притворным негодованием Фарбер стал распространяться о проблемах секса в Америке. Он оплакивал гибель веками устоявшейся романтики, «полной мягкого света, музыки Брамса, благовоний и поэзии». Он писал, что девушки, участвовавшие в эксперименте в Сент-Луисе, стали не «королевами куртуазной любви», но «лабораторными девами», способными включать и выключать свой сексуальный пыл одним движением рычага. «Должен признаться, проект доктора Мастерса сам по себе интересует меня намного больше, чем собственно его открытия, – признавался Фарбер. – Этот проект поражает меня как редкое, но при этом восхитительное предприятие, которое, несмотря на намерения автора, выходит за изначальные пределы скромных научных границ, становясь живой аллегорией современной дилеммы об образе человека, – но в то же время он готовит нашему будущему новый Иерусалим. И именно такие предприятия, будь они конструктивными, расскажут и покажут нам больше, чем рукотворное искусство».
Несмотря на все брожения, Фарбер очень правильно предугадал грядущий культурный перелом. К середине 1960-х в Америке назревала настоящая революция, подогревавшаяся свободами и ожиданиями, связанными с выходом таблеток для контроля рождаемости, которые любая американка могла купить в тех же аптеках, где мужчины годами покупали презервативы. Оргазм стал боевым кличем личной свободы, неотъемлемым правом каждого человека. «Из всех открытий, сделанных сексологами, женский оргазм привел к самым впечатляющим последствиям», – писал Фарбер в наименее ироничной и наиболее недооцененной части своей статьи. Действительно – не сделай Фарбер такого признания, его статья считалась бы подтверждением того, что предоставленные Мастерсом и Джонсон клинические доказательства напрочь разрушают псевдонаучную теорию Фрейда. Те, кто разобрался в длинном списке открытий Мастерса и Джонсон в области человеческой сексуальности, вскоре осознают глупость и скрытую мизогинию старого мастера из Вены, предполагающего, что мужская сексуальность стоит выше женской.
Почти шестьдесят лет тонны американских книг и статей по психоанализу повторяли доктрину Зигмунда Фрейда о том, что между клиторальным и вагинальным оргазмами есть существенная разница. По Фрейду, в период полового созревания, когда эмоциональная привязанность девочки смещается от матери к отцу, ее сексуальные ощущения сосредоточиваются на клиторе «как на объекте, заменяющем пенис». В этот период незрелости, писал он в 1910 году, зарождающаяся сексуальность девочки «носит полностью маскулинный характер», и она при этом «получает удовольствие с помощью клитора, как делает мальчик с помощью пениса». Психоаналитики фрейдистской школы разработали целую схему, построили целый психосексуальный карточный домик вокруг этих непроверенных утверждений. Женщины, предпочитавшие клиторальный оргазм, считались мужеподобными, невротичными, «фригидными», либо им приписывался полный набор смешанных переживаний, в то время как женщины, испытывавшие вагинальные оргазмы, считались женственными, зрелыми и нормальными. Учитывая, что в середине 1920-х годов фрейдистский психоанализ стал чуть ли не светской религией в Америке, это утверждение бесспорно принималось на веру множеством психоаналитиков, причинявших невыразимую душевную боль своим пациенткам.
Каковы бы ни были заслуги Фрейда в кабинетном психоанализе, Мастерс и Джонсон решили, что он был неправ касаемо медицинских фактов в спальне. Самодостаточные, очевидные свидетельства цветных фильмов этого дуэта опровергли взгляды Фрейда, который разделял предположительно приносящий большее удовлетворение вагинальный половой акт и менее удовлетворительный, «незрелый» оргазм в результате стимуляции клитора. Когда психологические теории Фрейда были везде – в СМИ, в учебных заведениях, в поп-культуре, – бросить им вызов оказалось немалым подвигом. Когда позднее двое академиков из Чикаго изучили медицинскую литературу 1960-х годов, они обнаружили, что авторы двух третей учебников «продолжали, несмотря на открытия Мастерса и Джонсон, утверждать, что мужское половое влечение сильнее женского». В половине изданных гинекологами и другими женскими врачами книг «размножение» называлось главной целью женщин в сексе. Еще в двух публикациях утверждалось, что большинство женщин «фригидны», а в других двух повторялось фрейдовское положение, будто только вагинальный оргазм является «зрелой» сексуальной реакцией. Мастерс и Джонсон говорили, что все предыдущие учения о сексуальности были, к сожалению, «результатом самодиагностики, выражением личного мнения либо возникли в результате ограниченных клинических наблюдений» – явный камень в огород Фрейда и его апологетов. Доказательства, полученные ими в лабораторных условиях, казались неопровержимыми. Все эти датчики и прочие приборы показывали, что способность к множественным оргазмам у женщин сильно превышала таковую у мужчин, успокаивающихся – по крайней мере, на время – после первого же меткого выстрела. Основанное на медицинских фактах исчерпывающее исследование Мастерса и Джонсон предлагало американцам освободиться от культурных предрассудков и фрейдовской тюремной политики в отношении женской сексуальности. Неудивительно, что их оснащенный линзой аппарат казался Фарберу настоящим монстром.
Вооружившись вдохновляющей информацией и широким спектром новых методов контрацепции, молодые женщины Америки радикально изменили свое отношение к сексу. Коллега Фарбера, фрейдист из Калифорнийского университета,
