Аметист - Мэри-Роуз Хейз

Идея о лондонских квартирах пришла в голову Катрионы, когда она выступала в районном землячестве «Итало-американского общества» в Сан-Франциско. Со вкусом одетая в платье от Жана Муара, в окружении официальных лиц города, президентов банков и руководителей общества, Катриона, как обычно, начала свое выступление с демонстрации слайдов.

Свет в зале погас. С потолка опустился экран. Вначале — краткая экскурсия по достопримечательностям Лондона: Биг-Бен, Букингемский дворец и Гайд-парк. Далее — в деревню: буколические картинки с романтическими тропинками, полевыми цветами, крытыми соломой коттеджами, лениво текущими реками.

— Англия — это не только Лондон, у нас есть что посмотреть…

На экране, сменяя друг друга, появлялись фасады величественных зданий и замков, чередующиеся со снимками изящных интерьеров и роскошных спален, в которых гости могли бы провести ночь и представить себя самыми настоящими феодалами.

Но искра интереса, вспыхнувшая было в глазах аудитории, внезапно угасла. Публика была вежливо-внимательна, но не более того. Сбитая с толку Катриона смотрела на откормленные лица сидевших перед ней людей, на богатые одежды, безукоризненные стильные прически, холеные руки с маникюром и вдруг поняла, что то, о чем она говорит, вовсе их не волнует. Они — горожане, и их интересует культурная и ночная жизнь города.

— В будущем году мы планируем предложить своим клиентам проживание в наших собственных лондонских квартирах. Все они расположены в центре города, вблизи от крупнейших магазинов, ресторанов и, разумеется, знаменитых на весь мир театров.

В точку! Катриона их заполучила. Появились улыбки, полнейшее внимание, никаких ерзаний. Все, что оставалось теперь сделать Катрионе, — подыскать несколько квартир в Лондоне.

«Боже мой, — терзалась сомнениями Катриона, — я увязаю все глубже и глубже».

Когда Катриона наконец вернулась в Нью-Йорк, Гвиннет беспечно заявила ей:

— Тебе просто надо познакомиться с людьми, которые хотят сдавать свои квартиры, когда они ими не пользуются.

Или сама можешь арендовать многоквартирный дом. В самом деле, Кэт, это же грандиозная идея. Если все сделать правильно — удача гарантирована.

Катриона лежала на кровати в нижней юбке и лифчике, а Гвиннет массировала ей ноги.

— Ничто не сравнится с массажем ног после долгого трудового дня.

— И ты думаешь, что достаточно народу клюнет на мое предложение?

— Конечно, клюнут. Продай идею бизнесменам и корпорациям. Возьми, к примеру, меня. Я бываю в Лондоне по меньшей мере четыре раза в год. И я бы с большим удовольствием останавливалась не в гостинице, а на квартире. Там я могла бы делать все, что мне вздумается, и пить кофе, когда захочется.

— Ты уверена?

— А то нет! Конечно, уверена. Прекрати паниковать, и вскоре ты станешь заправским магнатом.

— Благодарю покорно. Не забывай только время от времени напоминать мне об этом.

— Договорились. А теперь я напоминаю тебе, что ты опаздываешь. Мы уже полчаса как должны быть в «Плазе».

— Иди без меня.

— Не болтай глупости. Тебе надо развлечься.

— Я не хочу развлекаться. Я хочу спать.

— Ерунда. Доверься мне.

Фон Хольценбурги устраивали коктейль в своем шикарном номере в отеле «Плаза», где Катриону ждал сюрприз: на вечер приехала Джесс.

— Говорила — доверься мне, — самодовольно ухмыльнулась Гвиннет.

Джесс заключила Катриону в крепкие объятия. У Джесс появился любовник-мексиканец, и половину своего времени она проводила с ним в Мехико. Она загорела, похудела и светилась счастьем.

— Похоже, у тебя не очередное увлечение, а серьезно.

— Все не так просто. Но я наконец-то рисую. И это замечательно!

— Боже мой! — Андреа схватила Катриону за руки. — Поздравляю! Не слышала ничего, кроме похвал. Тебя ждет ошеломляющий успех, а нас — богатство. Ты должна рассказать мне все о своей поездке… — Но взгляд Андреа был постоянно устремлен на столик, за которым сидели Максимилиан и Гвиннет. — До чего же чудесно, что мы смогли вот так встретиться. Обычно мы с Максом бываем в Нью-Йорке в апреле.

— Думаю, что все прошло успешно, — начала было Катриона. — Когда я была на западном побережье, я…

— Горю нетерпением услышать твой подробный рассказ, — с сияющей улыбкой перебила Катриону на полуслове Андреа и тут же подошла к Гвиннет. — А теперь поведайте мне, дорогая: ведь в вашей жизни наверняка уже появился новый мужчина. Расскажите мне все о нем! Я настаиваю!

Но прежде чем Гвиннет успела запротестовать и заявить, что никакого мужчины у нее нет, Андреа взглянула на свои часики с бриллиантами и заторопила всех.

— Так, допиваем и отправляемся в путь. Иначе мы опоздаем на открытие выставки Альфреда Смита. Это на углу Пятьдесят седьмой и Медисон. Можно даже пешком дойти.

На дворе стоял мягкий апрельский вечер — время, когда весь Нью-Йорк вываливает на улицы, решив, что весна наступила окончательно, хотя на следующий день вполне могли снова вернуться холода.

У входа в галерею толпились люди. Стало очевидно, что художник пользуется большим успехом, и действительно вскоре публика до отказа заполнила залы экспозиции.

— Альфред Смит — очень популярный английский художник, — пояснила Андреа. — Макс несколько раз встречался с ним. Он считает Смита интересным. А лично я думаю, что Смит просто бесподобен.

Проговорив все это, Андреа принялась раздавать налево и направо приветствия знакомым, подставляя для поцелуев упругую щеку.

— Дорогая, это сверх всяческих похвал! Выглядишь потрясающе, твоя прическа, милочка… — чмок, чмок, чмок, — надо будет вместе пообедать… звякни мне… мы на месяц остановились в «Плазе»…

Гвиннет, волоча за собой Катриону, решительно направилась прямиком в бар.

— Вот уж чего совершенно не ожидала! Извини. Сейчас выпьем по стаканчику винца и уберемся отсюда куда-нибудь подальше, где спокойно поужинаем. Что за идиотский зоопарк! Даже картин не видно.

Джесс, следовавшая за ними сквозь толпу великосветских снобов и выставочных завсегдатаев, тоже размышляла о том, до чего же она ненавидит подобные сборища, столь тягостные и для самого художника, вынужденного принимать весь этот парад. Впрочем, Джесс в последние дни радовалась всему, что ее окружало… Тут она остановилась, неожиданно стиснутая между черноволосой девушкой с ярким макияжем и бородатым мужчиной в вышитом кафтане, и вдруг в просвете, образовавшемся в толпе, увидела картину, выполненную в стиле, который Джесс сразу же узнала. На картине была изображена городская сценка — на краю тротуара улицы, залитой кисло-лимонным светом фонаря, сидел согбенный старик с беспомощно повисшими руками, уставившись на разбитую бутылку джина «Гордон».