Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К сожалению, это не выход, — сказал он. — Присутствие Святой абсолютно необходимо для усиления влияния Эренфеста.
Эм… У него что, от этих слов какой-то переключатель сработал?
По какой-то причине Хартмут начал пространно рассказывать о том, как он в первый раз прикоснулся к легенде о моей святости. Оттилия, очевидно, привела его посмотреть на мое крещение, потом указала на меня и объяснила, что отныне она будет служить мне. Молодому Хартмуту было стыдно слышать, что его мать прислуживает не только ребенку, но и дворянке из высшей знати, она ведь тоже высший аристократ! Ну и что, что эта дворянка будет вот вот удочерена эрцгерцогом.
— Однако, когда вы вернули благословение на вашей церемонии, синие сияние пролилось дождем на весь зал, накрыв всех присутствующих сразу. Это было самое большое благословение, которое я когда-либо видел в своей жизни, и впервые это зрелище тронуло меня, — объяснил Хартмут, давая понять, насколько это воспоминание глубоко запечатлелось в его сердце.
— Это был злой заговор моих опекунов, часть плана заставить дворян принять мое удочерение, — объяснила я. — Тебя одурачили, Хартмут. Они сыграли на тебе, как на харшпиле. Я точно не святая.
— Ваше крещение не единственная причина, по которой я считаю вас истинной святой, Леди Розмайн.
Когда наступила осень и Хартмут услышал от своей матери о моих попытках спасти будущее Вильфрида, как наследника, он решил, что я должна использовать эту возможность, чтобы отбросить Вильфрида с пути перед собой и самой стать эрцгерцогиней. Он решил, что если бы был на тот момент моим вассалом то втоптал бы Вильфрида в грязь, а затем попросил мать, передать его слова мне, та же отказалась передать их.
— Леди Розмайн не желает ничего подобного. Она думает только о том, чтобы помочь другим, а не подстраивать их падения, — ответила она ему. — Тебе было бы лучше придумать, как укрепить легенду о её святости и одновременно улучшить жизнь тех, кто её окружает.
— Так я и сделал, — сказал Хартмут. В конце концов, однако, ничто из того, что я придумал, не превзошло того, что уже осуществил Лорд Фердинанд.
Я даже не хочу знать, какие планы он составил…
— Более того, ваши поступки доказывают вашу святость больше, чем что-либо другое, Леди Розмайн. Я не слышал, чтобы кто-то еще давал благословение, просто преподнося музыку богам в дар во время зимнего дебюта. Свет, исходивший от ваших пальцев, когда вы играли на харшпиле, был поистине ошеломляющим в своей красоте. Вы помните, как ваше благословение Лейденшафту медленно поднималось к потолку, распространяясь по всему залу?
Гм… Неужели? Я была в такой панике из-за того, что провалилась, что даже толком не помню, как это все выглядело.
Единственное, что я могла вспомнить, — это то, как я была потрясена внезапным развитием событий, а затем Фердинанд вынес меня из зала. Я отчаянно пыталась остановить благословение, но, думаю, для всех остальных это выглядело совсем по другому.
— Именно с этого момента я твердо знал: вы — Святая, превосходящая легенду придуманную лордом Фердинандом, — заключил Хартмут. — Я хочу, чтобы все остальные считали вас такой же святой, как и я, и для этого я не пожалею никого и ничего.
У меня после этих слов щека дернулась. До этого момента я думала о Хартмуте, как о мини- Юстоксе, обладающем бо́льшим запасом здравого смысла чем прототип, но как же я ошибалась. Он был действительно талантлив, а это означало, что у него была сила настолько ускорить распространение репутации святой, что я буду просто не в силах остановить это.
Это только мне кажется, или я взяла себе в свиту кого-то, кого брать не следовало?
Том 4 Глава 304 Арифметика, Теология и Управление маной
Занятия должны были начаться завтра, и первым из них будет ознакомление для новых студентов, в каких помещениях проводятся уроки и где эти классы расположены. Именно по этому, за ужином, Корнелиус разъяснил мне расписание завтрашнего дня.
— Количество ударов колокола в дни занятий будет различаться от количества слышимого в другие дни, — начал он. Два удара означали начало завтрака, а два с половиной (в другой тональности) — начало утренних занятий. Три удара сигнализировали о начале лекции по другому предмету, а три с половиной следующего. Услышав четыре удара мы возвращаемся в наши общежития на обед. На послеобеденные занятия нас звали четыре с половиной удара, и занятия продолжались до ужина, время для которого обозначали шесть ударов в колокол. Семь означало наступление комендантского часа, а также то, что двери в общежитиях запирались.
— Значит, мое свободное время это начиная от четвертого до четвертого с половиной ударов колокола, — сказала я. — Раз так, то думаю мне следует обедать в библиотеке.
— Это не свободное время, Леди Розмайн, — вы должны потратить его на подготовку к дневным урокам. Более того, вы еще даже не зарегистрировались в библиотеке, — широко улыбаясь, поправил меня Корнелиус.
Я ответила ему на это еще более широкой улыбкой. Проводить обед за чтением в библиотеке было моим железным правилом еще в те времена, когда меня звали Урано.
Здесь есть библиотека, так что я ни за что не упущу возможности почитать в обеденный перерыв!
— Я, конечно, имею в виду после регистрации, — ответила я. — Утром, перед тем как отправиться на занятия, я буду готовиться сразу на весь день. Таким образом, у меня будет достаточно времени, чтобы…
— Нет, не будет.
Нгхххх! Я не отступлю! Я буду сражаться пока не добьюсь для себя права на чтение в свободное время!
— Пожалуйста, дозвольте мне ходить в библиотеку! — воскликнула я. — Я вернусь, как только прозвенит колокол оповещающий начало дневных занятий.
— Это не подлежит обсуждению, Леди Розмайн. Как вы думаете, мы можем доверять вам в том, что вы услышите звонок и действительно перестанете читать?
