Порочные - Ксения Громова

могла оторваться от Вики. Шептала губами, что все будет хорошо, что скоро наш папа найдет нас и спасет. Хотелось приободрить ее. Успокоить. Мне не верилось, что ребенок не испытывал страх в этот момент. Ее окружали незнакомые люди, а единственный, кому она доверяла, сидел привязанный к стулу.

И это была я. Беременная, испуганная, зареванная и с опухающей щекой.

— Отвечай! — внезапно заорал этот мужик. Господи, да они все тут психи неуравновешенные! — Похож или нет?!

Резво закачала головой, а на глаза навернулись слезы, хотя я заставляла себя не плакать при малышке. Она могла ещё больше испугаться. А она и так пережила уже достаточно много для своего возраста. Я даже боялась представить, какие будут последствия нашего маленького «приключения»

— Нет! Не похожи! Не похожи!

Теперь мужчина самодовольно улыбнулся.

— Вот и правильно! Вот и хорошо!

А потом он присел перед Викой на корточки и потрепал ее по щечке. Видимо, он сделал это слишком грубо, поскольку девочка поморщилась.

— Милая, скажи своей маме… Это же твоя мама? — он указал пальцем на меня.

Вика испуганно на него смотрела, словно кролик на удава. Я уже поняла, что этому ублюдку не нравится, когда ему не отвечают, когда его игнорируют.

Мысленно умоляла Вику не молчать.

Малышка, ответь ему! Ответь!

— Да… — кивнула девочка. Умничка! Я выдохнула с облегчением.

— Отлично! — воскликнул преступник, — Вика, скажи своей маме, что ты делала с добрым дядей Мишей?

Малышка перевела взгляд на меня. Я кивнула ей, приободряя ее.

— Дядя Мися накормил меня мясом с кальтоськой… И мы пили чай с толтом. А потом иглали…

— Замечательно! — улыбнулся ещё шире Михаил, — Скажи, что ещё мы делали?

Со стороны можно было подумать, что он просто друг нашей семьи, что он просто разговаривал с ней. Я чувствовала, что здесь было что-то не то… он не угрожал ей открыто. Но угроза ощущалась. И это было направлено на меня.

— Иглали… — Вика начала нервничать. Ответ не совсем удовлетворил мужчину, он тяжело вздохнул, но требовал от нее большего. Хотя бы за это ему спасибо.

Никита продолжал стоять рядом со мной, время от времени переступая с ноги на ногу.

— Тебя кто-нибудь обижал? — задал очередной вопрос Михаил.

— Нет… — Вика покачала головой. Мужчина поднялся, но ручку моей малышки не отпустил.

Повернулся ко мне.

— Вот видишь, Полина, я могу быть добрым. А могу быть и злым… Если не будешь слушаться, понимаешь меня?

— Понимаю…

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.

А потом Михаил отдал приказ:

— Развяжи ее.

На лице Никиты промелькнула растерянность, но он тут же принялся развязывать мои руки. Он специально действовал грубо, намеренно причиняя ещё большую боль. Руки болели, онемели, и я даже не могла поднять их. Хотелось плакать. Но надо держаться! Ради моих детей!

— Иди за мной, — сказал Михаил, и я решилась.

— Мне нужен врач… Пожалуйста… Я сделаю все, что прикажете… Но мне нужен врач. Я могу потерять ребенка!

Несколько секунд он продолжал смотреть на меня. Я боялась, что он откажет. Но я была готова умолять его. Ради моего малыша. Он ни в чем не виноват. Я не могла позволить ему покинуть меня, даже ни разу не подержав его на руках.

— Пожалуйста… Он ни в чем не виноват. Я сделаю все, что вы хотите…

Михаил продолжал смотреть на меня. И я не смогла прочесть ни единой эмоции в его пустых глазах. Испытывал ли он сочувствие ко мне? А, может быть, жалость? Или, что вероятнее всего, ему было плевать на меня, на мои боли, на моего ребенка и на мои мольбы о помощи.

— Пожалуйста! — выкрикнула в отчаянии я.

— Заткнись… — начал было Никита и схватил меня за плечо, сильно сжимая плоть пальцами. Попыталась вырваться, но Никита, конечно же, был сильнее, и просто скрутил мои руки.

— Мама! Не надо! Мама! — закричала Вика и громко заплакала.

Мои крики, плачь малышки и ругань Никиты — все это смешалось в одну ужасную какофонию. И я просто с ума сходила от этого шума.

— Тихо! — внезапно раздался крик. Михаил повысил голос, но все стихли. Мы невольно замерли и посмотрели на мужчину.

— Так, — он обратился к Вике, — ты не плачь. Ведь никто тебя не обижает, правда? Полина, ты идешь с нами. А ты… — он повернулся к Никите, — а с тобой еще поговорю отдельно. Ты все же нарушил приказ… Я не разрешал тебе приходить сюда.

— Но ты и не запрещал! — воспротивился Никита, раздраженно вскинул руки.

— Но я и не разрешал, — Михаил угрожающе приподнял брови, — Хочешь еще что-то сказать?

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и первым сдался Никита.

— Отлично, — поднял руки в знак поражения, — я понял.

И направился на выход, перед этим, правда, бросил на меня злой многообещающий взгляд.

Мы остались втроем.

Я, Вика и Михаил.

А, да. И моя просьба, на которую я так и не получила ответ.

— Вы поможете мне?

— Пошли, — проигнорировал меня мужчина и направился на выход, держа Вику за руку. Малышка послушно засеменила за ним. Я не могла больше позволить быть ему с ней наедине. Кое-как поднявшись со стула, я прижала руки к груди и на дрожащих ногах зашагала за ними. Каждый шаг отдавался болью в спине. Но мне было плевать.

Ради своих детей я должна двигаться дальше.

Первый шаг за порог этой комнаты, и я ослепла. Немного, потому что свет был приглушен. Хватило несколько секунд, чтобы зрение пришло в норму. Все-таки я долго провела в полутьме.

— Идем, — услышала голос Михаила и вскинула голову. Меня держали в подвале, это точно. Ведь как объяснить наличие лестницы, ведущей вверх?

Михаил и Вика уже успели подняться.

— Быстрей. Поторапливайся!

И я ускорилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, что живот перестал болеть. Но мне все равно было страшно. А Михаил так и не ответил… Поможет ли он мне?

Поднималась, держась за перила. Боже, дай сил. Дай сил. Дай сил выжить и спасти моих детей.

А еще я верила, что скоро нас найдет Ваня. По-другому просто быть не могло! Он не мог бросить нас. Просто не мог. Я верила в него, я ждала его.

Михаил вывел нас в длинный темный коридор, стены которого были увешаны картинами. У меня происходил диссонанс в голове. Слишком все культурно выглядело для преступника.

Здесь было много комнаты, но все двери, ведущие в них, были закрыты. Я переживала, что нам придется идти слишком долго, и мой организм не выдержит.

Но, наконец, мужчина