Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 (СИ) - Майоров Сергей

— Приехали, — впервые раскрыл рот водитель, останавливаясь у крыльца серого здания.

Общага. А, да, я же хотел забрать вещи.

Внутрь водила направился вместе со мной.

— Шведов, а к тебе… — начала вахтёрша извечную песнь о вреде посетителей и тут же заткнулась, заметив сопровождение.

Он только корочки вынул, даже не развернул. Хватило и этого.

Показательно, но в коридорах и на лестнице все тоже резко охладевали к моей персоне, едва заметив подпирающего мне спину водителя.

— Подождёте здесь? — с надеждой вопросил я перед дверью в комнату.

Мужик остановился в позе ожидания, сложив руки в замок.

— Я быстро.

Мне предстояло забрать шмотки, учебные принадлежности, документы. Жаль, не спросил, на той квартире хоть элементарные удобства вроде посуды есть? Жрать охота, промурыжили полдня, могли бы и покормить. Надо заехать куда-то, купить чего-нибудь съедобного. Грабить бедных студентов как-то не комильфо.

— Здорово! Не ждали? — весело спросил я, открывая дверь.

— Саша, наконец-то! — поднялась из-за стола девушка.

— Соня? — обомлел я. — А ты как здесь?

— Ты совсем пропал, я переживала. Ребята сказали, ты в историю попал?

А ребята уже греют уши.

— Пацаны, на пять минут, выйдите, пожалуйста, — попросил я.

— Ха. Ха. Ха, — издевательски прокомментировали эти сволочи мою просьбу, демонстративно развалившись по стульям и кроватям.

Ну ладно.

— Понимаешь, я занят был.

— Да мы рассказали о твоих подвигах.

— Это те же преступники, что и в прошлый раз? Ты не пострадал?

— Да нет, обошлось.

— Очень благородно, что ты отправился выручать Зину.

— Да там не столько в Зине дело, сколько надо было взять Боцмана.

— Ну теперь-то взяли?

Я только помотал головой. А ведь Соня тоже в зоне риска. Блин, когда уже эта история закончится?

— Ну я пойду? — в своей манере собралась сбежать Соня.

— Вместе пойдём. Подвезу тебя, темно уже.

— Подвезёшь? На чём?

— Есть на чём. Я быстро. Так, Лёха, доставай мою сумку, я съезжаю.

— Куда? — подался друг.

— На Кудыкину гору. В квартиру.

— Ого! Дали?

Я только кивнул.

— Подробности завтра, — тихо сообщил я другу.

Глава 25

В квартире господствовал спартанский интерьер. Никаких излишеств и украшений, стены оклеены однотонными бледно-голубыми обоями, мебель сугубо функциональная. Раковина и газовая печь в кухне. Над раковиной — сетка под посуду, под окном двухдверная тумба, одновременно служащая столом. Пара табуреток. В холодильнике — запас продуктов. В комнате диван-раскладушка, книжные полки, платяной шкаф. Совмещённый санузел, чугунная ванна. Стерильные белые занавески на окнах.

Неуютно, пусто. Зато без соседей.

Я нашёл сковородку, разбил в неё пяток яиц, а на шестом скорлупа сломалась сама, так что пришлось и его за компанию зажарить. Сала вот не додумались положить в морозилку. Жаль.

Спал я неважнецки, но утром меня разбудил телефонный звонок. Впервые в новой жизни у меня с утра трезвонит не будильник или радио, а телефон. Дефицит это нынче — телефон. Ну вот, свезло, теперь он у меня есть.

— Алло, — ещё надеясь, что досплю, ответил я.

В прошлой жизни звонящие в любое время суток клиенты приучили меня отвечать по делу, даже во сне.

— Доброе утро, Александр, — раздался знакомый голос майора. — Через полчаса за вами заедет чёрная волга, едете на факультет, работаете сегодня в лаборатории истории Сибири. По итогу дня отчитываетесь мне. Вопросы есть?

— Нет.

— Отбой связи.

— Чёрт, полчаса слишком мало, чтобы проснуться, помыться и позавтракать. Чтобы досмотреть сон и проснуться выспавшимся, тем более. Пришлось вставать и тащиться в душ. Впрочем, после общаговских реалий это было настоящим чудом. Как мало надо человеку для счастья. На завтрак я себе прописал бутерброды с докторской колбасой и сырком «Дружба». До обеда хватит, а там в столовку с Лёхой сгоняем, заодно побалякаем о своём.

Планы пришлось скорректировать, потому что за мной ещё на первой паре пришёл Шилов и пригласил в лаборантскую. Куда из неё выперли лаборантов, я даже не стал спрашивать.

— Саша, что происходит? — начал профессор

Я покачал головой, приложив ладонь к уху. Ясно же, что нас слушают.

— Не волнуйтесь, просто покажите, как тут всё устроено, и где мне искать материалы, о которых мы с вами говорили.

Вдоль стен кабинета стояли шкафы тёмного дерева.

— В этих шкафах — плоды кропотливого труда преподавателей и студентов. Участники экспедиций встречались со старожилами и записывали их воспоминания в полевые дневники. Дневники маркировались цифро-буквенным шифром — аббревиатурой названия экспедиции и годом. Поскольку тема Гражданской войны была включена в опросник, то вы наверняка встретите её во всех дневниках.

Я прикинул объём работы и понял, что майор категорически неправ, отказывая мне в помощниках. Я тут целую пятилетку провожусь. Хоть бы генерал поскорее добыл секретные разработки по данной теме. Проще отрабатывать по установленным ранее местам, чем корпеть над тоннами макулатуры в мифической надежде на какую-нибудь зацепку.

— Впечатляет, — оценил я фронт работ.

— Да, здесь материала на добрую монографию, и не одну. Собственно, уже издавали сборник, и ещё две рукописи подготовили на основе этих дневниковых записей.

— А тот дед, о котором вы нам рассказывали, его воспоминания тоже здесь есть?

— Есть. Это дневники КБИЭ-73. Кругобайкальская экспедиция.

— Спасибо за подсказку.

— И ещё один момент. В этой папке — описи материалов ряда экспедиций. Краткое изложение результатов, так сказать. К сожалению, камеральная обработка дело небыстрое, и новые материалы накапливаются быстрее, чем удаётся их каталогизировать. Но хоть что-то.

— За это искреннее спасибо. Родина вас не забудет.

Шилова перекосило, так что он поспешил откланяться. Ну-с, посмотрим, что ценного можно выжать из доступных данных.

Два часа я просидел, согнувшись крючком. Первым делом я перечитал и законспектировал воспоминания деда-истопника, проклиная отсталый век, в котором нет ксерокса и моментальных снимков на экране смартфона. Я и писать-то почти разучился, пальцы болят, кисти сводит, мышцы ноют. Главное здесь — название деревни, где нашли историки этого золотого деда, и местоположение таинственных пещер. Передам данные, пусть проводят разведку боем.

После деда приступил к описям. Очень хотелось максимально оттянуть погружение в корявые почерки студентов, которыми исписаны общие тетради. Оказалось, что описи писали те же корявые студенты. Вздохнув, я подступился к ним.

Через два часа мне хотелось убивать любознательных историков, которые старались охватить неохватное. Зачем им столько данных по Гражданской войне? Судя по описям, Шилов не наврал, и про неё спрашивали каждого старожила. Имя Колчака тоже мелькало довольно часто, в основном как карателя и убийцы. А вот про золото было глухо.

Оно и понятно. Кто в здравом уме о таком рассказывать будет? Если вдруг кто-то что-то когда-то видел или знал, так давно бы прибрал или постарался забыть, если связываться побоялся. Кабы КГБ спрашивать взялось, может и был бы толк, а кто такие историки, чтобы откровенничать на подобные темы.

В общем, мне этих нескольких часов хватило, чтобы осознать, что меня как тот микроскоп используют не по назначению. Подобную работу можно было кому угодно поручить, я ж по бумажкам не увижу, правду говорил человек или приврал.

Стоило мне выйти на обед, как знакомый водитель настойчиво загнал меня в чёртову волгу. Да какого хрена? С Лёхой двух слов сказать не успел.

Сафронов ждал меня с великим нетерпением.

— Докладывайте, что у вас.

— Вы всерьёз ждёте, что я среди тонны макулатуры найду золотой запас России в первый же день?

— Не умничайте. Докладывайте по делу.

— Хорошо. Во-первых, там работы одному человеку на годы. Во-вторых, почему это должен делать я? Я не специалист в бумажках ковыряться. У меня профиль несколько иной. В-третьих, мне не дали пообедать. По-вашему, это правильно так распоряжаться моим здоровьем и временем? Нет, я конечно и дальше могу сидеть там сиднем целыми днями, но уверяю вас, просвечивать рентгеновским зрением бумагу и картон от этого не научусь. И слово «золото» по моему хотению не прыгнет в мои руки. Если вам нужен результат, допросите участников экспедиций. А лучше поговорить с преподавателями, которые руководили студентами. Они скорее вспомнят, не всплывала ли эта тема в разговорах со старожилами. Мой единственный значимый результат — из уст непосредственного участника. Сам бы я искал его месяц. Или два.