Гений Зла Муссолини - Борис Тененбаум

Испания в 1939-м

Авторское примечание:

Материалы, связанные с генералом Франко и представленные в этой книге, впервые были мной опубликованы в журнале Е.М. Берковича «7 Искусств», в трех номерах, начиная с ноябрьского выпуска 2012 года, под названием «Испанская партия».

Бумажная версия журнала выходит в Ганновере, в Германии, но, конечно, он доступен и в Сети.

Далее, «Испанская Партия» в переработанном и сильно сокращенном виде стала главой в моей книге о Гитлере, которая вышла в Москве в издательстве Яуза-ЖС-МО в октябре 2013 года. История тесно сплела жизни Франциско Франко и Бенито Муссолини — оба они сделали выбор об участии их стран во Второй мировой войне, и, как оказалось, Муссолини в своем выборе ошибся.

Интересно погадать, что было бы, если б он не связал свою судьбу и судьбу своей страны с Германским рейхом, но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения..

Но в 1940 году случилось нечто крайне редкое: Муссолини и Франко в одной и той же ситуации сыграли по-разному. Поэтому интересно посмотреть на то, что случилось с Франко — и вариант «Испанской Партии» включен в книгу, которую вы сейчас читаете. Он разделен на три главы: «Испания в 1939-м», «Испанская Партия» и «Встреча в Андае».

I

С точки зрения генерала Франко, огромные события в Европе шли сами по себе. В начавшейся битве великих держав голос Испании мало что значил, а попытка остаться по возможности в стороне была осложнена тем, что у режима националистов имелись долги.

Гражданская война была выиграна с помощью иностранцев.

Италия щедро помогала националистам и советом, и оружием, и «добровольцами». Германия действовала осторожнее, но более эффективно. В так называемый легион «Кондор» — летную часть, сражавшуюся на стороне испанских националистов, — входило не больше 5000 человек, но сделали они куда больше итальянцев, которых было в 10 раз больше.

Вся эта «иностранная помощь» шла в Испанию через генерала Франко — он-то и был тем человеком, который сумел ее добиться, — и теперь, осенью 1939-го, на него смотрели как на сторонника «держав оси».

Это обстоятельство приходилось принимать во внимание.

Летом 1939-го в Испании была проведена широкая демобилизация, но тем не менее под командой генерала Франко оставалось полмиллиона солдат, с офицерским корпусом численностью 22 100 человек.

И с этим в предвоенной Европе следовало считаться, особенно во Франции.

В случае возникновения войны — скажем, где-нибудь в Бельгии или на Рейне — иметь на Пиренеях полумиллионную испанскую армию, в принципе союзную немецкой, было очень тревожно. Поэтому из Парижа к Франко был направлен специальный посланник, кандидатура которого должна была польстить испанскому самолюбию.

Это был маршал Франции, 84-летний Филипп Пэтен, герой Вердена, личность совершенно легендарная. Французские дипломаты сообщали, что, когда генерал Франко узнал об оказанной ему и его стране чести, у него «увлажнились глаза».

Вообще говоря, это последнее обстоятельство несколько сомнительно.

Даже если Франко действительно всплакнул на радостях от широкого жеста французского правительства, это обстоятельство повлияло на его поведение очень мало. Маршал Пэтен был принят с подобающими почестями, но с представлением верительных грамот его заставили ждать и дальше обращались с ним довольно холодно.

Маршал был в ярости…

Можно отметить, кстати, что к адмиралу Канарису, своему гостю из Германии, Франко отнесся гораздо теплее.

Он доверительно сообщил ему, что вынужден сохранять выжидательную позицию, что в случае возникновения военных действий опасается вторжения французских колониальных войск в испанскую часть Марокко, что сам он атаковать Гибралтар ни при каких обстоятельствах не сможет — но вот зато все его личные симпатии целиком на стороне Германии и ее великого вождя, Адольфа Гитлера.

Канарис, конечно же, выразил свою признательность за столь искренние порывы дружбы, но просил все же сосредоточиться на чем-нибудь, имеющем практическое значение — например, на создании в Испании секретных баз снабжения для немецких подводных лодок.

Некое предварительное согласие на этот счет было достигнуто довольно быстро.

А тем временем Франциско Франко 8 августа 1939 года провел важное постановление, согласно которому он мог издавать декреты, имеющие силу закона. Это делалось его личной, собственной властью, даже без формального одобрения декретов членами кабинета. Постановление давало Франко полномочия, которыми до него пользовались разве что короли средневековой Кастилии. В августе 1939-го генерал как бы заранее убирал все препятствия, которые могли помешать ему в управлении кораблем государства.

Он предвидел бурю.

II

Выводы из этого были сделаны немедленно — 9 августа 1939-го генерал Франко перетряхнул свой кабинет. Министр иностранных дел Испании, полковник Хуан Хордана, считавшийся консерватором и сторонником хороших отношений с Францией и Англией, был сменен полковником. Хуаном Бейгбедером, настроенным прогермански и большим другом итальянского посла.

Италию запросили о срочной помощи, особенно в отношении военной авиации, а с целью укрепить этот новый для Испании вид вооруженных сил новым министром авиации был назначен генерал Хуан Ягуэ, герой гражданской войны.

Он славился решительностью и беспощадностью: его солдаты в свое время, при взятии Бадахоса, расстреливали на месте всех, у кого на плече находили синяк — след от отдачи винтовки. Он даже и не отрицал этого факта и говорил американским журналистам, что не воображают же они, что он оставит в своем тылу живых врагов, которые завтра смогут снова взяться за оружие?

В армии его обожали.

Так что, когда Ягуэ был повышен в чине, произведен в дивизионные генералы и назначен на пост министра авиации, это никого не удивило. Кроме разве что самого генерала Ягуэ — он ровно ничего не понимал в авиации, вся его деятельность была связана с сухопутными силами. Что до ВВС, то тут имелся другой очевидный кандидат — Альфредо Кинделан. Он был толковым и знающим человеком, к тому же командовавшим авиацией националистов в течение всей гражданской войны.

Однако кадровые перестановки не всегда делаются на основе высокой компетенции назначаемых на новые посты лиц — иногда это как раз фактор отрицательный.

Есть отличие между шахматами и политикой — шахматист имеет дело не с людьми, а с деревянными фигурками. В их верности не приходится сомневаться. С людьми дело обстоит совсем не так, и Франко знал это и учитывал.

Он был, так сказать, человек осмотрительный.

Про Франко вообще говорили, что «когда он находится на лестнице, невозможно понять — он спускается по ней или, наоборот, поднимается».

Так что и в новом министре авиации для главы режима было важно именно то, что в авиации министр