Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха - Рэймонд Толивер

«Прекратить полеты и немедленно прибыть в Лехфельд для переучивания на реактивный Ме-262».

Когда Эрих летел обратно в Лехфельд, он был убежден, что война безнадежно проиграна. Он видел поток людей и техники Красной Армии, который грозил захлестнуть Германию. В нем поселился настоящий страх, когда он думал о русских ордах, которые заполонят Германию. Доставить Уш в безопасное место, по крайней мере куда-то, где будет безопаснее, чем в Штуттгарте, вот что было его самым горячим желанием. Скоро должен был родиться ребенок.

Он рассказал о своих опасениях своему адъютанту капитану Вилю Ван де Кампу, чья семья жила в сельском имении в Шонгау, южнее Лехфельда. Ван де Камп немедленно предложил, чтобы Уш переехала к ним сразу после рождения ребенка. Эрих с благодарностью принял предложения адъютанта.

Доложившись в Лехфельде, Эрих взял «Шторх» и полетел в Боблинген. С помощью отца он сумел нанять старый грузовик, который сам повел к дому Уш в Роттенбухе. Закатав рукава, лучший ас всех времен таскал мебель и вещи в грузовик. Он привез Уш и все их немудрящие пожитки в дом Ван де Кампа в Шонгау. Это был очаровательный сельский замок. Наступающие войска вряд ли окажутся здесь, так как он находится в стороне от дорог.

Сельская местность и ощущение безопасности, которое внушал старый замок, помогли Уш спокойно дождаться рождения ребенка. Эриха сжигало беспокойство с того самого дня, как семья Ван де Кампа приютила Уш в своем доме. Беспокойство о ее безопасности заставляло его больше нервничать, чем наступление Красной Армии.

Когда они сказали «прощай» немецкой деревне, Эрих был гораздо счастливей, чем когда он покидал фронт. Жизнь в Шонгау напоминала неожиданно вернувшиеся счастливые довоенные годы. Цветущая зелень окружала их. На несколько мгновений они почувствовали себя беззаботными влюбленными детьми, исключая то, что сейчас их сердца были полны мыслями о ребенке. Эрих нежно поцеловал Уш.

«Будь смелой, Уш. И не беспокойся обо мне», — сказал он.

Больше его губы не касались жены десять с половиной лет. Когда его сияющая любимая исчезла вдали, Эрих снова вернулся мыслями к дожидающемуся его в Лехфельде реактивному истребителю Ме-262, на котором ему в ближайшие несколько недель предстояло научиться летать.

Аэродром в Лехфельде был не тем местом, где можно было спокойно себя чувствовать, хотя здесь находились самые быстрые в мире истребители. Базу бомбили каждое утро, и полеты не начинались, пока аэродромный персонал не расчищал взлетные полосы. Обычно это происходило к 10.30. Полеты можно было проводить только полтора часа, потому что ежедневно в 12.30 прибывала большая группа американских «Лайтнингов». Проносясь на высоте верхушек деревьев, они поливали базу огнем своих пулеметов.

Иногда за ними следовали истребители-бомбардировщики «Москито», которые вываливали 10–15 тонн взрывчатки. По ночам новые группы «Москито» наполняли воздух приглушенным, но ужасным грохотом своих моторов «Мерлин». Птички КВВС обстреливали любой огонек, который замечали на земле возле базы в Лехфельде.

За выполнение программы переучивания на реактивные истребители во всем этом хаосе отвечал один из величайших воздушных героев Германии подполковник Гейнц Бэр по прозвищу Прицль. Прицль был не так известен немецкой публике, как Эрих Хартманн, Герман Граф или Адольф Галланд. Однако по оценке других летчиков, он не уступал ни кому. Темноволосый мужчина среднего роста с ястребиным лицом, Гейнц Бэр был героем среди героев. Он носил на шее Мечи, хотя давно заслужил Бриллианты. В это время он имел 204 победы. Бэр сражался на всех фронтах, где германские истребители встречались с врагом. На Ме-262 он сбил еще 16 английских и американских самолетов[17] и таким образом к концу войны имел 220 подтвержденных побед. Из них 120 самолетов принадлежали западным союзникам. Только бессмертный Марсель сбил больше англо-американских самолетов. Теперь задачей Бэра было переучить лучших пилотов Люфтваффе, чтобы использовать Ме-262 в бою в качестве истребителя.

Целое созвездие талантливых пилотов было собрано в JV-44. Эту эскадрилью реактивных истребителей, сформированную Адольфом Галландом, называли эскадрильей экспертов. Почти все пилоты, собранные в ней, имели Рыцарский Крест. Шли разговоры о том, чтобы сделать его эмблемой эскадрильи. Галланд вел жестокую и утомительную битву за то, чтобы использовать Ме-262 в качестве истребителя. Ведь совершенно неразумный приказ Гитлера предписывал использовать этот самолет как бомбардировщик. У молодого генерала-истребителя в этой битве имелось множество врагов, включая Геринга и Гиммлера. Бюрократия Генерального Штаба Люфтваффе тормозила любой шаг вперед.

В течение нескольких лет все стратегические и тактические идеи Галланда, отмеченные печатью гения, блокировались, расстраивались и сводились к нулю. После серии все более резких стычек он был отстранен от командования истребительной авиацией. Гитлер и Геринг дали ему разрешение сформировать эскадрилью реактивных истребителей и испытать свои идеи на практике. Они надеялись, что Галланд просто свернет себе шею.

Белокурый Рыцарь ничего не подозревал об этих политических интригах и отчаянной борьбе Галланда. Он был слишком занят боями на Восточном Фронте, и драма Ме-262 осталась вне поля его зрения. Поэтому полеты на этом самолете были для Эриха просто развлечением. Неунывающий весельчак Притцль Бэр сохранял способность смеяться даже в трудных условиях Лехфельда. В конце марта на базу прибыл Галланд и сразу вызвал Хартманна к себе.

Во время своей четвертой встречи с Адольфом Галландом Эрих нашел, что тот внешне мало переменился. Все те же пронзительные глаза, темные волосы, тонкие усики. Бывший командующий истребительными силами сохранил таинственную притягательность прирожденного лидера. Он приветствовал Эриха характерной шуточкой.

«Привет, Эрих. Я теперь командир эскадрильи», — заявил Галланд. «Я слышал об этом, герр генерал», — ответил Эрих. «Я подбираю пилотов, чтобы начать использовать Ме-262 в бою в качестве истребителя. Полковник Лютцов, полковник Штайнхоф, майор Крупински, майор Хогаген…»

Галланд лучился энтузиазмом.

«Я хочу, чтобы ты вступил в мою эскадрилью, Эрих». Бэр говорил Эриху, когда тот пробовал Ме-262, что Галланд возможно пригласит его летать в составе JV-44. Эта перспектива глубоко возмутила Эриха.

«Что я буду делать в такой эскадрилье, где собраны настоящие асы, прослужившие больше меня и имеющие более высокие звания, герр генерал?»

«Как что? Летать вместе с нами, разумеется. Ты лучший в мире пилот-истребитель».