Сердцу не прикажешь - Марта Крон

- Задохнулись в пожаре. – её голос настолько сух, что мне самому стягивает горло невидимая проволока, больно царапает. И всё же я не могу остановить сравнительный анализ, хоть вся информация на Ясю уже давно находится в закодированной папке, её воспоминания могут на многое пролить свет. Я должен убедиться, что никаких точек соприкосновения с Кузнецовым нет и на первом же откровении облегчённо делаю для себя пометку – различно.

Родители Кузнеца разбились на машине.

- Мне было два года. Я их не помню… вообще.

Яся словно впадает в транс, уходит в себя, черты лица разглаживаются, широко распахиваются глаза, перед ними явно мерещится семейный альбом, который я так и не нашёл. Ни одной фотографии, ничего из того, что обычно хранят как память. Есть только пара картинок из интернета и сфотографированные для меня могилы, где с крестов улыбаются двое незнакомых мне людей.

Мои губы находят маленькую бровь, стягивают волоски. Опаляю горячим болезненным выдохом. Чувствую себя паршиво, я должен беречь её, а сам вынимаю нутро. С жестоким расчётом. Использую, а она даже не догадывается, прижимается, нежно водит пальцами по моей ключице, подушечками оставляет отпечатки.

- Тебя забрала бабушка?

Которая не является таковой Кузнецу. У него вообще нет других родственников.

- Да.

- Из приюта?

- Какого приюта? – выгибает бровь, вынуждая меня отстранить губы. – Нет, вроде. Я не знаю… если только, пока бабушка оформляла документы на меня… я, честно говоря, не знаю, как это всё происходит…

А Кузнец до четырнадцати лет в приюте числился, правда непонятно, когда туда попал. Воспитанники подожгли правое крыло, от архива ничего не осталось.

- Кем были твои родители? На кого ты больше похожа?

Нервы рвутся как канаты. Если будет хоть одно совпадение, меня вынесет к чертям.

- Бабушка постоянно говорила, что я очень похожа на маму… - вибрирует её грудь, передавая и мне тонкий поток дрожи. – Такая же невнимательная и косолапая… и наивная…

Выдавливаю из себя странный грудной выхрип.

Кузнец наверняка помнит свою мать. Ему было девять, когда её не стало. Женщина официально не работала. А вот её муж был бухгалтером в крупной финансовой компании. Незадолго до их смерти он проходил ключевым фигурантом по делу о мошенничестве. Убрали их сразу же перед первым заседанием суда.

- Мама работала на швейной фабрике. А папа на закрытом военном заводе.

Всё так. Кузин занимал инженерную должность на секретном производстве. 

- Почему я не нашёл ни одного документа?

- Ничего не сохранилось… всё сгорело в пожаре. – натуженно отвечает Яся. – Остались только мамины детские вещи, что бабушка сберегла.

- Хоть одна фотография сохранилась?

- Конечно. Только мы увезли всё на дачу. Никак не заберу.

- На какую дачу?

На Ясю только квартира оформлена.

- У бабы Любы. – выдыхает с грустью. – Они с бабушкой закадычные подружки с детства были. - её фразы рубленные, но наполненные трепетом. - Мы там у неё несколько лет жили, потом бабушка подкопила денег, продала свою однушку и купила нам уже эту двушку…

А вот это интересно. Что за баба Люба такая?

- Зачем же вы там жили, если у вас было жильё в городе? – замираю в отрешённом состоянии, мысли буйно разбредаются.

- Мне говорили, что у меня слабое здоровье было, а на свежем воздухе окрепла. – непонимающе моргает девочка. – Почему ты так смотришь? Мне должно быть стыдно что ли??

- Нет. – говорю выдержанно. – Тебе нечего стыдиться. – придвигаюсь к хмурому лицу, порывисто захватываю пухлые губы, вбираю в себя тёплое дыхание. – Ты самое лучшее, что со мной было. – хоть и сложно, но заставляю себя остановиться, я не справлюсь с напором эмоций, если она и дальше будет так смотреть. Благодарно. С чувством.

- А потом что?

- Ты и так всё знаешь, Богдан. – в глазах проскальзывает подозрение.

- Не всё, иначе бы не спрашивал. - пытаюсь выстроить разумную цепочку. – Только то, что запротоколировано. Про эту бабу Любу я ещё не слышал. Ты давно с ней виделась?

- Давно. Она умерла ещё до бабушки…

- Кем она была? Какой?

- Она была очень громкой, властной, требовательной, но при этом очень доброй… жила без мужа, своих детей и внуков у неё не было, так что она всю любовь сполна дарила мне. Помню, как частенько сидела с ней в ЗАГСе, ждала, когда она закончит работать и читала книжки, которые она мне покупала… внушала любовь к чтению.

Сердце пропускает удар.

- Где?? В ЗАГСе?

- Ну да… она там работала, а что?

А то, что свидетельство о рождении выдают именно там.

Усердно вентилирую воздух, ощущение, что хлебнул кислоты. Всегда был толстошкурым, непробиваемым, а сейчас вдруг образовался пролом. Я бесконтрольно разлетаюсь на куски.

Одно понимаю точно, никакие седативные, никакой сон мне не помогут. С наигранной сухой заморозкой твержу:

- У меня нет знакомых в ЗАГСе.

- Там скучно, на самом деле. Целыми днями оформляют документы.

Поражённый эмоциями, сердито сжимаю зубы. Злость срывает все заслонки, изнутри пронизывает острыми иглами.

Стук сердца напоминает гонг. В голове оглушающая пауза и её слова звучат будто с оттяжкой. Разум скачками догоняет потрясение. Обрушивается гранитной плитой, придавливает, раскупоривая жилы. Валом, пробивая насквозь.

Я физически чувствую тяжесть, услышанное задевает все нервные окончания, раздирает волокна. Коротит, выбивает автоматы, обесточивает. Мышцы и кости плавятся. Вместо мозга густое варево. Растекаюсь чёрной вонючей пластмассой. Отвратно взмыленной, разболтанной изнутри.

Не хочу в это верить, не хочу облачать это в зацепку, но движение мысли уже полностью овладевает сознанием. Факты пересекаются, выстраивается сюжетная линия. Мышление услужливо подсовывает мне бредовое предположение – бабки забрали себе чужого ребёнка и подстроили всё так, чтобы Яся об этом никогда не узнала.

Медленно встречаюсь с ней