Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

Вооружены все они были вполне обычными автоматами «АКМС», на поясах по восемь-десять магазинов у каждой. Для каких-то особых целей на складах лагеря, этого и соседних, стрелкового оружия 50–80-х годов собрано было очень много. Намного больше, чем курсанток.

Ростокин сразу спросил у Ирины — зачем столько, и в основном советского?

Без особой охоты она ответила, что в семидесятые-восьмидесятые годы на Земле было очень много всяких локальных войн и «освободительных движений», и многочисленные «добровольные помощники» аггрианских агентов во всех концах света нуждались в материальной помощи. В СССР тогда контроль за выпуском и хранением любого оружия осуществлялся жесточайший. Она, например, по своей должности смогла бы раздобыть лишь несколько стволов, и то с немалыми трудностями. В любом случае это привлекло бы внимание на то поставленных служб. Потому производство наладили непосредственно на Таорэре, откуда оружие и переправляли на Землю.

— Видишь, номеров на них нет…

— Дубликатор?

— До дубликатора «наши» не додумались. Просто полностью автоматизированное серийное производство по заданному образцу.

… — Ну что, красавицы, потери есть? — первым делом спросил Ростокин.

Потерь не было, и это его обрадовало. Так бы и дальше. Бойцы ему достались отлично подготовленные, с поразительной реакцией (неужели и у Ирины такая? Ему в обычной жизни убедиться не довелось), стрелять умели просто изумительно. Даже в вертких ракоскорпионов попадали навскидку с полусотни метров, а прицельно — вдвое дальше. На тех войнах, где ему случалось побывать журналистом, хороших стрелков, кроме элитного российского спецназа, ему видеть не приходилось. Не зря статистики посчитали: с двухтысячного по две тысячи пятьдесят пятый год в локальных конфликтах на одного убитого приходилось двести тысяч израсходованных патронов.

— Докладывайте обстановку, — сказал он девушкам. — По порядку, слева направо.

На самодельной схеме (Дайяна даже такой мелочи, как нормальные топографические карты своей долины и окрестностей, не имела) Ростокин сделал нужные пометки. Настоящего военного образования он, к сожалению, не получил и осваивал хитрости стратегии и тактики по ходу дела. Как полководец-самоучка Гражданской войны.

Кое-какой замысел у него вырисовывался, только нужно еще помозговать. Мучил вопрос, почему враг не оказывает своей пехоте поддержку с воздуха?

— Перестройте оборону из линейной в эшелонированную, — приказал он взводным. — Группами по три-пять человек, за надежными укрытиями, дистанция между рубежами метров по пятьдесят. Задние прицельным огнем обеспечивают фланги, в случае необходимости отход осуществляется перекатами. Термин понятен?

Внеся некоторые пояснения, Игорь отпустил аггрианок на позиции.

Было бы чем, неплохо нанести мощный ракетно-артиллерийский удар в верхнюю часть ущелья. Блок-универсалы Ирины и Дайяны на артподготовку по площадям не рассчитаны, они эффективны только с близкого расстояния и по точечной цели. Пригодятся, если станет совсем плохо.

Мысль об экстренной и полной эвакуации ему в голову приходила, и не раз. К чему, мол, напрасные жертвы (а они рано или поздно будут, кто бы сомневался), если можно уйти в Новую Зеландию или сразу к себе, в благополучный пятьдесят шестой. Или там уже наступил пятьдесят седьмой?

Только что толку-то? Пока не выяснены до конца цели и возможности противника, отступление ничего не даст. Сдавать плацдарм за плацдармом, чтобы в итоге все равно принять бой на самых невыгодных позициях и на условиях врага? Как писал Твардовский: «Где последний рубеж, что уж если оставить, то шагнувшую вспять ногу некуда ставить?»

Нет уж, будем сражаться на форпостах, в предполье, и надеяться, что свои без помощи не оставят.

Его надежды тут же и начали воплощаться.

Со стороны учебного центра появился один из двух резервных танков, охранявших само здание и северные подходы к поселку. Но выглядел он более чем непривычно. Сплошь, сверху донизу, чуть ли не в два слоя облеплен людьми, отнюдь не девушками. Чуть приблизился, и стало видно, что это знакомые, неизменные и неистребимые белые рейнджеры, сражавшиеся где укажут на протяжении почти целого века, а сейчас добравшиеся и до иных планет.

Было их человек двадцать, и каким образом они цеплялись за гладкий, как вареное яйцо, корпус — профессиональная тайна. Сзади, на самодельной сцепке подпрыгивали на неровностях почвы и пылили два стодвадцатимиллиметровых миномета. Именно то, о чем только что безнадежно, казалось, мечтал Игорь.

Следом появился второй бронеход, тоже с десантом и прицепом из нескольких зарядных ящиков.

С души немедленно свалился гнетущий камень. Теперь он снова ни за что не отвечает, прибыли люди, стократ искуснее него в смертоубийственных делах, а главное, за гибель которых не будет терзать совесть. Сожаление — да, конечно, но не пожизненные муки, как у старшины Васкова[64].

Командир передового отряда, поручик Оноли, отметившийся в сражении с монстрами в Африке, о чем Ростокин понаслышке знал, но лично знаком не был, ему скорее не понравился.

Слишком у него был самоуверенный и даже несколько пренебрежительный по отношению к «штатскому вояке» вид.

— Разрешите доложить, господин Ростокин, четвертый взвод спецбатальона для оказания поддержки прибыл. Командир взвода — поручик Оноли, — докладывал Валерьян слегка врастяжку, по-гвардейски, руку к козырьку поднял очень не спеша и опустил так же.

Но за время пребывания в «Братстве» Игорь тоже кое-чему научился. Были возможности.

— С прибытием, рад вас видеть, — пожал он руку поручика. И задержал ее в своей. — Только кое-что сразу уточним. Во-первых — не «господин Ростокин», а — корветтен-капитан[65]. Во-вторых — не совсем понял, «для оказания поддержки» или «в распоряжение»? Кто в данный момент ваш непосредственный начальник и где находится?

— Извините, герр корветтен-капитан, — все ж таки попытался сохранить лицо Оноли. — Мне не сообщили о вашем чине. Непосредственный начальник — капитан Ненадо, в настоящее время находится в штабном здании на совещании с Ириной Владимировной. Письменного приказа я не получил, вопрос взаимной подчиненности не обсуждался. Сказано дословно так: «Там Ростокин держит оборону. Срочно выдвигайся, поддержи. Развернешься — доложишь». Слова капитана. У меня все.

— Хорошо, поручик. Недоразумение снято. Принимай общее командование, мне оно уже вот где. Присаживайся, — указал на камень. — Держи карту. Вот наши позиции. Неприятель — примерно здесь… — Ростокин рассказал все, что успел узнать сам о численности и тактике дуггуров. — Личного состава у меня пока семьдесят человек. Большинство на передовой. Вооружение — только автоматы. Боеприпасов достаточно. Пять человек — в экипажах танков. Ими я буду руководить сам, тебе эта техника незнакома. По взаимному согласованию, конечно. Но бойцы у меня — своеобразные, так сказать. Имей это в виду.

— В курсе, — расплылся в улыбке Оноли. — И там видел, и на этих танках они же. Не беспокойтесь. Безобразиев не допустим и в атаку впереди себя посылать не будем. Я, позвольте доложить, всего три дня назад тысячи три этих монстров в Африке приложить успел. Кое-что соображаю. Одно удивляет — у вас они как-то очень вяло себя ведут. Там перли полковыми колоннами, на потери внимания почти не обращая… Мы на пулеметах стволы менять едва успевали.

— Может, вы их и научили кое-чему. Или замысел здесь другой. А сейчас я бы предложил обработать огнем вражеские позиции. От переднего края и на всю глубину.

— Сделаем. Прикажите «бочкаревкам» к нам оттягиваться.

— ? — изумился Игорь.

— Да, вы ж не знаете… Это при Керенском, в семнадцатом, появился такой «женский батальон смерти» под командой Машки Бочкаревой. Отчаянные были бабы. Оттуда и вспомнилось.

— Ясно. Сейчас распоряжусь.

Офицеры быстро, но без суеты отцепили минометы и зарядные ящики от бронеходов, и те немедленно умчались обратно.

С собой Оноли привез двадцать восемь человек. Шесть — минометные расчеты. Предельный минимум, подносить боеприпасы придется «местным». Остальные, по африканскому опыту, были вооружены «Взломщиками», «ПКМ» и имелся один «АГС-17» «Пламя».

Поручик-минометчик развернул буссоль и начал готовить данные для стрельбы.

— Всего вас сколько сюда доставили? — спросил Ростокин.

— Еще столько же. Хватит, — успокоил Валерьян. — Главное, не забывайте, огонь эти сволочи открывают с четырехсот метров, не раньше.

— Меня уже предупредили. Потому я ваших любимцев танковыми пушками держал за полверсты и дальше. Проблема в другом…

Со стороны горного склона начали появляться первые звенья отступающих девушек. На этот раз они несли с собой двоих раненых. Похоже, тяжело, потому что здоровья, сил и выдержки у них было больше, чем у самых закаленных солдат. Если сами идти не могут, значит, и вправду плохо.