Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство - Павел Соболев

"Что вы, жёны, думаете, — кричит разъяренный супруг-ятмул, — я из железного дерева и могу совокупляться с вами столько, сколько хочется вам?" (Мид, 2004, с. 193). Забавная сценка, не так ли?

Мой друг — красавчик, пользующийся большим спросом у женщин, — однажды поведал, как от всего этого устал. Ему было трудно поддерживать общение с женщинами, с которыми он хоть однажды имел секс, так как при каждой следующей встрече они всячески стремились вновь свести общение к этому же. Наиболее близкая его подруга, с которой встречался больше года, регулярно зазывала на свидания, и он всё чаще выставлял условие:

— Хорошо, давай, но только без секса? Просто прогуляемся, поговорим…

— Так легко, — отвечала она. Но при встрече же вновь запускала руки туда, куда решено было не пускать. И регулярно происходили стычки, вплоть до сильных ссор по этому поводу.

В советской психиатрии даже описан крайний пример такого сценария. Мужчина на фоне некоторых жизненных стрессов больше двух месяцев не проявлял сексуальной активности. "На упрёки жены в прекращении половой жизни отвечал нервными срывами, после которых чувствовал крайнюю разбитость и не мог заснуть. При очередной попытке жены склонить его к половой близости неожиданно для себя ударил её, от чего она скончалась" (Нохуров, 1988).

Но раз культура запрещает сексуальность женщины, то для объяснения того факта, что секс вообще случается, необходимым образом возникает концепция мужской одержимости сексом, сексуальным монстром объявлен именно мужчина. При этом роль полового гиганта, диктуемая культурой, выписывает занятные фортеля: стоит только мужчине откровенно сказать женщине, что к сексу он в целом равнодушен, так тут же будет с удивлением осмотрен с головы до ног, будто школьник на предмет ветрянки, и потом прозвучит сакральный вопрос: у тебя не было никакой детской травмы?

Ещё поэтесса XII века Мария Французская писала о рыцаре, который не смотрел на женщин, что это "большое зло и проступок против природы" (Оссовская, 1987, с. 90). Мужчина должен смотреть на женщин, в этом посыл.

В нашей культуре принято считать любовные подвиги достоинством мужчины и это оказывается явным давлением на него. И потом молодым парням очень сложно признать, что они лишились девственности далеко не в 16–18, а позже, и тот факт, что им совсем не хочется заниматься сексом семь дней в неделю. Когда мне было 24, моя сексуальная наставница десятью годами старше учила: если скажешь девушке, что к сексу ты спокоен, то сразу для неё утратишь интерес… Ей важно оставаться сексуально желанной.

"Иногда мужчина не столько не может, сколько не хочет, но считает, что должен, потому что боится быть неправильно понятым. Отказ со стороны мужчины воспринимается как знак его несостоятельности или как личное оскорбление. Мужчина — пленник стереотипных представлений о собственной силе. Хотя мужчины и много говорят о сексе, в некоторых вопросах они более скрытны, чем женщины. В одном американском исследовании (было опрошено 52 000 человек) молодые мужчины предположили, что девственников среди них — только 1 %, а фактически таковых оказалось 22 %" (Кон, 2004, с. 142). "Традиционная модель сексуального поведения склонна приписывать всю активность, начиная с ухаживания и кончая техникой полового акта, мужчине, оставляя женщине пассивную роль объекта. Строго говоря, эта модель никогда не соответствовала действительности" (с. 144).

Вспоминая юные годы, могу сказать, что друзья часто говорили о девчонках и сексе, и я в этих беседах, больше похожих на браваду, тоже участвовал. Но вот уже тогда осознавал, что делаю это скорее потому, что так принято, нежели я этого в действительности сам хочу. Как-то, уже лет в двадцать, ехал на другой конец города к девчонке, пригласившей пить вино, а сам думал: сидел бы сейчас дома, читал книгу, и никакой суеты… Возможно, мало какой мужчина может позволить себе такие изобличающие самокопания. Хотя уверен, основа для них имеется у многих.

Когда мне было уже около тридцати, с коллективом девчонок я сидел в восточном ресторане, и у нашего столика вдруг начала виться исполнительница танца живота, надолго задержавшись рядом со мной, в полуметре от лица тряся блестящими монистами. Боковым зрением я видел, как девчонки с улыбкой наблюдали за мной, и потому не нашёл ничего лучше, чем жадно глазеть на эту танцовщицу, хотя внутри реально совсем ничего не дрогнуло, и я просто исполнял ту роль, которая, думал, от меня ожидается.

Уверен, точно так же парни с упоением обсуждают свой сексуальный опыт, большую женскую грудь и всё подобное, — потому что считают такое поведение «нормальным», чем-то должным, а не потому что это им реально интересно.

Вера в превосходство мужского сексуального желания так сильна, что люди в целом склонны не верить мужчинам, заявившим, что они стали жертвой женского принуждения. По некоторым данным, из двухсот парней 24 % могут признать, что были жертвами сексуального насилия со стороны женщины (Келли, 2000, с. 680). Лишь 1,5 % женщин достаточно смелы, чтобы признать факт собственного принуждения мужчины к сексу (с. 681). Наиболее распространённой стратегией склонения мужчины к сексу оказывается не применение силы (хотя в 14 % случаях происходит именно так), а простой шантаж или угроза распространения порочащих слухов — 22 % (Weare, 2017). В 62 % женщины склоняют к обычному вагинальному сексу, в 29 % — к оральному и в 9 % требуют анального проникновения. Важно, что лишь незначительное число мужчин склонны описывать случившееся как «секс», тогда как большинство определяют это именно как изнасилование. По понятным причинам (канон доминирующей мужской сексуальности), мужчины редко сообщают о таких инцидентах, и о реальных масштабах подобных действий мы можем лишь догадываться.

Всем известно, что мужчины часто прибегают к фармацевтическим средствам для обеспечения эрекции. Утрата потенции оказывается для мужчины не столько проблемой физиологического ряда, сколько психологического, репутационного. "Мужественность в действительности постоянно подвергается проверке со стороны более или менее замаскированного коллективного мнения, а также в женских разговорах, в которых уделяется много внимания вопросам отношения полов, подвигам и поражениям, подтверждающим или умаляющим мужественность" (Бурдьё, 2005, с. 360).

Культура, построенная на канонах мужского господства, требует, чтобы мужчина всегда хотел и всегда мог. И если мужчина не хочет и не может, он должен сделать всё, чтобы хотеть и мочь. Так проявляет себя культура, затоптавшая женскую сексуальность и объявившая её носителем именно мужчину. Кстати, если задуматься, почему у некоторых народов существуют предания, описывающие силу того или иного правителя путём перечисления его многочисленных отпрысков от множества разных наложниц? Не потому ли, что секс для мужчины в целом оказывается трудоёмким процессом? "Число жён служило одним из