Побратимы Гора (ЛП) - Джон Норман

- Господин?

- Ползи к траве, - приказал я. - Быстро!

Она задрожала, но поползала к месту указанному мной.

- На колени, в позу для наказания плетью! - скомандовал я ей.

Она встала на колени, дрожа, опустив голову в траву, уперев в скрещенные, как если бы они были связаны запястья. Я трижды ударил её хлыстом.

- Теперь Ты - выпоротая рабыня, не так ли? – спросил я.

- Да, - прорыдала она, - Я - выпоротая рабыня.

- Ты принадлежишь мужчинам, - сказал я, и ей стегнул ещё раз.

- Я попытаюсь быть приятной! – крикнула она сквозь слёзы.

- Я уверен, что Вы сделаешь это, мое дорогое животное. Но интересный вопрос состоит в том, преуспеешь ли Ты, - усмехнулся я, добавил ещё два удара.

- Ой! - закричала она от боли. – О-о-ой.

- Ты умоляешь меня о том чтобы тебя пустили на одеяло?

- Да, Господин!

- Разрешаю тебе возвратиться, на одеяла, рабыня.

Она стремительно бросилась назад к шкуре, и легла на живот на ней, словно благодаря за предоставленную ей относительную безопасность. Она задыхалась от плача.

- На спину, рабыня! – последовала моя следующая команда, я не собирался давать ей время, чтобы прийти в себя. - Руки вдоль тела, ладони вверх, правое колено поднять.

Вздрагивая и морщась от боли в исполосованной спине, она подчинялась.

- Каково место женщины? – грозно потребовал я ответа.

- У ног мужчин!

- И где Ты сейчас находишься?

- У Ваших ног! – плакала она.

- Кто Ты?

- Рабыня, рабыня!

- Мужчины достаточно долго терпели тебя, рабыня. Это терпение уже на исходе.

- Да, Господин!

- Ты больше не свободная женщина, - напомнил я. - Это - всё для тебя теперь позади. Ты - теперь только порабощённая женщина, всего лишь рабыня, в полной власти мужчин.

- Да, Господин, - она задыхалась от страха и плача.

- Соответственно, Ты больше не можешь думать о себе как свободная женщина, тем более позволять себе поступать так. Ты должна впредь, думать и поступать как рабыня. Ты должна чувствовать как рабыня, жить и любить как рабыня!

- Да, Господин, - отвечала она сквозь рыдания.

- Рабыня.

- Да, Господин.

- Никаких препятствий больше не существует между тобой и твоей женственностью.

- Нет, Господин, - сказала она, испуганно.

Я уронил хлыст около шкуры, и присел на корточки около девушки.

- Когда я тебя трогаю, Ты должна чувствовать, глубоко и полно, концентрированно и превосходно, с благодарностью, радостно и покорно, и позже, когда Ты отдашься мне, Ты сделаешь это, безусловно, полностью, безоговорочно и беспомощно, не сдерживая себя ничем.

- Но тогда я должна стать ничем, всего лишь рабыней, беспомощной в руках её господина.

- Да, именно так!

Она в ужасе смотрела на меня. Я встал на колени рядом с лежащей рабыней.

- Сядь, - велел я. – Обними меня руками за шею.

Она повиновалась.

- Губы рабыни, - отдал я следующую команду.

Она сложила губы, и затем я нежно поцеловал их.

- Это ведь теперь не столь страшно, не так ли? – спросил я, отстраняясь.

- Что делают мужчины с рабыней, когда действительно хотят её? – прошептала девушка.

- Всё.

- А что должна дать им рабыня?

- Всё, и даже больше.

- Я боялась, и надеялась, что так и будет.

Я улыбнулся.

- Вы видите? Я - рабыня.

- Я знаю, - ответил я. Она была женщиной.

- Вы читали книгу Притиона Клеркуса с Коса? – вдруг спросила она.

- Неужели бывшая свободная женщина, гражданка Ара, читала это? - удивлённо спросил я.

Это был трактат о неволе.

- Рабыня, не ставит условий, она не желает мелких требований к ней, она не просит лёгкости, она ничего не просит, она дает всё, она стремится любить и самоотверженно служить, - процитировала она на память.

- Ты хорошо запомнила это, - заметил я.

- Вы читали это? – всё же хотела знать она.

- Да, - ответил я.

Я отлично помнил это изречение. Девушка, возможно, когда-то слышала и запомнила его.

- Я всегда была очарована неволей, - вдруг призналась она, - но я никогда не ожидала, что сама стану рабыней.

- Поцелуй меня, рабыня, - попросил я.

- Слушаюсь, Господин.

- Теперь Ты боишься, что как рабыня, можешь быть отвергнута?

- Теперь, как рабыня я вижу, что это не имеет значения. Боязнь таких вещей, ко мне не относится. Скорее надо следить, чтобы быть абсолютно приятной. Если я отвергнута, это не имеет значения, поскольку я – всего лишь рабыня, как рабыня я -ничто. Я являюсь бессмысленной и ничего не стоящей вещью. Таким образом, какое может иметь значение, если я должна презираться и отвергаться? Просто я должна попробовать ещё раз, снова стремясь беспомощно служить и любить.

Я не отвечал ей. Зачем? Пройдёт совсем немного времени, и она, в любом случае, сама изучит, что меньшее чего должна бояться рабыня – это быть отклонённой. Скорее она должна бояться обратного. Она как раз должна опасаться, что один только вид её будет приводить мужчину в полубезумное состояние от страсти, и что возможно, он не остановится до тех пор, пока не поместит её в свои цепи.

- В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, - объяснил я.

- Это верно.

- Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.

- Да, - вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой «по-крайней-мере-временно-недоступной», при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.

- Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.

- Да, Господин.

- Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, - разрешил я.

- Да, Господин, - сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.

- Вы собираетесь учить меня быть приятной?

- Да.

- Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.

- Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.