По дороге в синий лес - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В восемь часов стол для завтрака был накрыт. Женя выложила все, что нашла в холодильнике, включила кофемашину. Первой в кухню заглянула Вероника. Растрепанная, в пижаме.
– Привет, – сказала она, подняв руку и поздоровавшись ленивым шевелением пальцев. – Как дела?
– Нормально. Ты как? – Волна тепла и жалости к этой неприкаянной девушке неожиданно нахлынула на Женю.
– Да тоже ничего. Правда, я так и не поняла, чего здесь делаю. Но будем считать, что у меня отпуск. Я здесь как на курорте. Знаешь… Вижу, что ты занята, постоянно в разъездах, может, улаживаешь какие-то свои дела. Не знаю… Короче, я могу помочь тебе. Пропылесосить к примеру, сварить суп. Я все умею. И не злись на меня.
– Ты с Борисом спишь? – От собственных слов Женя обмерла. Ну как она только посмела озвучить свой страх?!
– Нет, он меня не хочет. Я уж к нему и так, и этак… Думаю, что он просто боится меня.
– А с Петром?
– Он вообще душка! С ним так приятно поговорить. Нет-нет, эти господа не по этой части.
Да уж, не по этой части, краснея, подумала Женя, вспоминая бурную сцену в бельевой комнате. Да Борис просто зверь!
– Ну, раз так, то тогда пропылесось. И обойди дом, посмотри, где что надо привести в порядок. Пыль там, грязь…
И она, понимая, что поступает дурно, что так нельзя, все равно обстоятельно объяснила Веронике, где находится кладовка с щетками, перчатками и моющими средствами.
– Я все сделаю. А можно мне сейчас кофе?
– Да хоть сто порций! – обрадовалась Женя тому, что может авансом отблагодарить ее за благородный порыв. – Мы… То есть я сейчас поеду по делам. Скажи тогда нашим братьям, что мне надо к зубному, что я уехала в Москву, хорошо?
– Да без проблем.
Надо было признаться себе в том, что больше всего она боялась сейчас встретиться с Борисом. А потому, умыкнув с кухни поднос с кофе и бутербродами, она позавтракала со Стасей в комнате, после чего они собрались и незаметно, как и вечером, выбрались из дома через гараж, сели в машину (Стася пригнулась, чтобы ее никто не увидел в окно) и поехали в Москву.
22
19 декабря 2021 г.
Капустина сама спустилась в холл, где ее дожидался Ребров. После дежурных вопросов о здоровье Маши и ее новорожденного сына Валерий сказал, что очень сожалеет, что решился потревожить ее, но у него к ней несколько вопросов. Что он хотел задать их ее золовке Татьяне, но та не берет трубку, если даже в квартире, то не открывает дверь.
– Я знаю, зачем вы пришли ко мне. И правильно сделали. Мы с Таней теперь преступницы. Нет-нет, не перебивайте меня. Знаете, у меня вчера был трудный день, тяжелый разговор с Таней. А до этого еще кое-что произошло… Страшное. Знаете, все вокруг меня сильно переживали, что у меня пропадет молоко, если я узнаю правду. Но правду я узнала все равно, кое-кто постарался, но молоко у меня, к счастью, не пропало. Мне кажется, что его стало еще больше, потому что я, как молочная корова, раздаю теперь свое молоко другим мамочкам.
Тут судорожно вздохнула, сделав паузу, ее глаза наполнились слезами.
– Оказывается, мой муж вовсе и не в Германии. Марк здесь, в Москве, живет с одной молодой особой, кажется, она студентка из Новосибирска. Ко мне пришла одна моя подруга, не скажу, что она очень умная, раз прискакала сюда, в роддом, с такой новостью. Но да Бог ей судья. Так вот, она сама видела их собственными глазами, потом проследила… Поначалу она думала, что обозналась, потому что была уверена, что Марк в Германии. Ох, и зачем я вам это все рассказываю, спросите вы? Все очень просто. Мой муж оставил меня, можно так сказать, без средств к существованию. А его сестра, та самая Татьяна, которая все это знала и сильно переживала за меня, которая просила его одуматься и вернуться ко мне и сыну, за этот поступок выставила его вещи из родительской квартиры. К тому же квартира записана на нее, она там единственная собственница. Квартира бабушки Марка была им благополучно продана, он купил себе машину и оставшиеся деньги вложил в какие-то акции. Наша квартира, где мы с ним жили все это время, принадлежит тоже только мне, потому что досталась мне от моих родителей, они мне ее просто подарили. Так что теперь наш любвеобильный Марк – бомж. А я просто брошенка с новорожденным ребенком на руках.
Ребров слушал ее и никак не мог взять в толк, зачем она ему все это рассказывает. Но и перебивать не стал, решил позволить несчастной женщине выплеснуть всю обиду и боль.
– Я знаю, зачем вы пришли ко мне, – повторила она, тяжело вздыхая. – Так уж случилось, что в тот день, когда за мной приехала «Скорая», в квартире успел побывать посторонний. Какая-то чужая женщина. Думаю, та самая, которую вы ищете. Во всяком случае, к этому выводу мы пришли с Татьяной после того, как все проанализировали. На ней была, судя по всему, белая норковая шуба. Она зашла следом за врачами, переоделась в мою одежду, в старую дубленку… Таня не сразу это заметила, потому что пропало еще кое-что! Короче, шубу моя золовка нашла в прихожей на вешалке. Все сразу поняла, испугалась, конечно, но не позвонила вам, а решила рискнуть и оставить шубу, чтобы продать и выручить за нее хотя бы какие-то деньги для нас. Но если бы только это… Она долго думала, кому может ее продать, не на базар же везти, ну и продала ее одной нашей очень хорошей знакомой, не предупредив ее, откуда вдруг взялась эта дорогущая шуба… То есть подставила теперь и ее, понимаете?! И вот когда Таня вчера приехала ко мне, привезла мне деньги и во всем призналась, я разругалась с ней в пух и прах… Я и без того была вся на нервах после того, как узнала правду о Марке, а тут еще и история с шубой. Это сейчас я понимаю, что она сделала все из самых лучших побуждений, она вообще молодец и многое делает для меня, а я наорала на нее… Вот почему она
