Гремучий коктейль 4 - Харитон Байконурович Мамбурин

— Хорошо, — не обращая никакого внимания на изменившиеся лица гвардейцев, молодой князь, недавно резко потерявший в росте и ширине плеч, гибко поднялся с места, — Давайте поговорим по-взрослому. У нас здесь раса ведающих все языки гоблинов, настолько хитрых и пронырливых, что смогли коррумпировать, разобщить, переманить и спутать планы всем без исключения человеческим гарнизонам, окружившим их Оплот. Теперь зеленокожие играют нами вслепую, а вами… чуть иначе, делая вид, что этот турнир что-то значит. На самом деле, в их планах победа Аксисов и Сильверхеймов, которым куда больше нужна территория бывшей Польши, чем выжимание ресурсов из Гарамона. Следовательно, если исходить из позиции, что всё, мной сказанное, истинно, то почему бы мне, уважаемый граф, немножко не… побыть ребенком? Если это всё фарс, а роли окружающих распределены?

У Георгия дёрнулся глаз.

— Откуда ты это знаешь? — процедил он, пытаясь взять себя в руки.

Очень молодой парень, к тому же, солидно потерявший в росте из-за этих петербуржских проблем с магией или чем там эти чудеса являются. Он был никем, когда они подружились с Константином, обычный прибежавший из-за рубежа благородный, решивший найти новый шанс в жизни как русский ревнитель. Но потом… потом этот молодой человек не раз, не два и не три доказал, что с ним нужно считаться. Не просто считаться — сам император огромной империи, Петр Третий прекрасно знал стоящего перед Константином Азовым парня. Знал, не любил, но доверял крайне щекотливые и важные задания.

А еще Азов прекрасно знал обоих громил, настороженно зыркающих невысокому парню, уверенно стоящему перед ним и смотрящему в глаза, в спину. Парадина и его тяжелую славу знала каждая собака, а вот Зальцев был… не то, чтобы совсем никем. Просто обычный молодой служака, полностью преданный Петру Третьему. Зависящий от него во всем, абсолютно. Не хватающий с неба звезд, но готовый пойти на смерть по первому щелчку пальцев владыки. Очень странный выбор для такого назначения.

— Мне сказала сама Элеонора Аксис. Вы, ваша светлость, знаете, что я обладаю уникально мощной Методой молнии… — продолжил князь Дайхард, продолжая смотреть в глаза отцу своего друга, — Так что она предложила мне устроить диверсию, обещая переезд, место в роду, защиту от Руси. В случае же моего отказа, она напомнила, что у Аксисов могут найтись другие пути по-моему… «приобретению». Например, через государя. Мне сложно было ей не поверить, Георгий Алексеевич.

Зас-сранец. У Азова дёрнулся глаз вторично. Заявив такое при свидетелях, да еще и таких, Дайхард вынуждал его ввязаться в очень рискованное дело. Парень был совершенно прав. Несмотря на то, что он русский князь, возведенный лично императором — это половина дела. Он пока еще вне игры, не принят двором, не оброс связями, никакими кроме… черт побери, его, Азова! Что бы не сделал бы с Дайхардом император, хоть продал бы на Аравию в рабство, а то и тем самым Аксисам, это никак не затронет всю знать Руси! Для них этот парень нет никто, выскочка, пустышка! А Петру будет подобное выгодно, ведь тогда еще его семья подомнет производство этих новых доспехов, выкидывая Азовых на обочину…

Нет, здесь пострадают и они. Кем бы не считало русское дворянство Дайхарда, но Азову такой провал не забудут. А значит…

— Так, молодой государь, то, что вы нам тут сообщили, не должно выйти за пределы этого зала, — Истинный граф принял решение, — Я сам, лично, позабочусь о том, чтобы высказанные вами опасения остались лишь сотрясением воздуха… на веки веков, даю вам своё слово. Но вы, все пятеро, более не отступаете от ролей примерных сынов своей державы, я ясно выражаюсь? Вы должны участвовать в состязании открыто и изо всех возможных, сообразно рассудку, сил! А вот вне… Пиата, подойди ко мне. Тебе понадобится вот это. Мы обязаны узнать больше о Аксисах и Сильверхеймах.

Из крупных ладоней нагнувшегося человека в протянутые вверх ладошки низшей эйны перекочевали три чрезвычайно дорогих и чистых арканитовых кристалла, светящихся от сконцентрированной в них маны.

Глава 19

Драка — это по-нашему! Засветить кулаком прямо в отвратное иноземное рыло русскому князю лепо, любо и вообще давно чесалось, несмотря на то что славянской крови в этом самом князе нет в принципе. Ну кого это волнует? Точно не меня!

Увернуться от падающего австрийского джентльмена, вновь шарахнуть носком сапога по косточке наседающему на тебя англиканину, а затем провалиться вперед, подбивая плечом ногу вот этой вот назойливой сволочи, принимавшей ранее мои удары так, как будто она их вообще не чувствует!

Вскочить на ноги, прописать с локтя в широкую поясницу какой-то южной баронессы, десять минут назад рвавшей свою глотку в омерзительно звучащей песне, пошатнуться от идеально легшего удара в ухо от верткого брюнета, бывшего еще компактнее меня, схватить, снова падая, его за грудки, увлекая с собой, да как следует разукрасить ему всё лицо серией быстрых ударов!

Живём, пацаны!

На фоне моей мышиной возни блистал Парадин. Возвышаясь над телом павшего в самом начале Зальцева, Матвей раздавал хлесткие могучие лещи, роняя наседающих на него здоровяков одного за другим. Предварительно он, конечно, пугал народ раздутыми щелками на месте, где раньше росли у него глаза, да страшно щерился пастью с несколькими выбитыми зубами, но реванш всё равно брал мощно и мстительно!

Фоном для потасовки у нас служили забитые гоблинскими головами проемы на месте окон и дверей, причем часть этих морд была красочно битыми! Нехрен разнимать лезть!

Кончилось всё, правда, грустно и обидно: парочка заглянувших в таверну Сильверхеймов шарахнула по веселящимся нам двумя слабыми заклятиями, успокаивающим и отрезвляющим, после чего весь мордобой тут же начал стихать. Люди, забывшие сословные и гендерные предрассудки, увлеченно скидывавшие стресс, внезапно оказались перед отвратной харей реальности, осуждающе на них посматривающей.

— А всё равно, лучше, чем в номере киснуть… — прокряхтел я, отскребая себя с пола.

— Сьовершеньо соглиасен… — отмудоханный мной брюнет, еле шевеля распухшими губами, вяло помахал, лежа, верхней конечностью, уцепившись за которую, я и воздел его на ноги, — Вьи не знайете, изъя шего ми дрались?

— Понятия не имею, — выдохнул я, выглядывая Азова, — Сидел, мирно пил в углу, получил по голове… ну и понеслось!

— Чьто-то такое же, си…

Скука. Вот что одолело выспавшихся участников после двух суток блаженного ничегонеделанья. Выспавшись, благородные (и не очень) участники великого соревнования обнаружили, что им совершенно нечем заняться! Из