Смертоцвет - Александр Зимовец

— Если вы не полный идиот, но наверняка и сами уже догадались, что этот человек — Святослав Паскевич, — проговорила она. — Но, вероятно, он играет там не первую скрипку.

— Допустим. Дальше.

— Он получил от нас деньги. Мы получили винтовку. А затем потребовали еще одну — за молчание. И еще. Так мы получили несколько штук, а также инструкцию и еще кое-какие документы. Все шло хорошо, и мы уже планировали кое-какие акции с использованием нового оружия, как вдруг нам прислали план нападения. Очень хороший план. Практически идеальный. Мы бы сами никогда не выдумали ничего настолько дерзкого.

— Что же он предусматривает?

— Уничтожение князя Оболенского, генерала Ермолова, министра путей сообщения Свиридовича, тверского губернатора Родичева, а также…

Она загибала пальцы, а у Германа шевелились волосы на голове от масштабов запланированного покушения. Даже приснопамятное нападение на вечере у баронессы фон Аворакш выглядело рядом с этой операцией детской шалостью по масштабам возможных последствий.

— Но почему вы, все же, рассказываете об этом мне? — переспросил Герман. — Мне?

— Потому что я точно знаю, что вы в этом заговоре не состоите, — ответила Надежда.

— Откуда же у вас такая уверенность?

— Все очень просто. Одной из мишеней для устранения являетесь вы. И вы единственный человек в списке, кого я знаю лично, и кто хоть в какой-то мере может мне поверить.

— Но почему бы вам просто не поучаствовать в этом? Такой шанс для вашей организации…

Надежда тяжело вздохнула.

— Потому что я не дура, — твердо проговорила она. — Потому что я понимаю, что такой сыр бывает только в мышеловке. До сих пор я думала, что держу Совершенно очевидно, что изначально он передал нам винтовку не потому, что продулся в карты, как я сперва подумала. Его действия были санкционированы кем-то на самом верху. И этот кто-то хочет использовать меня для того, чтобы я делала за него грязную работу. Вот только революционный авангард — это не чья-то персональная армия, и я не желаю, чтобы меня куда-то вели на веревочке. Ни меня, ни моих товарищей. Тем более, я почти уверена, что после того, как мы сделаем работу, нас постараются ликвидировать так или иначе. Таких свидетелей не оставляют.

— Хорошо. И чего же вы хотите от меня?

— Очнитесь, Брагинский! Я хочу, чтобы вы сделали с этим хоть что-нибудь! Арестуйте Паскевича, допросите его, я не знаю. В конце концов, у вас на руках есть улики.

— Легко сказать, — Герман покачал головой. — С этими уликами его уже почти месяц пытаются взять за хвост, но это не так-то просто. А ваши слова ничего нового не прибавляют, потому что не могу же я представить вас начальству в качестве свидетеля, так ведь? Полагаю, вы не пойдете.

— Разумеется.

— Тогда говорите детали операции.

— Всех деталей я не выдам, потому что это означало бы сдать вам моих товарищей. Скажу одно — стрелять предполагается через неделю, на открытии моста через Волгу неподалеку от Твери. Несколько магов подавят щиты целей и любую другую защитную магию, чтобы нам было проще сделать работу. И пока они не успеют опомниться, мы должны их расстрелять.

Герман кивнул, про достроенный недавно мост он слыхал, хотя и не знал, что на открытие приедут такие персоны.

— Вот только не вздумайте просто отменить открытие, или сделать так, чтобы Оболенский и прочие на него не приехали, — продолжила она. — Этим вы просто подставите меня, а заговорщики останутся невредимы и придумают что-то еще. Я, конечно, просто так им не дамся, но дело будет загублено. И мое, и ваше.

— Откуда вы знаете, что у меня есть какое-то дело?

— Бросьте, Брагинский, не просто так вы забрали себе Узорешитель. И не просто так он выбрал вас. Вы за этим карточным столом тоже игрок, а не зритель. Или по крайней мере, хотите быть игроком. И пока что… я подчеркиваю — пока что мы с вами играем на одной стороне. Во всяком случае, это в ваших интересах.

— Что случилось в Залесском? — резко спросил Герман. — Почему Ферапонтов убил этих людей?

— Мастеровые из Залесского убиты? — переспросила Надежда. Герману показалось, что она побледнела, или это просто лунный свет так лег на ее лицо.

— Да.

— Если так, то их смерть на вашей совести, Брагинский. Я предлагала им уйти. Вы их сами распропагандировали и втравили в какую-то свою игру, а теперь меня же обвиняете в их смерти, не стыдно ли вам⁈ Да они были бы живы, если бы вы дали им уйти из вашего чертова Залесского! И Егор был бы жив, и прочие!

— Мне понимать ваши слова, как признание?

— Понимайте, как хотите, болван! — бросила она. — Я устала уже пробиваться сквозь вашу твердолобость. Поймите уже, наконец, что я не убиваю людей, которых хочу спасти. Не это заповедал нам Узорешитель. Да, мне было жаль, что они выбрали неверный путь, но от их смерти мне не было бы ни выгоды, ни облегчения. Пусть бы жили, как хотели, что мне за дело?

Несколько секунд Герман смотрел на ее лицо, пытаясь понять, врет она или нет. Скорее, врет. Этакая убьет человека и ради собственного удовольствия, да и вообще мотивы у таких психических могут быть всякие. Вот кто бы от нее ожидал, что она придет к жандарму, да еще и ненавистному ей, рассказывать про заговор. А пришла же.

— Я немедленно доложу об этом, — проговорил Герман, глядя ей в глаза.

— Вот и отлично, — сказала она. — Железнодорожная станция отсюда в одной версте прямо по дороге. Придется пройтись, и будет не так комфортно, как в графской коляске, но что поделаешь. Приятной прогулки поручик.

После этих слов вся шайка почти бесшумно растворилась среди деревьев, словно никого тут и не было.

Глава двадцатая

Заговорщиков ждет сюрприз

— Мы знаем, — коротко ответила Таня, едва он изложил суть дела. Герман чуть ли не вломился в ее петербургский кабинет, оттеснив молодого человека в корнетских погонах.

— Вы знаете и…? — переспросил Герман.

— Мы знаем и реагируем, — вздохнула Таня. Только сейчас он заметил, что лицо ее выглядело бледным и слегка