Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская

— Что ты любишь, Полина? — спросил Ашот, пробуя улыбнуться.

Получалось плохо.

— Она любит рисовать! — вмешался Левон. — И еще кактусы. И Сонечку…

— Ну, о Сонечке я знаю, — кивнул Ашот. — Ты хочешь стать художницей?

— Нет, — повела плечом Полина. — Я никем не хочу стать. Никем — это лучше всего…

— То есть? — удивился Ашот. — Ведь чем-то ты будешь заниматься?

— Я не знаю… Я еще не решила. Наверное, ничем…

"Интересно, — пристально рассматривая ее, подумал Ашот. — Загадочное создание в духе сюрреалистов. И Левон тоже у меня не промах!"

Из спальни вышли Карен и врач. Ашот спустился вниз проводить врача и выслушал по пути к машине краткое сообщение о том, что плоха не только Олеся, но и Карен — он явно переутомлен. Потом врач неожиданно глянул на Джангирова-старшего и замедлил шаги.

— А что такое с вами, Ашот Самвелович? — удивился он. — Похоже, что хуже всего сегодня вам.

— Слишком много работы, — развел руками журналист. — Я очень благодарен вам за визит, но боюсь, он далеко не последний. В этом доме все давно слишком плохо…

Врач кивнул, соглашаясь.

Три последних дня Ашот прожил как в тяжелом сне. Не дождавшись Мэри, он сразу заподозрил неладное. Джангиров быстро связался с милицией: весть, которую он услышал, приковала его к дивану… "Смуглой леди сонетов" больше не было на свете. Она так и не успела помирить его с сыном при жизни и все-таки смогла это сделать…

Если бы не тяжелое состояние Олеси и не серо-зеленое от бессонных ночей лицо Карена, Ашоту ни за что бы не пережить похорон Мэри. Но Олеся нуждалась в помощи, а старший сын явно больше не справлялся, и Ашот подоспел вовремя.

— Леся спит, — сказал вернувшемуся отцу Карен. — Давай что-нибудь съедим, и дети тоже, наверное, изголодались.

— Нет, мы ели, — тотчас отозвалась Полина и отправилась на кухню. — Я сейчас…

Левон поспешил за ней. Ашот посмотрел детям вслед.

— Они неразлучны. Мне кажется, Карен, нужно позвонить Витковскому. И как-то его успокоить. Мы нехорошо расстались.

— Позже, — отмахнулся Карен. — Сегодня не до него. Я выпью, ты не возражаешь?

— Ну, тогда налей и мне. Надо помянуть… — и испугавшись сказанного, Ашот глянул на вернувшуюся Полину.

Она хозяйничала, словно ничего не слыша.

"А хорошая жена будет для Левона", — неожиданно подумал Джангиров и взглянул на старшего сына. Тот сидел, устало привалившись к спинке дивана, и держал в руках уже пустой бокал.

— Карен, — тихо сказал Ашот.

— Да, папа, — так же тихо отозвался сын.

— Тебе сейчас очень трудно, — неуверенно продолжал Ашот. — Олеся снова больна, ты работаешь и учишься… Разреши мне приезжать к вам и помогать, чем сумею…

Карен мельком, искоса осмотрел отца. Какое у старшего Джангирова больное, измученное лицо, какой затравленный, мечущийся, словно у загнанного зверя, взгляд! Неужели из-за Карена? А кстати, почему отец вдруг оказался на похоронах? Но теперь не до этих подробностей. Карен безнадежно вздохнул и поставил бокал на стол.

— Хорошо, папа. Приезжай, когда хочешь… Олеся будет рада.

"И Мэри тоже", — мысленно закончил за него Ашот.

На выходе из супермаркета Карен столкнулся с Диной.

— О, Карен! Как я рада! Мы так давно не виделись! Ты очень изменился… — Она с некоторым удивлением рассматривала похудевшего, потерявшего прежнюю живость юношу с потухшими глазами. — У тебя что-нибудь случилось? Кто-нибудь болен?

— Нет, у меня все в порядке, — вежливо улыбнулся Карен. — А у тебя?

— О, замечательно! — защебетала Дина. — Я решила стать врачом, представляешь? Ну, какой из меня врач, просто не понимаю, но папа-биолог и его животные сделали выбор за меня. А как поживает Сонечка?

— Тоже в полном порядке, — Карен вспомнил, что давно ничего не знает о судьбе беленькой мышки. — Ты чудесно выглядишь! — он откровенно любовался Диной. — Будущий врач заранее может очаровывать своих возможных пациентов.

Дина удовлетворенно засмеялась. Она действительно превратилась за это время из хорошенькой девушки в молодую, элегантную женщину.

— А как поживает верный оруженосец Люда?

— О, это целая история! — снова оживленно зачирикала Дина. — Ты представляешь, Людочка сразу после школы вышла замуж за канадского коммивояжера и уехала к нему. Ну, кто бы мог подумать?

Карен улыбнулся.

— Это случается. Особенно с такими девушками, как Люда. Я рад за нее.

— Я тоже очень рада! Она пишет мне и звонит. Я передам ей от тебя привет, ладно? — Дина никак не могла опомниться от счастливой встречи. — А что ты делаешь вечером? Давай поужинаем вместе!

Акции Карена Джангирова всегда были в цене и обладали удивительной устойчивостью. Но воспоминание о ночи, проведенной с Сонечкой, осталось горьким и тягостным бременем. Второй раз Джангиров так не ошибется. Карен вежливо наклонил голову.

— Прости, но вечерами после университета я работаю. Заканчиваю очень поздно и устаю.

Дина изумленно округлила глаза.

— Ты… работаешь? Зачем? То есть… извини… Я не понимаю… Разве… твой отец…

И Дина окончательно смешалась. Карен пришел ей на выручку.

— С отцом все нормально. Просто я предпочитаю теперь жить самостоятельно.

— Ты женился? — быстро догадалась Дина.

— Собираюсь, — коротко ответил Джангиров.

— Прости, я не знала… — неловко сказала смущенная Дина. — Но если ты захочешь… У тебя ведь есть мой телефон…

Карен снова вежливо склонил голову. Он никогда не позвонит симпатяшке Дине. Ночь, проведенная с Сонечкой, научила его слишком многому.

Ашот Джангиров начал бывать у Олеси и Карена. Сначала изредка, а потом все чаще и чаще. Карен относился к его посещениям довольно спокойно, хотя и оскорбительно равнодушно, а Олеся искренне хотела найти возможные пути примирения. Правда, сына журналист заставал крайне редко: утром мальчик был в университете, вечером — на работе. И потихоньку, без него, Джангиров-старший вошел в его новый дом, привязался к Олесе, улыбавшейся ему через силу, и к Полине, которая, в свою очередь, легко и быстро привыкла к немногословному Ашоту, потерявшему былой апломб и самоуверенность и превратившемуся в заботливого главу большой семьи.

Олеся никак не приходила в себя после гибели Мэри. Связывая смерть подруги с отцом, Олеся упорно отказывалась видеть Глеба и даже разговаривать с ним. Теперь кому-то предстояло помирить и их. Но Мэри не было на свете, а кто мог сделать это без нее?

Иногда появлялась Эмма, но занятая школой и Семеном, постоянно приводившим домой какую-то девушку, уделять много внимания Олесе не могла. Вечерами, вернувшись с работы, Эмма видела в передней женские сапожки. Цвет у них постоянно менялся: то белые, то красные, то коричневые.

— Сколько же у твоей девушки сапог! — наконец не выдержала Эмма. — Она дочь Березовского?

— Ты что, мать, упала? — спросил грубый Семен. — Это все разные… Девушки разные, понимаешь?

Эмма растерялась. Каждый день — разные?

Так продолжалось примерно год, пока обладательница одних сапог не объявила Семену о своей беременности. Выяснилось, что сапожки она носила красные.

Недавно у Эммы родилась внучка, которую она обожала и без конца задаривала игрушками. Теперь у нее совсем не осталось времени и сил на Олесю. Жизнь разводила бывших подруг в разные стороны. От Валерия по-прежнему не было никаких известий, и вдруг оказалось, что именно он, и только он один, самым странным и необъяснимым образом связывал двух женщин, спокойно забывших без него друг о друге.

Заброшенный дом с полубольной Олесей, замотанным Кареном и двумя детьми понемногу начал брать на свои плечи Ашот Джангиров. Здесь все чаще появлялся Гриша, а потом вдруг вместе с хозяином пришла Дуся.

— Дуся! — завопил Левон. — Ты тоже будешь теперь с нами жить?

Нянюшка утирала слезы и обнимала своего драгоценного любимого мальчика. Второй, не менее драгоценный и любимый, с удивлением смотрел на нее из дверей гостиной. Худой, повзрослевший, с расцарапанными от постоянного общения с металлом руками… Он неуверенно, словно не понимая, что происходит, приблизился к ней и осторожно обнял.

— Милый ты мой, хороший! — запричитала Дуся, сжимая Карена в мягких объятиях. — Как я скучала без тебя, Карик!

Она назвала его детским полузабытым именем, и Карен почувствовал, что еще одно мгновение — и он тоже заплачет вместе с ней. И это будет стыд, позор, перенести которые невозможно. Карен до боли закусил нижнюю губу, ощутив привкус крови.

— Ты будешь теперь жить у нас, да, Дуся? — кричал, кружась и подпрыгивая на месте, Левон. — Как здорово, Полина! Папа, это все ты придумал?

Ашот задумчиво наблюдал за происходящим. Он видел, как восприняли появление Дуси в доме сыновья и как плохо сейчас Карену. Его любимый, такой уже взрослый и такой еще маленький сын… Что же делать, мой мальчик, жизнь состоит из страданий. И все будет так же, даже если все будет иначе… Мой бедный, мой родной, мой гордый и упрямый ребенок…