Сын Дога - Алекс де Клемешье

– Стойте!

Федор Кузьмич послушно остановился и обреченно вздохнул. Может, увидев сына, Колька не так остро отреагировал бы на отсутствие Катерины, но оттянуть момент признания не получилось.

– Катюха ведь не дома. Так?

– Силен ты стал, сынок, раз с такого расстояния видишь, – уважительно проговорил Денисов, но зять только отмахнулся.

– Где она?

– Ты только громко не кричи, Николай. Не надо. И себе хорошо не сделаешь, и соседское внимание привлечешь.

– Где она? – с угрозой в голосе повторил Крюков.

– Подарок тебе поехала покупать.

Такого ответа Николай не ожидал. Непонятно, что за подозрения закрались в его голову, но теперь напряженные плечи как-то вмиг отпустило, а сам он преглупо захлопал ресницами:

– Ка… какой подарок, что за ерунда?

– Хороший подарок, тебе непременно понравится, – убежденно сказал Денисов и похлопал зятя по плечу. – Ну, пойдем, пойдем в тепло, нечего посередь трассы стоять, продует.

– Никуда я не пойду, – упрямо проговорил молодой мужчина, ставший вдруг от растерянности похожим на подростка. – Куда она поехала? За каким подарком?

– Ты как добирался-то? – будто не слыша Николая, задал Федор Кузьмич вопрос.

– Самолетом из Москвы, из Томска – поездом, из райцентра на попутке, – как зачарованный, послушно отвечал подросток Колька.

– Вовремя самолет-то сел? Без задержек? – уточнил милиционер и, покивав сам себе, продолжил: – А вот Катюхе не повезло. Шофер чичас сказал – многие рейсы нынче перенесли из-за плохих погодных условий. Видать, застряла Катя в Томске. Знать бы заранее, что ты так удачно освободишься, – можно было бы подгадать и на одном поезде вам вернуться. Но уж очень она торопилась до твоего возвращения поспеть, так что чичас кукует, наверное, в аэропорту. И дозвониться не может, поскольку линия у нас оборвана.

– В Томске… – обескураженно повторил за тестем Николай, помолчал задумчиво, затем встрепенулся, вновь превращаясь в комсомольского лидера и бригадира. – Тогда мне некогда по гостям ходить. Надо в райцентр ехать. Вдруг рейс на ночь перенесут, прилетит она… где ночевать-то станет? На вокзале?

– На чем поедешь? – участливо спросил Денисов, даже не думая вступать в спор. – На энтом?

Он мотнул головой в сторону остывающего на обочине трактора, и Колька вдруг нехорошо осклабился, и проявилась, завозилась в его глазах косматая Тьма с чердака.

– А хоть бы и на этом! – холодно произнес он. – Пешком доберусь, если надо будет. А вы… вы идите в тепло… папа. Нечего вам посередь трассы стоять. Продует.

– Что, и с сыном не поздоровкаешься? – приуныл Федор Кузьмич.

– С сыном есть кому сидеть, верно? Не сомневаюсь, что он выкупан, накормлен и доволен жизнью. А вот где и с кем сейчас Катя – это благодаря вам непонятно. Как вы вообще могли ее отпустить?! Подарок какой-то выдумали…

Не глядя больше на Денисова, он вернулся к трактору, распахнул дверцу и ловко вскочил в кабину.

* * *

Пока Вера добиралась до «Привокзальной», на улице запуржило, замело, поэтому и без того подавленное настроение сделалось совершенно невыносимым. Хотелось плакать. Вера даже шмыгнула пару раз носом, будто проверяя, насколько близко подступили рыдания. Еще хотелось домой, в тепло, чтобы завывания метели доносились приглушенно, издалека, чтобы следить за пургой, глядя в окно, словно в экран телевизора, и кутаться в плед, и греть ладони о чашку привезенного из Кемерово кофе…

Пока она мялась возле входа в гостиницу, пока с завистью вглядывалась в струящееся электрическое тепло, проникающее из-за больших дверей, пока не решалась войти внутрь и не находила сил уйти, откуда-то из темноты вынырнула фигура без четких очертаний и молниеносно схватила девушку за локоть.

– Ай! – испуганно вскрикнула она и попыталась вырваться.

– Как хорошо, что вы все-таки пришли! – перекрикивая пургу, уведомила ее бесформенная фигура, на плечах которой извивались и приплясывали живые, кипящие снежные змейки. – Давайте скорее зайдем!

Открылись большие двери в гостиницу – и фигура мгновенно превратилась в долговязого сутулого попутчика.

– Здравствуйте, Вера! – сказал он, когда вой пурги отрезало массивными створками.

Казалось, ему хочется улыбнуться, но, видимо, губы отвыкли от проявления радости, оттого он неловко кривил их, покусывал и вообще всячески старался не смотреть на девушку прямо. «Волнуется!» – догадалась она.

Товарищ Супрун помог ей раздеться в гардеробе при ресторанчике, учтиво проводил за столик. Вера ощутила укол беспокойства.

– А мы что же, будем одни?

– Фадин присоединится к нам позднее, – не слишком внятно буркнул Супрун.

Вообще-то к подобному она оказалась не готова. В ее представлении они втроем должны были непринужденно поужинать, тем самым укрепив случайное знакомство. Компания приятелей за столом – это одно, а мужчина и женщина, вдвоем, друг напротив друга – это совсем другое. И со стороны они выглядят парой, да и самой Вере неуютно, словно она действительно пришла на свидание.

Между тем Супрун подозвал официанта и сделал заказ.

Вера изумленно распахнула глаза: вот как! Он даже не спросил, чего бы ей хотелось. Вероятнее всего, она бы скромно ограничилась салатом и соком и уж точно не стала бы заказывать сразу несколько блюд и вино. Ну, хорошо, вино, может быть, сейчас действительно подходит к случаю – ведь в поезде они втроем так и не выпили за знакомство. Но ведь он даже не поинтересовался, какое вино она предпочитает! Пусть бы хоть из вежливости, пусть бы хоть сделав вид, что ему это небезразлично… Все равно она в вине не разбирается, все равно бы предоставила выбор ему, но… Нельзя же так! Или… можно?

Чувствуя себя еще более стесненной и сбитой с толку, Вера стала разглядывать неказистый интерьер. Вообще-то считалось, что в городе есть один-единственный ресторан – неподалеку от центральной площади. Вот только он был закрыт на ремонт. Давно уже. И подвижек никаких не наблюдалось. Гостиничный ресторанчик предназначался для трапез приезжих, которые останавливались в «Привокзальной». Сюда не возбранялось приводить гостей, но так уж случилось, что Вера попала внутрь впервые. Больше всего ей понравились занавески, а остальное… ну, мало чем от общепитовской столовой отличалось. Разве что в столовой фужеры на столиках отсутствуют, и салфетки не так красиво уложены. Правда, тут еще играла музыка – она лилась откуда-то сверху. И это были отнюдь не бодрые эстрадные песни, но и не классика. Хорошая, приятная медленная мелодия без слов.

– Сейчас мы будем танцевать! – твердо сказал Супрун.

Вера не успела ни ответить, ни опомниться – а он уже вел ее на свободное место между столиками. Вокруг ужинали, пили кофе, разговаривали, и не было никого, кто вознамерился бы потанцевать. Кавалера это явно не смущало, а девушка, покраснев до самых корней волос, неловко и торопливо приглаживала бант на груди одной рукой, в то время как другая рука, сжатая крепкими пальцами, против воли увлекала ее за Супруном.

– Постойте! – пискнула Вера. – Мне кажется, это будет неуместно…

– Уместно! – решительно возразил Супрун и взял ее за талию.

Глупее не придумаешь, но теперь Вере казалось, что пурга на улице – это не так уж плохо. «Он не спросил, хочу ли я танцевать! – даже не с обидой, а с ощущением куда более глобальной несправедливости думала она, однако, завороженная его уверенностью, продолжала двигаться под музыку. – Он даже не спросил, умею ли я танцевать!»

Сам мужчина, на ее субъективный взгляд, чувствовал себя в своей тарелке. Он казался излишне сосредоточенным, словно выполнял какое-то важное дело, но само дело давалось ему легко, и оттого он был спокоен и уверен. Вел он так себе, больше просто перетаптывался с ноги на ногу, но рука на Вериной талии была тверда, и ее попытка чуть-чуть отодвинуться, увеличить двусмысленное расстояние успехом не увенчалась. Наконец она сдалась. Ну, все, все. Уже все желающие увидели ее в компании приезжего молодого человека, уже все убедились в том, что это – романтическое свидание. Ничего не поделаешь. Устраивать скандал – совестно. Закатывать истерику – неумно. Сама виновата, сама зачем-то притащилась через полгорода. Кажется, она кому-то что-то хотела доказать? Ну, вот теперь и нечего пенять.

– Наверное, достаточно? – вслух спросил Супрун, но Вера по его лицу поняла, что спрашивал он скорее сам себя.

Она вновь вспыхнула от неловкости, а он уже вел ее обратно к столику, где официант разливал бордовое вино по фужерам.

«Надо придумать какую-то правдоподобную причину, вежливо распрощаться и уйти!» – думала Вера. Ей не хотелось обижать нового знакомого, но и ощущать себя в роли бессловесной куклы, за которую все решили, все распланировали, она не желала. И тем не менее она почему-то продолжала сидеть за столиком в его компании, пить терпкий хмельной напиток и ждать, когда подадут горячее…