Лучший из худших 3 - Дмитрий Николаевич Дашко

значит, впереди меня ждёт ещё не одна такая горячая встреча. Надо быть к ней готовым.

Глава 26

В итоге отремонтировать тепловоз у механиков не получилось, и наше отправление вновь задержалось на неопределённый срок: ожидали поступление другого бронированного тепловоза. На месте начальства я бы перебросил нас вертушками или самолётами, но, видать, у него были свои соображения, поэтому наш взвод по-прежнему обретался в палаточном городке.

Само собой, без дела никто не сидел, гоняли бойцов и в хвост и в гриву. Вот и сейчас унтеру вздумалось устроить нам торжественный бросок на пузе под аккомпанемент пары ручных пулемётов, не дававших оторвать голову от земли.

Ну и чтобы служба совсем мёдом не казалась, маршрут, как водится, проложили через вспаханное поле. После дождя почва превратилась в тяжёлый кисель, через несколько метров одежда вымокала до нитки, а на ботинки прилипал килограмм грязи.

Я полз, орудуя локтями, перед глазами мелькали подошвы Цыгана. У того был прирождённый талант пластуна: он перемещался по земле словно змейка, не ползал, а струился с изгибами.

Сухой треск пулемётной очереди и свинцовый свист поверх башки, то и дело заставлял нырять мордой лица в лужу. Если судить по другим парням, представляю, какое из меня было зрелище: на фоне грязевой маски видны только глаза.

До заветного финиша оставалось ещё метров двести, но это не означает, что преодолев их, можно будет перевести дух: следующим этапом тренировки было рытьё одиночного окопа для стрельбы лёжа. Затем отражение вражеской атаки, осада огневой точки, на десерт проверка медподготовки: надо было оказать помощь «раненому» и доставить его в «госпиталь», расположенный в километре отсюда.

В общем, программа насыщенная, после которой следовало привести себя в порядок и отправиться к развёрнутой тыловиками полевой кухне. Кормили, кстати, довольно сносно, хотя, после всех этих «мероприятий» на свежем воздухе, я б, наверное, сожрал и обычные берёзовые опилки. А что, под кетчупом за милую душу б пошли.

Цыган зашипел от боли.

— Ты чего?

— Да на камень рукой напоролся. У… сука!

И тут же возле нас вздыбились комки грязи: так пулемётчик среагировал на нашу болтовню. Поняв, что лучше заткнуться, я погрёб дальше.

Вот и заветный флажок финиша этого этапа.

Вставать не разрешалось, я отполз с десяток метров в сторону и стал наяривать сапёрной лопаткой. Хорошо, что землица была мягкой и разбухшей, это тебе не в вечной мерзлоте или скалистой породе долбиться.

В шаге от меня примостился похожий на трубочиста, которого ещё и зачем-то окатили ведром воды, Цыган. Он без особого энтузиазма ковырялся лопаткой, но всё-таки уложился в нормативное время.

Третий этап со стрельбой был куда интересней, правда, палили мы холостыми, надев на ствол специальную насадку. О том, для чего она нужна, я узнал, когда угодил на службу. Оказывается, насадка повышает давление пороховых газов в канале ствола при стрельбе. В противном случае невозможно стрелять из штурмовой винтовки или автомата очередями, нужно после каждого выстрела перезаряжаться вручную.

Опустошив обойму, я закинул винтовку через плечо и снова поелозил на брюхе: теперь предстояло закидать огневую точку неприятеля гранатой.

Её изображал окопчик, из которого торчала сухая палка — вражеский «пулемёт».

Слегка приподнявшись над землёй, я выдернул кольцо, досчитал про себя «сто, двести, триста» и метнул гранату в окоп. Убедившись, что она приземлилась в его глубине, я привстал и для страховки сделал ещё несколько коротких очередей.

Фельдфебель, наблюдавший за моими действиями, одобрительно кивнул. Кажется, я не облажался, можно идти дальше: к очень похожему на человека манекену, весившему около семидесяти кило.

По легенде он лежал без сознания и был ранен в ногу. Я открыл аптечку, вколол в него обезболивающее, сделал перевязку, а потом поволок к конечному пункту. Само собой, ползком.

Манекен весил с каждым метром всё больше и больше, волочить его становилось труднее, к уже окончательному финишу я притащил «раненого», устав как собака.

— Неплохо, Ланской, — встретил меня поручик. — Вижу, у вас были хорошие инструктора.

— Самые лучшие, господин поручик! — с показной бодростью отрапортовал я, хотя ноги меня уже еле держали, а руки тряслись как у пьяницы с жуткого похмелья.

— Отдыхайте.

— Есть!

Я направился в сторону сидевших на траве сослуживцев, которые преодолели препятствия раньше меня. Они безучастно встретили моё появление.

Наверное, стоило что-то сказать, но сил уже не было, ноги подогнулись сами собой, и я опустился на землю.

Сложно описать тот кайф и блаженство, что охватили меня. Ничто на свете не могло доставить мне столько удовольствие, как этот короткий перекур на мокрой траве.

Дул лёгкий ветерок, я подставил ему лицо, втянул ноздрями почти до разрыва лёгких воздух, пропахший ароматом сырости и зелени.

Эти мгновения я бы сейчас не променял ни на что на свете.

Внезапно ожила рация у поручика, он что-то проговорил в неё и повернулся в сторону сидевших бойцов. Его взгляд остановился на мне. Я внутренне подобрался, чувствуя, что это неспроста.

— Рядовой Ланской, ко мне!

Обещанного ефрейтора я так и не получил, но не переживал об этом: проживу как-нибудь без лычки. Каких-либо привилегий она всё равно не давала.

Я быстро встал и пошагал к командиру.

— Мотоцикл водить умеете? — огорошил он меня вопросом.

— Так точно! Умею.

Фанатом двухколёсного транспорта я никогда не был, но посидеть в седле мотоцикла приходилось и не раз.

— Отлично. Тогда вернитесь в палатку, переоденьтесь и приготовьтесь отвезти на ближайшую станцию инженера-путейца. У вас тридцать минут.

Откозырнув, я отправился выполнять приказ. Избавившись от мокрой и грязной формы, быстро помылся под холодным импровизированным душем. Стуча зубами, стал растираться до красна полотенцем, а затем переоделся в сухой комплект одежды.

Быстро почистил винтовку, взял на складе боевые патроны и отправился смотреть транспортное средство.

Мысль о поездке казалась мне не такой уж плохой: палаточный городок и его тридцать три «удовольствия» успели