Очерки истории Руси до монголов - Михаил Петрович Погодин

и Давыд, посадил его на дворе Вакееве и приставил тридцать человек да двух отроков княжих, Улана и Копчу, стеречь его.

А что делалось в Киеве?

Владимир Мономах, услышав об ослеплении Василька, ужаснулся. Он тотчас послал к Давыду и Олегу Святославичам звать их в Городец (против Киева, близ устья Десны). «Воткнут нож между нами, – говорил он. – И мы должны исправить это зло, какого не бывало никогда в Русской земле, ни при отцах, ни при дедах наших. Если мы не исправим его, то еще больше зло встанет на нас, и брат начнет убивать брата, и погибнет земля Русская, и враги наши Половцы придут и возьмут все».

Ослепление Василька. Гравюра Ф.А. Бруни. 1839 г.

Давыд и Олег огорчились не меньше Владимира и, собрав войско, пришли в Городец, где уже стоял в бору Владимир. Все князья вместе послали мужей своих сказать Святополку: «За что ослепил ты брата своего? Если б была какая вина за ним, ты должен был бы обличить его пред нами, – говори, чем он виноват?» Святополк отвечал: «Поведал мне Давыд Игоревич, что Василько убил брата моего Ярополка и хотел убить меня, занять мои волости – Туров, Пинск, Берестье и Погорину; он договорился будто бы с Владимиром, чтобы сесть тому в Киеве, а ему во Владимире; неволя мне была беречь свою голову. Слепил же его Давыд, а не я, и увел к себе». Посланцы возразили на то: «Не оправдывайся тем, что Давыд ослепил его; не в Давыдовом городе он взят и ослеплен, а взят и ослеплен в твоем городе».

Наутро князья собрались переправляться через Днепр, и Святополк уже хотел бежать из Киева, но киевляне не пустили его; им пришла мысль отправить посольство к Владимиру. Всеволожая, его мачеха, и митрополит Никола пришли к нему с такими словами: «Молимся, князь, тебе и братьям твоим; не погубите Русской земли. Если вы начнете рать между собою, поганые обрадуются и возьмут землю нашу, что отцы и деды ваши добыли трудом великим. Они искали чужих земель, а вы хотите потерять свою! Смилуйтесь».

Владимир почитал княгиню как мать, ради своего отца, который любил его много, и которого он не ослушался никогда ни при жизни, ни по смерти; он много чтил и святительский сан. Выслушав их речь, он облился слезами и согласился на просьбу. Братья его послушались. Киев спасся. Обрадованные, княгиня с митрополитом, воротясь, поведали киевлянам, что рати не будет. Князья начали советоваться и сошлись на том, чтобы Святополк шел на Давыда, – взял его или выгнал, ибо это все его была вина. На том и поцеловали крест.

Василько между тем оставался во Владимире. «Я был там, – говорит летописец Василий, современник Нестора, сохранивший нам все эти драгоценные подробности. – Это было перед великим постом. Однажды ночью присылает за мною князь Давыд. Я пошел к нему. Около него сидела дружина; он посадил меня и сказал: Василько говорил отрокам моим Улану и Колче: слышу, что Владимир и Святополк идут на Давыда. Если бы Давыд послал мужей своих к Владимиру, да я молвил бы, что знаю, так Владимир воротился бы домой. Поди же, пожалуй, Василю, к тезю своему Васильку, с этими отроками, и скажи ему: если он пошлет мужа своего к Владимиру, и тот воротится, то я дам ему город, который хочет – Всеволож, Шеполь или Перемиль».

Я пошел к Васильку и передал ему речи Давыдовы. Василько отвечал: «Я не говорил того, – сказал он, – но, пожалуй, пошлю к Владимиру сказать, чтобы не проливал крови из-за меня. Странно мне только то, что Давыд дает мне свой город, когда у меня есть собственный Теребовль, моя область. Ступай к Давыду и скажи, чтобы он прислал мне Кулмея: его пошлю я к Владимиру».

Давыду не хотелось отпустить Кулмея, и он опять послал меня к Васильку сказать, что Кулмея нет. В это свидание Василько объяснил с полной откровенностью свои прежние намерения.

Между тем Пасха прошла, а слуха о рати киевской не было, и Давыд хотел было занять Василькову волость, но был вынужден его братом удалиться без успеха. Святополк, соучастник его, пошел, наконец, на него, по обязательству с братьями, и, остановившись в Берестье, ждал к себе ляхов.

Давыд искал помощи там же, у Владислава. Ляхи обещали ему, взяв с него пятьдесят гривен золота, и звали в Берестье, где ожидал их на сейм Святополк. «Мы помирим вас там», – говорили они, и Давыд пошел с Владиславом.

Святополк стоял в городе, ляхи на Буге. Киевский князь приветствовал их и дал им дары великие против Давыда. Владислав сказал тогда Давыду: «Не слушает нас Святополк, иди лучше домой, а мы поможем тебе, если придут русские князья на Владимир».

Святополк пошел к Пинску, послав за воинами; потом пришел к Дорогобужу, дождался там войско и приступил к Владимиру, где затворился Давыд, напрасно ожидая помощи от ляхов, которые обманули его во второй раз, взяв золото от обоих, от Давыда и Святополка. Семь недель стоял Святополк, и Давыд должен был уступить, просясь только выйти из города. Святополк согласился и, поцеловав крест в Великую субботу, вступил во Владимир, а Давыд ушел через Червен в ляхи.

Святополк исполнил, таким образом, обязанность, возложенную на него братьями за ослепление Василька, – изгнать Давыда в наказание за его извет. Он мог теперь возвратиться в Киев. Нет. Надеясь на множество своих воинов, он вздумал, как прежде Давыд, идти сам на Володаря и Василька; он забыл свою вину и опасность, забыл полученное прощенье, а помнил только, что их волость принадлежала некогда его отцу и брату, и вопреки Любечскому условию, вопреки последней клятве пошел на них ратью.

Самого Мономаха, случившегося тогда в Ростове, Святополк хотел привлечь на свою сторону.

Володарь и Василько выступили навстречу Святополку и сошлись на Рожнем поле. Слепой Василько показался впереди и, подняв крест между полками, сказал: «Ты взял сперва свет из очей моих, а теперь хочешь взять мою душу. Вот крест, что целовал ты на мир и любовь, да будет он судьей между нами!»

Битва началась; много пало с обеих сторон. У Ростиславичей шло лучше. Некоторые благоверные люди видели, говорят, крест в небе над Васильковыми воинами – и они одержали победу. Святополк бежал во Владимир с двумя Ярополковичами, Святошею, сыном Давыдовым, и прочей дружиной. Ростиславичи, остановившись на своей меже, его не преследовали.

Он послал сына Ярослава к уграм звать их против Володаря, а другого, Мстислава, рожденного от наложницы, посадил во Владимире.

Не добыв Перемышля и Теребовля, Святополк вскоре снова потерял и Владимир, потому что Давыд