Иллюзия убийства I-II. Хищник II - Ричард Франк

Лейтенанту Майку Хэрригану на вид было уже под сорок, он действительно задел автобус Поупа не случайно, но, шагая к заграждению из полицейских машин, он уже не думал о «мастере боевой уличной журналистики». Для Хэрригана Тони Поуп был чем-то вроде назойливого комара, которого следовало прихлопнуть, чтобы не пищал над ухом. Но на свете есть дела поважнее. Например, жизнь его товарищей.

За одной из машин Хэрриган увидел Леону Кэнтрелл и Дэнни Арчулету. Они стояли, пригнувшись, с пистолетами в руках. Кэнтрелл, молодая красивая брюнетка, умная и энергичная, прекрасно зарекомендовала себя. У нее была репутация прекрасного полицейского — крутого и надежного. А Дэнни Арчулету Хэрриган знал очень давно — они были друзья детства, вместе выросли и вместе поступили в полицию, а последние пятнадцать лет работали в паре. Кэнтрелл и Арчулета держали на мушках своих пистолетов грузовик на другой стороне улицы. Присев рядом с ними, Хэрриган резким движением руки ослабил галстук и расстегнул еще одну пуговицу на промокшей от пота рубашке. Арчулета кивком приветствовал его.

— Не испытывай мое терпение, Дэнни, сынок, — буркнул Хэрриган, толкнув друга в бок.

— Плохо дело, Майк! Двое патрульных на мотоциклах остановили «Мерседес», сопровождавший грузовик с наркотиками. В нем находились вооруженные до зубов десять молодчиков из колумбийской банды «Эль Скорпио».

— Там их штаб-квартира, они пытаются туда прорваться, — добавила Леона, кивнув на соседнее здание. — Мы мешаем им проскочить, но наши двое раненых, кажется, истекают кровью. И мы ничем не можем им помочь…

Хэрриган осторожно выглянул из-за капота машины. То, что для двух лежащих на асфальте мотоциклистов дела складывались скверно, это еще мягко сказано, подумал он. Итак, что мы получим, если взять группу колумбийских гангстеров, обучить их тактике терроризма и постоянно снабжать их деньгами какой-нибудь межнациональной корпорации? А получим мы вот такую банду «скорпионов», неуправляемых психов, решивших прибрать к рукам всю торговлю наркотиками в Лос-Анджелесе и убирающих с дороги всех, кто им мешает. Включая и полицейских, но не только их. Судя по последнему сообщению из штаба, дело о перестрелке уже передано ФБР, поскольку «скорпионы» — проблема не только для Лос-Анджелеса, но и для многих других крупных городов страны. Но как всегда, когда от слов нужно переходить к действиям, агентов ФБР на месте не оказалось. Хэрриган мрачно покачал головой.

— Ну где же, черт меня побери, специальное снаряжение, которое нам сто лет уже как обещают? — бросил он.

— Застряло в той самой перестрелке в Сан-Педро, — махнул рукой Дэнни. — Ты слышал, эти негодяи сбили наш вертолет. Ну и бардак, я тебе скажу!

— Значит, пока оружие подвезут, мы будем сидеть, сложа руки, и наблюдать? — включился в разговор сержант Риджер. — Миллс и Джонсон долго не протянут, а без бронемашины к ним не подойти.

— Да, это так, согласился с ним Хэрриган. Если мы еще немного промедлим, бедняги истекут кровью или схлопочут еще по паре шальных пуль. Он повернулся и взял у одного из полицейских скорострельный карабин с рукояткой, как у пистолета.

— Хочу потолковать с этими пакостниками, — сказал он Дэнни, протягивая ему карабин. — Подам сигнал — прикрывай…

Дэнни кивнул, вгоняя патрон калибра двенадцать миллиметров в затвор ружья, предназначенного для разгона демонстрантов. Его ответ был коротким:

— Сделаем! Пригибаясь к мостовой, Хэрриган кинулся к своей машине и открыл багажник. Тот был доверху набит мешками с полицейским снаряжением на случай мятежа или военного нападения. Кроме того, там был небольшой арсенал из парочки скорострельных обрезов, автоматической винтовки калибра двести двадцать три миллиметра, снайперской винтовки калибра тридцать восемь миллиметров с телескопическим прицелом и прикладом, карабина калибра девять миллиметров со складывающимся прикладом и целого ассортимента пистолетов, включая и «смит-вессон» калибра тридцать восемь миллиметров, который Хэрриган использовал только как оборонительное оружие. Была у него здесь и более мощная артиллерия: массивный хромированный израильский «орел пустыни» калибра сорок четыре миллиметра, «глок-23» ка либра сорок миллиметров и небольшой «детоникс» калибра сорок пять миллиметров. В кобуре подмышкой он носил полуавтоматический кольт калибра сорок пять миллиметров. Обычный калибр полицейских револьверов — девять миллиметров, но Хэрригану всегда хотелось иметь под рукой максимум того, что можно было заполучить.

Выбрав короткоствольную штурмовую винтовку, он щелкнул затвором, проверяя ее. Арчулета тем временем уже закреплял на окнах машины пуленепробиваемые щиты, он сразу понял, что задумал Хэрриган. И не то чтобы ему от этого стало легче, просто Хэрриган всегда знает, что делает. Добраться до раненых можно только одним способом: поставить какой-нибудь заслон между ними и этими чертовыми колумбийцами. А тут, как назло под рукой, кроме автомашин ничего нет. Они работали довольно долго, а когда закончили, Арчулета кивнул Хэрригану. Тот сел в машину, просунув ствол винтовки между спинками своего и заднего сидений, чтобы оружие не соскользнуло, не закрывая дверцы, повернул ключ зажигания, выжал сцепление и, резко дав задний ход, поехал по тротуару, угрожая снова зацепить микроавтобус Тони Поупа.

Черт возьми, подумал Поуп, неужели снова заденет? Он попытался побыстрее убрать автобус с дороги, но машина Хэрригана все-таки задела его своей дверцей, от столкновения слетев с петель. Хэрриган, как ни в чем не бывало, продолжал ехать дальше. Миновав линию обороны полиции, он увеличил скорость и что-то крикнул раненым. Леона и Дэнни открыли огонь, их поддержали другие полицейские, что обеспечило прикрытие мчавшемуся по направлению к раненым Хэрригану.

Для глаз Хищника машина Хэрригана, проскочившая мимо полицейского заграждения, была всего лишь мерцающим расплывчатым пятном. Датчики боевого шлема, настроенные на инфракрасное видение, зарегистрировали тепло ее двигателя. Высвеченная на дисплее общая картина выглядела мешаниной размытых мерцающих тонов красного, желтого и оранжевого цвета, вся она пульсировала точками трепещущего яркого света, исходившего от человеческих тел и от вспышек выстрелов. Вылетавшие из стволов трассирующие пули по огненной дуге неслись к грузовичку, за которым укрылись люди. Хищнику это напоминало решетчатую конструкцию, где сражающиеся пользовались лазерами, а инфракрасный дисплей лишь усиливал жар от пламени. На входе поступало слишком много информации, надо было отфильтровать ее хотя бы частично.

Издавая непрерывное гудение, дисплей будто рванулся вперед, когда в ответ на телепатическую команду Хищника, сканер боевого шлема дал изображение четче. В фокусе появилась машина Хэрригана, началась обработка исходящих от нее тепловых излучений…

Дисплей, будто снова дернувшись вперед, сконцентрировал фокус и тем самым увеличил изображение. Датчики обработали металлический корпус автомобиля, теплоту, исходящую от двигателя, проникли в кабину и сосредоточились на находившейся там форме жизни. Изображение стало еще четче. Заполучив все необходимые данные и сравнив их с информацией, заложенной в банк памяти боевого шлема, на инфракрасном дисплее биосканеры высветили информацию о форме жизни в несущейся машине.

Невидимый для участников перестрелки благодаря своему светоотражающему камуфляжному скафандру, Хищник наблюдал за происходящим с крыши одного из ближайших домов. Он тихо урчал, щелкая челюстями, когда звук прорывался наружу. Его охватило восхитительное возбуждение. Предвосхищение. Трепетное ожидание охоты.

На протяжении многих тысячелетий род Хищника охотился во Вселенной. Это была воинственная раса, непревзойденная в своем мастерстве среди других форм жизни. Поколение за поколением они утверждали себя, выслеживая другие существа — дичь, как они называли их, зачастую — таких же хищников, подобных им самим. И не было для них большего удовольствия, чем смертельный танец охотника и его жертвы, завершающийся взятием трофея — черепа и позвоночника побежденного существа. С любовью и заботой очищенные и отполированные, эти трофеи служили не только украшением жилища охотника, но и показателем его совершенствования, мерилом определенного статуса в своей среде. И трудно было найти дичь более возбуждающую и непокорную, чем чувствующие формы жизни. В особенности — люди.

В определенном смысле люди сами походили на хищников. Двуногие, высокоразвитые, разумные и агрессивные — господствующий вид в их собственном мире, на планете, которую они именовали Землей. Они называли себя homo sapiens, что в переводе с одного из древних языков означало «человек разумный». Превыше всего они ценили этот свой разум, хотя, казалось, агрессивные инстинкты у них были развиты гораздо больше. На протяжении всей своей истории они постоянно враждовали друг с другом, изобретая различные замысловатые модели власти, а уж искусство ведения войны довели до высшей степени изящества.