Седьмая жена - Игорь Ефимов

Он встал с колен и сделал шаг к Джил. Впервые он не чувствовал в горле жадной любовной горошины, и впервые она не была ему нужна. Они были одно. Они были сообщники во всем, во всем. Людские законы, людские предрассудки, людские болезни, дорогостоящие людские страхи, жара городов, толчея аэропортов, тишина больниц, грохот вагонов, кусачие «нады» всех пород и оттенков казались безопасно далекими, дремуче залесными, ничтожно загорными.

Он сделал еще шаг, обошел ее сзади, взял за локти. Он вытянул шею по-оленьи далеко вперед и положил подбородок ей на плечо. Прижался щекой к растрепанным волосам и сказал медленно и внятно:

– Я хочу… Я предлагаю… Я очень прошу тебя стать моей женой.

Она замерла на целую вечность, уставясь прямо перед собой на мотающиеся в воде ветки кустов. Потом глубоко вздохнула и сказала, так же внятно выговаривая слова:

– Я знаю… Я буду… Я очень хочу стать твоей женой… Но я должна просить… Это не условие, но… Мне нужны две вещи…

– Я на все согласен.

– Нет, подожди. Первое нетрудно… Но все же… Не сердись… Могу я узнать… Ты скажешь мне точно мой порядковый номер?

– Пятая. Ты будешь моей пятой и – клянусь – последней женой.

– Второе условие труднее…

– Я справлюсь.

– Ты не должен будешь никогда, никогда… Я знаю, что мужчине это очень тяжело, почти невозможно… Но если ты хочешь, чтобы мы были вместе…

Она подняла руку и крепко ухватилась за сосновые иголки.

– …ты не будешь никогда от меня требовать… или безмолвно ждать… или показывать, что тебе это нужно… чтобы я была или хотя бы выглядела счастливой. Потому что это единственное, чего я совсем, совсем не умею.

Кончились консервы, кончилась питьевая вода. Зато в трюме вода только прибывает. Мы вычерпываем из последних сил. Пабло-Педро упал в обморок. Он был самый худой, и его энергетические резервы кончились раньше, чем у нас. Я отнес его в каюту. Он начал бредить по-испански. Но при этом улыбался. Потом пришел в себя. Ухватил меня за отросшую бороду. И сказал по-английски, с каким-то горячечным удовлетворением: «Ну, теперь-то ты видишь, что мы до смеху и до смерти равны, равны, равны?»

Линь Чжан тоже слегла. Она вычерпывала кастрюлькой. Теперь мы вычерпываем воду вдвоем. Я и капитан. Я зачерпываю черепашьим панцирем, передаю ему наверх. Капитан относит к борту и выливает. Потом меняемся. Спим ночью три часа. За это время уровень воды в трюме поднимается. Долго мы не продержимся. Подходит к концу наша Большая Тренировка. Пабло-Педро прав – мы все равны перед лицом Главного Тренера. Вся наша обросшая, хилая, голодная, драная земная команда. Но цель? Какова же была Его цель? На какое состязание Он хотел послать нас? И с кем?

«Вавилонию» начинает качать. Видимо, надвигается новый шторм. Вычерпывать невозможно. Вода уже по колено. Ольга, родная, если бы в тот день, когда мы впервые… Но все же как хорошо… За одно я благодарен судьбе: что мне не довелось пережить никого из любимых…

Статья корреспондента журнала «Инсайт», переданная вместо очередной субботней передачи радиостанцией миссис Дарси

Лететь мне пришлось сначала из Нью-Йорка в Лиссабон, а уже оттуда – на маленький остров милях в двухстах к северо-западу.

Об острове этом следует рассказать отдельно. В свое время газеты кое-что писали о нем, но лишь как о курьезе. А курьез тем временем превращается чуть ли не в военную базу.

Остров возник совсем недавно. На картах трехлетней давности вы его не найдете. Видимо, произошло извержение подводного вулкана, и над поверхностью океана высунулась каменная гряда размером со спину кита. Во время прилива этот клочок суши почти исчезал под водой. Первым его заметил английский сейнер, проплывавший неподалеку. В капитане немедленно проснулся инстинкт колониальных предков, и он поспешно водрузил посреди бесплодного пятачка «Юнион Джек». Этот благородный и естественный поступок немедленно сделал его мишенью остроумцев с Флит-стрит. «Наконец-то у нас будет колония, не требующая независимости!» – писали они. «Королевский флот устраивает волейбольную площадку посреди океана!» «Сколько авианосцев надо построить для защиты нового владения Британской короны?»

Однако шутки скоро умолкли. Нашлись, нашлись еще в Лондоне сообразительные головы, нашлись и кошельки, отзывчивые на запах наживы. И к крошечному острову потянулись караваны тяжело нагруженных кораблей. Гигантские баржи везли спрессованный мусор из Лондона, Плимута, Ливерпуля. За ними шли сухогрузы, заполненные песком. Слой мусора, слой песка, слой мусора, слой песка – остров рос на глазах. Через год на нем построили первые дома, пивную, маяк, пристань, здание таможни и взлетно-посадочную полосу. Через два года здесь уже был небольшой порт, полицейский участок, церковь, больница. Доставка песка и строительных материалов частично покрывалась платой за вывоз мусора из городов-гигантов. Но главные доходы компания «Трэшфромхом» (мои русские коллеги, летевшие со мной в самолете, почему-то упорно называли ее «Сóри-зизбú») получала от рыболовных фирм. Ибо появление нового британского владения посреди океана подарило английским рыбакам тысячи квадратных миль дополнительных территориальных вод с преимущественным правом лова!

Такова краткая история этого новорожденного клочка земли, на который опустился наш двадцатиместный «Дуглас» после часового полета. Все двадцать мест были заняты корреспондентами из разных стран, рвущимися взглянуть на знаменитую «Вавилонию», доставленную сюда английским ракетным крейсером два дня назад. Но только мне – по личной просьбе моего старого знакомого, мистера Козулина, владельца фирмы «Пиргорой», с которым я созвонился перед вылетом из Нью-Йорка, – только мне разрешено было посетить спасенных путешественников в больничной палате.

И вот я сижу рядом с кроватью, на которой лежит исхудавший бородатый человек, с печальным взглядом покрасневших, гноящихся глаз. Это капитан «Вавилонии», мистер Себеж. Солнце, соль, нехватка витаминов отпечатались на его лице кровоточащими язвами. Ему пока еще нельзя бриться. Нельзя есть твердую пищу – только соки и бульоны. Я чувствую себя рядом с ним ребенком. Он побывал там. Он знает что-то такое, чего нам – живым – знать не дано.

Около его кровати, на столике, лежат газетные вырезки. Он успел уже прочесть то, что писали газеты об исчезновении «Вавилонии» посреди океана. Сообщалось о прекращении радиосвязи, о международных усилиях наладить поиски. Но площадь была слишком велика и так далека от суши, что поисковым вертолетам было не долететь. А потом выловили акулу, в желудке которой нашли банку «Завтрака мурлыки». После этого поиски практически прекратились. Все решили, что яхта затонула.

Я не хочу утомлять капитана расспросами. Врачи дали мне всего полчаса. О том, через что пришлось пройти экипажу «Вавилонии», читатель уже получил представление из страниц судового журнала, напечатанных выше. Я же прошу капитана рассказать о самом последнем дне – о том, когда их «атаковал» британский крейсер.

– В тот день нам повезло, – рассказал капитан. – «Вавилония» сидела уже так низко в воде, что несколько летающих рыб залетели ночью на палубу. Мы с Рональдом подобрали их, выдавили сок. Дали попить лежавшим в каюте, поели сами. Линь Чжан даже смогла подняться наверх. Мы посадили ее на корме, дали в руки леску, наживили крючок. Сами спустились в трюм.

Мы понимали, что «Вавилония» не продержится на плаву больше двух-трех дней. Надо было что-то делать. Мы решили отвинтить опустевший топливный бак и использовать его как поплавок. К нему можно было прикрепить спасательный плот. Конечно, нам не под силу было вытащить бак наверх. Идея была в том, чтобы разобрать палубу над ним, – тогда вода поднимет его сама, когда «Вавилония» начнет погружаться. О том, что будет дальше, мы старались не думать.

По счастью, болты были затянуты не так туго, как на крышке, и их удалось отвинтить, не пользуясь зубами. Мы трудились внизу над последним, когда услышали крики Линь Чжан. Ей попалась неплохая до-рада, но у нее не было сил вытащить ее. Мы поднялись наверх, чтобы помочь ей. И тут-то и раздался этот страшный удар.

Палубу будто вышибло у нас из-под ног. Мы попадали друг на друга. Первой моей мыслью было: яхта столкнулась с каким-то морским чудовищем. Или с подводной лодкой. Потому что в звуке удара был явно металлический отголосок. Я подполз к краю палубы. Перегнулся через перила. И тогда увидел ее. Ракету. Она еще дымилась. Наружу торчало футов пять. Остальная часть была внутри. Пробоина оказалась над водой. Видимо, ракета ударилась носом в двигатель. До сих пор не понимаю, как она не разнесла нас в щепки. Я согласился с мистером Себежем, что это просто невероятно. Но вечером того же дня мне удалось выведать из надежного источника (хаш-хаш! мы говорим о вещах в высшей степени секретных!), что ракета была новейшей испытательной моделью – без взрывного заряда, но со специальным гасителем скорости. За несколько секунд до встречи с целью в ней включается тормозящий двигатель, который замедляет полет адской машины до скорости трамвая. Испытателям необходимо получить ракету целехонькой, чтобы проверить записи приборов, – это и спасло «Вавилонию».