Вампир - Вольфганг Хольбайн

— Конечно, его слово значит для меня не так много, как слово святого человека и представителя Церкви, — ваше слово, отец. И все же я спрашиваю себя, не сказал ли он правду?

— Правду о чем? — спросил Доменикус.

— Что вы меня оболгали, — жестко ответил Цепеш. — Что вы лжец и убийца, который использовал меня как орудие для своих гнусных планов.

Глаза Доменикуса сверкнули:

— Что вы позволяете себе, граф?

— «Сожгите ведьм!» — ответил Цепеш. — Ведь это ваши слова, не правда ли? Я не вполне понял их в тот момент, когда вы их произнесли. Шла ли речь только о шхуне пирата, пользующегося дурной славой, который плыл вверх по Дунаю, чтобы захватить там добычу?

Доменикус мрачно смотрел на него и молчал.

— О нескольких дюжинах мужчин и женщин, которых закованными держали в трюме, вы забыли мне сообщить.

— Ведьмы! — ответил Доменикус, не скрывая ненависти. — Они все были колдунами и ведьмами, состоявшими в союзе с самим дьяволом!

— Значит… значит, это правда? — Мария смотрела во все глаза на брата. — Ты знал об этом?

— Они заслуживали смерти, — ответил Доменикус.

— Они сгорели заживо, — продолжал Цепеш. — Мужчины, женщины и дети — более пятидесяти человек. Это я их сжег, отец Доменикус. Но я не знал, что они там находятся. Вы знали это.

— Скажи, что это неправда! — с трудом переводя дыхание, попросила Мария. — Скажи!

Ее брат молчал, а Цепеш продолжал холодным и каким-то отрешенным голосом:

— Вы убийца, Доменикус. Бессовестный убийца и лгун. Я покажу вам, что я делаю с людьми, которые мне лгут. Взять его!

Два последних слова он выкрикнул. Андрей видел, что Билер реагирует быстро, как он и ожидал. Молниеносным движением бросился тот вперед, на ходу обнажая меч.

Но его стремительность не помогла ему. Полдюжины арбалетчиков выпустили свои стрелы, как рой разъяренных шершней. Большинство выстрелов оказались неточными, потому что Билер перемещался с почти нечеловеческой скоростью, но одна из стрел попала ему в правое плечо и заставила его круто развернуться, вторая вонзилась в колено, и он упал. Вампиру хватило нескольких мгновений, чтобы выдернуть стрелы и восстановиться, но над ним уже склонились люди Цепеша. И хотя Билер защищался с отчаянной решимостью, против многократно превосходящей его силы ничего не мог сделать. У него вырвали меч, тогда он подполз к Цепешу и упал перед ним на колени.

— Что это значит?! — воскликнул Доменикус. — Как вы смеете?

Выдержав паузу, Цепеш сделал властное движение головой. Его люди подхватили Билера и потащили через весь двор к железной клетке и к лошадям. Догадываясь, что ему предстоит, Билер вырвался, распрямился и стал защищаться с такой яростью, что для его обуздания в борьбу включились новые люди Цепеша. Несмотря на невероятное сопротивление, ему связали руки и ноги грубыми веревками, а концы их прикрепили к лошадиной сбруе.

— Нет! — кричал, задыхаясь, Доменикус. — Вы не сделаете этого!

Цепеш поднял руку, и четыре лошади рванулись в разные стороны.

Билер был разорван на куски. Мария пронзительно вскрикнула, зажала рукой рот и, давясь, отвернулась. С подавленным стоном Доменикус закрыл глаза. Только Фредерик смотрел с интересом на жестокую расправу.

— Удивительное дело, — сказал Цепеш. — Оказывается, вас можно убить. — Громким голосом он отдал команду: — Сожгите останки. И не уходите до тех пор, пока от него ничего не останется.

— Ты чудовище! — с ненавистью воскликнул Доменикус. — Бессовестный убийца! Ты поплатишься за это!

— Не думаю, — невозмутимо произнес Цепеш. — «Сожгите ведьм!» — это ведь ваши слова? Именно этим я и занимаюсь. Я сжег вампира. Хотите привлечь меня к ответу? — Он так подался вперед, что его лицо едва не коснулось лица инквизитора. — Благодарите своего Бога, поп, что я не распорядился проделать с вами то же самое! Я разрешаю вам жить. Видите вон ту клетку? — Он засмеялся. — Теперь мы легко узнаем, нужны ли вы своему господину на небесах. Если до заката солнца вы будете живы, считайте себя свободным и отправляйтесь куда вам вздумается.

— Нет, — пробормотала Мария. Она пришла в себя, хотя все еще оставалась бледной. Но ей уже не надо было изо всех сил бороться с тошнотой. — Прошу вас, граф! Не делайте этого! Вы его убьете!

— Мое дитя, — Цепеш покачал головой, — его судьба теперь полностью зависит от воли Бога!

— Но…

— Перестань, Мария, — сказал Андрей. — Разве ты не понимаешь? Чем отчаяннее ты будешь его просить, тем большее удовольствие доставит ему мучить тебя. — Он обернулся к Дракуле: — Теперь моя очередь?

С наигранным удивлением Цепеш сдвинул брови:

— Твоя? Но, друг мой, прошу тебя! Все это я сделал исключительно ради того, чтобы убедить тебя в своей искренности!

— Искренности?

Цепеш горячо кивнул.

— Ты еще боишься, что я стану искать другого союзника. Теперь не осталось никаких других союзников, не так ли? — Он засмеялся. — Это странно, правда? Всю жизнь я ищу кого-то вроде тебя, и теперь вдруг не осталось почти никого сильнее меня.

— Может быть, ты не того казнил? — спросил Андрей. — Я-то уж точно не стану тебе помогать.

— Это мы еще посмотрим. — Цепеш указал на Доменикуса. — Посадите его в клетку, — распорядился он. — И поставьте ее на солнце. Мы не хотим, чтобы он замерз.

— Ты изверг, — пробормотала Мария. — Если ты его убьешь, то…

— То? — уточнил Цепеш, когда она оставила фразу незаконченной. Он тщетно ждал ответа, потом пожал плечами и сделал еще один повелительный жест. — Отведите женщину в ее комнату. Но будьте осторожны. Это дикая кошка.

Мария с ненавистью взглянула на него, но не позволила насильно увести ее в замок. Она пошла сама с высоко поднятой головой. После кивка своего господина за ней последовали два солдата, после чего Цепеш обернулся наконец к Андрею.

— Ты видишь, я держу свое слово, Деляну, — сказал он. — Ты обдумал мое предложение?

— Ты знаешь ответ. — Андрей указал на Доменикуса, которого подручные Цепеша в этот момент грубо заталкивали в клетку. — Если ты действительно велишь убить его, то навлечешь на себя большие неприятности. Хотя инквизиция уже не так могущественна, как некогда, но Рим едва ли обрадуется, если его посланцев станут убивать.

— Цыган, — ответил Цепеш подчеркнуто спокойно, — будет, видимо, рад отделаться от обременительного и непредсказуемого патрона, такого, как Доменикус, столь удобным способом. Кроме того, дело зашло довольно далеко. И как знать, быть может, уже через несколько лет флаг с полумесяцем будет развеваться над Римом?