Через вселенную - Рэвис Бет

Харли нажимает кнопку и выходит. Я собираюсь отправиться за ним, но Старший не двигается с места, и я останавливаюсь.

— У меня плохое предчувствие, — произносит он.

— Ну же, пошли! — зовет Харли.

Старший с Харли все продолжают препираться, ведя меня по тропе за Больницу, мимо Регистратеки, к металлической стене уровня фермеров.

— Она не сможет подняться по гравтрубе — у нее нет вай-кома, — говорит Харли.

— Так как нам доставить ее на уровень хранителей? — озадаченно спрашивает Старший.

— Ну, можете оставить меня здесь, — предлагаю я. Наверное, так будет лучше всего. Голова раскалывается. Череп словно набит ватой. Харли сказал что-то странное про вай-ком, но из-за головокружения трудно сосредоточиться.

— Вот уж нет. — Рука Старшего беспокойно дергается, словно он хотел протянуть ее мне, но в последний момент передумал.

— Ну, можешь прокатиться вместе с ней, — предлагает Харли, с неуверенностью растягивая слова.

— Прокатиться? — спрашиваю я.

Харли ухмыляется.

— Просто держись за Старшего, и он поднимет тебя по гравтрубе.

— Но… — Старший заливается краской.

— Вот сюда, — Харли хватает меня за руку и подталкивает к Старшему. — Обхвати его руками… так. Хорошо. Встаньте поближе. Еще ближе. Старший, возьми ее за талию. Нет, для этого придется все-таки ее коснуться. Вот так, — Харли кладет его неуверенную руку мне на пояс. Мы очень близко. Кожа Старшего пахнет землей и травой. Приятно.

— Все нормально? — спрашивает Старший.

Я слабо улыбаюсь. Трудно сказать, из-за нервов это или еще из-за чего-то, но ощущение такое, будто в желудке у меня плещется ведро воды. Черт, да ведь там, наверное, и есть ведро воды, учитывая, сколько я ее выпила.

— Теперь отдавай трубе команду, — невозмутимо подсказывает Харли.

Старший поднимает руку к кнопке за ухом — рука дрожит.

— Уровень хранителей, — произносит он. — Тебе придется идти к городской трубе, к этой у тебя нет доступа. Старейшина, наверное, открыл люк в Большом зале, — добавляет он. Харли лишь нетерпеливо кивает, отмахиваясь.

— Вперед! — говорит он и подталкивает нас под широкую прозрачную трубу.

Только на одно мгновение я успеваю увидеть бушующие внутри потоки ветра, ощутить, как он поднимает мои волосы, вдохнуть сжатый воздух — и тут мы начинаем подниматься.

Рука Старшего дрожит, и он инстинктивно притягивает меня ближе к себе. Я закрываю глаза и позволяю ему держать себя, доверившись ему, чувствуя себя в безопасности в его крепких объятиях. На мгновение мы висим в потоках бушующих ветров, подпрыгивая, как поплавок в океане, словно вихрь вокруг нас проверяет нас на вес. Мне, наверное, должно быть страшно, но, глядя в улыбающиеся глаза Старшего, я не могу удержаться от ответной улыбки.

Ветры крепчают. Желудок падает куда-то вниз — нас несет головой вперед, все быстрее и быстрее, мы летим по прозрачной трубе, и ветер прижимает наши волосы к головам.

— Что происходит? — кричу я, пытаясь поднять голову с плеча Старшего и посмотреть ему в лицо.

— Не бойся! — кричит Старший, опустив голову. Его слова, трепеща, пролетают мимо ушей, словно колибри.

Воздушный вихрь проносится так быстро и с таким шумом, что говорить бессмысленно. Он обнимает меня еще крепче, и я прижимаюсь лицом к его груди.

И сквозь все это — бушующие ветры, свист волос, хлопанье одежды — я слышу, как бьется его сердце.

Труба изгибается, поднимаясь вдоль стены, и мы поднимаемся вместе с ней, словно стрела в самом сердце урагана. Внизу виднеются зеленые пятна пастбищ. Стараюсь поднять голову, мышцы шеи сопротивляются давлению, и, когда мне это удается, я вижу, как там, вдалеке, на другом краю уровня прочь от нас уносятся разноцветные трейлеры.

И вдруг — резкий толчок, от которого меня мутит и начинает кружиться голова. Труба делает резкий поворот. На несколько секунд вокруг нас смыкается тьма, а потом мы появляемся из отверстия в полу верхнего уровня. И тут, наконец, останавливаемся.

В слезящихся глазах все плывет. Странное чувство, словно меня тошнит. Стараюсь побороть это ощущение. Кружится голова, но непонятно, от трубы это или от чего-то другого. Я чувствую себя вялой и уставшей.

— Добро пожаловать на уровень хранителей, — говорит Старший. — Тут я и живу.

52

Ее прохладная ладонь держит мою руку. Держит так крепко, что мои пальцы, и так уже замерзшие в гравитационной трубе, совсем онемели, но я не против. Ничуть не против. Она улыбается, слегка задыхаясь от ветра, и я мечтаю, чтобы мы остались одни в учебном центре и я мог заправить ей за ухо эту непослушную прядь рыжих волос, поцеловать смеющиеся губы. Но за дверью уже слышны голоса — люди все прибывают через люк с уровня корабельщиков.

Наши взгляды встречаются, и я замечаю, что ее глаза подернуты странной дымкой, словно она только что проснулась. Но когда я улыбаюсь, она улыбается в ответ. Держась за руки, мы проходим через учебный центр и выходим в Большой зал. Я удивлен — даже не мечтал, что она позволит мне так долго не отпускать ее, — но она просто улыбается в пространство, словно забыла, что я держу ее за руку.

В Большом зале полно народу. Я никогда не задумывался, насколько он велик — но тут помещаются все, даже притом, что из люка появляются все новые и новые люди. Наконец я вижу Харли, а вместе с ним Барти и Виктрию. Он остается рядом с ними, у люка, но подмигивает мне, видя, что Эми от меня не отходит. Широко распахнутыми глазами она смотрит на множество новых лиц. Фермеры жмутся друг к другу, кудахча, словно куры. Корабельщики стоически расположились по краям зала. Интересно, они что-нибудь знают? Конечно, Старейшина вряд ли раскрывал им свои планы, но по тому, как они стоят, собравшись кучками, похоже: они знают что-то, чего не знаю я.

Может, Док знает? Окидываю взглядом толпу, но его не вижу.

Почти все смотрят наверх. «Звезды» на потолке мерцают и светятся. Мигает красная точка — наш корабль. Всего лишь в сорока девяти годах и двухстах шестидесяти четырех днях от неподвижного огонька, который обозначает Центавра-Землю. Дом.

— Смотри, звезды, — говорит один из фермеров стоящей рядом девушке. Они чуть придвигаются друг к другу, их плечи соприкасаются. Оба смотрят вверх. Девушка кладет руку на живот, поглаживает его раскрытой ладонью. Они перешептываются, не отрывая взгляд от горящих лампочек, которые считают звездами.

Такое чувство, словно все в Большом зале разбились по парам, и многие женщины гладят руками животы. Я придвигаюсь ближе к Эми, наши руки соприкасаются, и она не отводит мою руку.

Поток людей из люка уменьшается, потом иссыхает вовсе. Мы все здесь. Мы все ждем.

Несколько корабельщиков стоят прямо у входа в комнату Старейшины. Они стоят, выпрямившись, и то и дело украдкой оглядывают толпу. Жители Палаты держатся вместе, из толпы слышатся их голоса. Но, повернувшись к ним, я замечаю, что Харли молчит. Он смотрит наверх и, наверное, чувствует, что это не настоящие звезды. Как может человек, видевший звезды, перепутать их с этими гирляндами?

Я раскрываю рот, чтобы спросить Эми, что она думает о фальшивых звездах, но не успеваю заговорить — дверь комнаты Старейшины распахивается.

На нем — официальное облачение Старейшины: тяжелые шерстяные одежды, расшитые на плечах неяркими, недвижными звездами, а по кайме — обильными зелеными ростками, надеждой всего корабля.

— Друзья, — начинает Старейшина лучшим своим голосом доброго дедушки, — нет, дети мои.

Фермеры вокруг вздыхают, женщины поглаживают животы и улыбаются мужчинам.

— Я пригласил вас всех сюда с очень важной целью. Прежде всего, я хотел показать вам звезды, — он поднимает руку, и все лица следуют за ней, все глаза обращаются к ярко горящим «звездам». — Видите след, что тянется от каждой звезды? — продолжает Старейшина, и фермеры кивают. — Вот как быстро корабль мчится сквозь космос к нашему новому дому.