Крутая волна - Виктор Устьянцев

Гордей распорядился послать на «Ястреб» две шлюпки и стал спускаться с мостика, когда заметил возле носового орудия необычное оживление. С орудия сдирали чехол, подносили снаряды.

— Вы что там делаете?! — крикнул Гордей, но на него никто не обратил внимания.

Когда Гордей подбежал к орудию, Клямин, оторвавшись от прицела, уступал место своему земляку с «Республики»:

— Ну‑ка, глянь, у тебя глаз повострее. Туды целимся аль мимо?

Тот глянул в прицел и одобрительно заметил:

— В самую тютельку!

— Что тут происходит? — строго спросил Гордей.

— Да вот по Исаакию думаем пальнуть, там само высоко место, дак я понимаю, быдто буржуи как раз на ём и пулеметы понаставили.

— А кто вам давал такую команду? — строго спросил Гордей.

— Никто, мы сами решили, — виновато сказал Клямин.

— А ну разряжай! А тебе, Клямин, стыдно своевольничать, ты член судового комитета.

— Ты, парень, не больно тут ори, — заступился за Клямина «республиканец». — На нас вдоволь офицерье наоралось…

— Ладно, помолчи, — успокоил земляка Клямин и вздохнул: — Жалко, не дал пальнуть. Прицел больно хорош.

В это время на корабль вернулся Заикин. С ним пришли шестеро штатских: пятеро по виду рабочие, а один — студент. Когда они поднялись на палубу, Гордей узнал среди рабочих Михайлу. Заикин представил его:

— Вот товарищ Ребров от Военно — революционного комитета.

— Мы уже давно знакомы, — сказал Михайло, пожимая Гордею руку. — Так ты и есть секретарь судового комитета?

— Он и есть, — подтвердил Заикин.

Когда в каюте Поликарпова собрались все члены комитета, Михайло сказал:

— Корабль необходимо привести в полную боевую готовность. Если на холостой выстрел «Авроры» Временное правительство не сдастся и окажет сопротивление, возможно, придется пальнуть боевыми. На берег выделим небольшой отряд — человек тридцать — сорок. Оружие выдали? Хо рошо. Отряд должен присоединиться ко второму Балтийскому экипажу и вместе с ним наступать на Зимний по левому флангу, со стороны Александровского сада. Поскольку мы с Заикиным остаемся на корабле, отряд поведет Шумов. Вы, — Михайло взял за плечо студента, — пойдете с ним комиссаром. Маршрут знаете?

— Как свои пять пальцев.

— Не теряйте времени, собирайте людей.

Гордей пошел собирать команду, студент последовал за ним.

— Федоров, — представился он.

— Шумов.

— А по имени?

— Гордей.

— Очень приятно. Значит, отряд у нас будет «гордейский».

С легкой руки студента и матросы, попавшие в отряд, стали именовать себя «гордейцами».

Всю предыдущую ночь Михайло провел в Смольном, принимая донесения с мест. К шести часам утра уже заняты были все вокзалы, мосты, электростанции, телеграф, на заводах и в районах дежурили отряды Красной гвардии.

Но Реброва, многие годы работавшего среди моряков, особенно интересовали вести с флота.

Линкор «Заря свободы» бросил якорь в Морском канале у пикета 114, высадил десант на станцию Лигово и занял ее. Радиостанция линкора держит постоянную связь с Латышским и Сибирским полками Северного фронта. Эти полки прочно стоят на стороне революции. Они должны сорвать исполнение приказа Керенского о движении войск с фронта на Петроград.

Отряд моряков 1–го Балтийского экипажа занял Ораниенбаумский вокзал, а к десяти часам утра контролировал всю железную дорогу от Ораниенбаума до Петрограда.

Пока все шло по заранее разработанному Центральным Комитетом партии плану, хотя и с некоторыми непредвиденными задержками. Долго не было сведений с телефонной станции. Потом позвонили и оттуда: юнкерский караул никак не хотел сдаваться, пришлось его вышибать.

Из Центрального Комитета партии, расположившегося в первом этаже» почти каждый час кто- нибудь приходил и запрашивал обстановку. Несколько раз спускался туда председатель Военнореволюционного комитета Николай Ильич Подвойский. Видимо, в ЦК были обеспокоены задержкой со взятием штаба и Зимнего. Но еще не прибыли корабли и сводный отряд моряков из Гельсингфорса, которых так ждали.

Военно — революционный комитет заседал почти непрерывно. То и дело кому‑то из членов комитета приходилось выезжать на место для уточнения обстановки и руководства частями, стягивающими кольцо окружения вокруг Зимнего. Только вернулся с «Авроры» Антонов — Овсеенко, как Чуд- новский поехал в Преображенский полк. Казармы этого полка расположены возле самого Зимнего, а полковой комитет вдруг объявил о нейтралитете.

— Выясните, не снюхались ли они там с юнкерами, — напутствовали Чудновского.

Люди приходили и уходили, в кдмнате стояла толчея. В этой толчее Ребров не заметил, как вошел Ленин. Михайло узнал его только по голосу.

— В чем дело, почему затягивается осада Зимнего? — резко спросил Ленин.

— Еще не прибыли корабли из Гельсингфорса, — доложил Подвойский.

— А без них у нас не хватит сил?

— Моряки просили без них не начинать. А сил у нас более чем достаточно. — Подвойский развернул на столе план Петрограда. — На нашей стороне весь гарнизон, все рабочие. Вокзалы, телефоны, телеграф тоже у нас. На их же стороне — юнкера и школы прапорщиков, да и то не все. Еще батальон ударниц. Артиллерии у них всего четыре орудия Михайловского училища. Нейтральны: первый, четвертый, четырнадцатый казачьи полки, Инженерное и Павловское училища, Семеновский полк, измайловцы, самокатный батальон. Ну еще мелкие команды, они не в счет. Да пока и Преображенский полк, но туда поехал Чуднов- ский.

— Каков план захвата Зимнего и штаба? — спросил Ленин, склоняясь над планом города.

— Мы предлагаем так: оцепить весь район от Невы, Троицкого моста, Марсова поля, затем по Мойке до Мариинского дворца и окружить его. Таким образом, у нас будут два пункта для удара: Мариинский и Дворцовая площадь.

— А не лучше ли всю операцию разделить на две части? Сначала покончить с предпарламентом в Мариинском, а затем уже со всех сторон наступать на Зимний, зажать его в кулак.

— Да, пожалуй, так лучше, — согласился Подвойский.

— Какие для этого нужны силы?

— Тут, Владимир Ильич, вопрос сложный. Есть заявления полков, которые хотят выступить первыми. Красная гвардия тоже рвется в первую очередь. Моряки настаивают, чтобы они были первыми. Все хотят участвовать.

— Имеет ли смысл вводить все части? — спросил Ленин, продолжая что‑то подсчитывать.

— Не имеет. Может, организовать сводный отряд?

— Нет, не годится. Все перемешаются, трудно будет управлять. И нужны резервы.

— Да, резервы необходимы. Есть сообщение, что офицеры стягиваются в «Асторию».

— Тем лучше, будут в одной куче. — Ленин энергично рубанул ребром ладони, как бы сразу покончив с этой кучей.

Наконец решили бросить ка штурм Зимнего только наиболее стойкие части.

— В первую очередь моряков, — сказал Ленин. — Флот всегда был самой надежной опорой революции.

С левого фланга решили направить 2–й Балтийский экипаж, кронштадцев, гельсингфорсцев и Кексгольмский полк. В центре должен был наступать Петроградский полк, а с правого фланга — красногвардейцы и Павловский полк. Остальные части — в резерве. Орудия кораблей и Петропавловской крепости должны быть приведены в готовность на случай их применения.

Уточнив направления штурма Зимнего, начали распределять обязанности.

— Не нужно распылять силы, хватит и по одному, — сказал Подвойский. — Чудновский пусть едет к морякам, Еремеев — в Павловский полк, там у нас и комиссар надежный — Дзенис… Петропавловка тоже обеспечена, туда послан поручик Благонравов, человек и в военном отношении грамотный. Мы с Антоновым останемся здесь для связи с Центральным Комитетом и руководства штурмом. При необходимости любой из нас может выехать на место. Вот, пожалуй, и все… — Подвойский вопросительно посмотрел на Ленина.

Тот молча кивнул.

Стали уже расходиться, когда Подвойский сказал:

— Да, возьмите автомобили и по нескольку бланков с печатью комитета, могут понадобиться…

— И не медлите со взятием Зимнего, — напомнил Ленин. — Начинается съезд Советов. Этот съезд должен стать перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти и сразу же закрепить его законодательно.

— Объявление о переходе власти к Петроградскому Совету уже отпечатано.

— Надо немедленно распространить его, — распорядился Ленин.

Вот эта способность мгновенно оценивать обстановку и принимать решения всегда поражала в Ленине. И сейчас, наблюдая за ним, Михайло почти физически ощущал рождение каждой ленинской мысли, ее напор. Теперь уже всем было ясно, как точно Ленин предугадал высшую точку предреволюционного накала, определил момент начала восстания. Может быть, именно поэтому события развивались так успешно и почти бескровно. Вот только немного затягивается штурм Зимнего.