Дальний полет - Джон Уиндем

После того как все кончилось и формулы были записаны, страшное напряжение как рукой сняло. Три человека сидели в блаженном оцепенении, а собака лежала без чувств на ковре. Первой пришла в себя миссис Форсайт. Она неожиданно вскочила на ноги.

– Ну вот, - сказала она.

Казалось, эти слова разрушили колдовские чары. Все встало на свои места. Ни страха, ни неприятных ощущений. Они стояли, в изумлении глядя на исписанный лист.

– Не понимаю, - пробормотала Элистер, как бы сразу отвечая на возможные вопросы. Затем: - Алек! Как же с отливкой? Мы должны ее сделать. Должны, чего бы это нам ни стоило.

– Я бы с удовольствием, - ответил Алек. - Но почему мы должны?

Она жестом указала на черную доску.

– Ведь он дал нам это.

– И не говори, - сказала миссис Форсайт. - А что это такое?

Элистер прижала ладонь к голове, и в ее глазах появилось странное, отсутствующее выражение. Этот взгляд, как и многое другое, беспокоил Алека. Она была сейчас не с ними, а в другом месте. И он понимал, что никогда, ни в коем случае ему не удастся побывать там вместе с нею.

Элистер сказала:

– Он… говорил со мной. Вы знаете об этом, да? Мне это не кажется, Алек, мама?

– Я верю тебе, цыпленок, - мягко сказала миссис Форсайт. - Что ты хотела сказать?

– Я ухватила только самую суть. Всего мне не пересказать. Все дело в том, что он не может дать нам ничего материального. Его корабль полностью функционален, и ему нечего предложить нам в обмен за то, что он просит нас сделать. Но он дарит нам нечто весьма ценное… - Ее голос оборвался. Казалось, она прислушивается. - То, чтомы можем использовать в нескольких аспектах. Это и новая наука, и новый путь к научным открытиям. Новые инструменты, новая математика.

– Но что же это, в конце концов? Зачем оно нужно? И как оно поможет нам наскрести денег на отливку?

– Ну, это произойдет не сразу, - решительно сказала Элистер. - Дар этот слишком велик. Сейчас мы даже не сможем понять его значения. И зачем спорить, мама? Неужели ты не понимаешь, что он не мог подарить нам никаких приборчиков? У нас же нет ни его техники, ни материалов, ни инструментов, и мы не сумеем построить ни одной из машин, которые он мог бы предложить нашему вниманию. Он сделал единственное, что было в его силах, - дал нам новую науку и способ понять ее.

– Правильно, - согласился Алек. - В самом деле, я ему верю… А вы, мэм?

– Ну, конечно же. Я думаю, что он - человечен. Я полагаю, у него есть чувство юмора и чувство справедливости, - твердо сказала миссис Форсайт. - Давайте подумаем. Мы должны собрать - эти деньги. И почему бы нам их не собрать? По крайней мере у нас будет что вспоминать до конца жизни.

И они стали думать.

Вот какое письмо было получено через два месяца на острове Сан-Круа.

"Здравствуй, ягненочек!

Не падай в обморок. Все кончено.

Отливка прибыла. Мне тебя очень не хватало, но тебе ведь надо было уехать - и ты знаешь, как я рада, что ты уехала! Я сделала все, как ты велела, с помощью Крошки. Те люди, что дали мне лодку и согласились ею управлять, видно, решили, что я выжила из ума, и не скрывали этого. Представь себе, как только мы выплыли на середину реки и Крошка начал повизгивать и фырчать (это он подсказывал мне, что мы доплыли до нужного места), и я велела им выбросить отливку за борт, они начали настаивать, чтобы я открыла ящик. И привязались ко мне, хоть умри. Не хотели принимать участия ни в каких темных делишках. Обычно я в таких случаях становлюсь упрямой, но на этот раз, чтобы не тратить времени даром, я поддалась на их уговоры. Они были убеждены, что в ящике лежит труп! Когда же они увидели отливку, то так обалдели, что я отказалась от мысли обломать мой зонтик об их упрямые головы и просто расхохоталась. И тогда один из них заявил, что я спятила.

Долго ли коротко, но отливка ушла за борт. Только брызги полетели. А минуту спустя меня охватило приятное чувство - хотела бы я его тебе описать. Меня переполнило ощущение полного удовлетворения, благодарности и уж не знаю чего еще. Просто мне было хорошо, очень хорошо. Я взглянула на Крошку - он весь дрожал. Я думаю, он чувствовал то же, что и я. Я назвала бы это чувство физическим выражением глубокой благодарности. Я полагаю, что ты можешь быть спокойна - чудовище Крошки получило то, что ему было нужно.

Но это еще не все. Я расплатилась с лодочниками и поднялась на берег. Что-то заставило меня остановиться, подождать и вернуться к самой кромке воды.

Был ранний вечер, вокруг - тишина. Казалось, я должна подчиниться какому-то приказу. Это не было иеприятным, но нарушить приказ я бы не смогла. Я сидела на берегу и смотрела на воду. Вокруг ни души - лодка уплыла. Лишь шикарная прогулочная яхта была пришвартована в нескольких ярдах от меня. Я помню, какая царила тишина - на палубе яхты играла маленькая девочка, и я отчетливо слышала ее топоток.

Внезапно я увидела что-то в воде. Наверно, мне следовало бы испугаться, но почему-то я не испытывала никакого страха. Чем бы это ни было, я запомнила только, что оно было серым, большим, блестящим и совершенно бесформенным. И именно от него исходило ощущение благополучия и защищенности, охватившее меня. Оно смотрело на меня - я знаю, что смотрело, потому что у него был один глаз - большой глаз, внутри которого что-то крутилось. Нет, не могу описать. Как я хотела бы обладать писательским даром, чтобы донести до тебя мои ощущения! Я знаю, что, если исходить из человеческих представлений, чудовище было отвратительным. И если это и было чудовище Крошки, - то я понимаю, как неприятно ему было сознавать, что оно может вызвать у людей отвращение. Но оно ошибалось - я чувствовала, что на самом деле оно очень хорошее.

И оно мне подмигнуло. Учти, не моргнуло, а подмигнуло. И затем все случилось сразу.

Существо исчезло, и тотчас же вода возле яхты взбурлила. Что-то серое и мокрое высунулось из воды, и я поняла, что оно тянется к маленькой девочке. Совсем малышка, годика три. И такая же рыженькая, как ты. И чудовище шлепнуло девочку пониже спины так, что малышка свалилась в воду.

Можешь ты этому поверить? А я сидела там, смотрела и даже рта не раскрыла. Конечно, нет ничего хорошего, когда маленькие дети бухаются в глубокую воду. Но мне казалось, что В ЭТОМ НЕ БЫЛО НИЧЕГО ПЛОХОГО!

И вот, прежде чем я собралась с мыслями, Крошка рванулся, подобно мохнатой пуле, и бросился в воду. Меня всегда интересовало, зачем ему такие большие лапы? Теперь я это поняла. Это же не лапы, а лопасти весел! Раза два он гребанул лапами, схватил малышку за шиворот зубами и потащил ко мне. Элистер, ни одна живая душа не видела, как малышку столкнули в воду. Ни одна душа, кроме меня. Но на яхте был человек, который увидел, что девочка упала. Он тут же выскочил на палубу, принялся бегать и отдавать приказания. Но к тому времени, как они спустили на воду резиновую лодку, Крошка уже принес малышку ко мне. И она совсем не испугалась. Она решила, что все это - чудесная шутка! Очаровательная малышка!