Хуррит - Ивар Рави

Удивительно, что такие лодки могли держаться на воде длительное время. Только многослойность покрытия шкурами создавала ей плавучесть и препятствовала поступлению воды.

В лодке преследователей было четверо взрослых мужчин, и когда мы все погрузились, края выступали над водой не больше семи сантиметров. Похоже, нам досталась маленькая, но выбирать времени у нас не было. И у той хижины эта лодка была единственной.

— Вниз по течению проблем не будет, если сидеть смирно, — объявил вердикт Андрий, берясь за весло. — Когда будем пересекать пролив, я буду плыть в воде. Держась за вас, иначе есть риск, что любая рябь зальет нас.

Кивнул, соглашаясь со сказанным — мне достаточно вчерашних водных процедур, сегодня дам шанс геройствовать другим.

— Я тоже могу плыть рядом, — Ада осеклась под моим взглядом. Она и так сделала то, что сделал бы мало кто из мужчин, знакомых мне по старой жизни. Ночью пересекать вплавь Босфор — для этого нужны стальные яйца. Лично я для себя уяснил одно — никогда больше не повторять эту глупость. Не будь вчера Ады рядом, возможно, сдался бы и повернул назад. Ты словно плывешь в черную вечность, лишь приподнявшись, видишь огонек костра, до которого невероятно далеко.

Лишь изредка подгребая веслом, дали нести себя течению часа два, прежде чем я решил, что пора действовать. После моих слов Андрий скинул куртку, оставшись в штанах. Я привязал кусок веревки, которой обматывался вчера, за небольшой выступ на корме лодки.

— Просто держись за веревку, даже грести не придется.

Украинец был рад такому делу, превращаясь в серфера каменного века.

Пролив в этом месте снова расширялся по мере продвижения на запад. Возможно, мы были уже совсем рядом с Мраморным морем. Пока Ару с Саленко гребли, наш дикарь быстро понял, что от него требуется, а я вполголоса обсуждал с Адой будущую жизнь.

— Сад, чтобы посадить деревья, огород и скромную хату, — озвучила требования девушка, прислонившись головой к плечу.

— Никогда не будет болеть голова и пятеро сыновей, можно одну дочку, — выдвинул контраргументом свои, под негромкий смех Саленко.

— Хватит греть уши, воспитанные люди так не поступают, — прикрикнула на него Ада, залившись краской при моих словах. Несколько раз, перегнувшись через корму, спрашивал у украинца про состояние. Плыли мы довольно медленно, несмотря на ширину пролива, течение здесь было быстрее.

— Мелководье, поэтому вода ускоряется, — пояснил Саленко, он уже выбился из сил, совсем хлипким оказался наш археолог. Забрав у него весло, понял, почему мы так медленно плывем — фактически, греб один Ару, а Саленко лишь имитировал греблю. Дело пошло быстрее, и минут пятнадцать спустя нос лодки уткнулся в южный берег пролива Босфор.

— Здравствуй, берег турецкий, — выпрыгнув, помог Аде выйти на землю.

— Турции здесь еще не будет несколько тысяч лет, — Саленко выбрался вслед за нами, — Даже Троей пока не пахнет. Возможно, что хетты в центральной Анатолии и хурриты в восточной части имеются. Вот Чатал-Хююк точно существует, самые первые культурные слои, обнаруженные при раскопках, относились к восьмому тысячелетию до нашей эры.

Археолог бы продолжил повествование, но внезапно Ару прошипел:

— Анкха, — продублировав на русском, — Тихо.

Ведя дулом автомата, я всматривался в траву, одиночные валуны и редкий кустарник на берегу — никого не было видно. Но дикарь не ошибался: крадучись, он с копьем наизготовку, держал направление к трем одиноким кустам колючего растения, стоявшим несколько в стороне. Беря кусты в «вилку», начал заходить слева, жестом показав Андрию охранять оставшихся у воды. Метрах в пятнадцати от кустов услышал стон — это был человек. Боясь, что заходивший справа Ару может попасть под удар, рванул вперед, передергивая затвор.

Три ветвистых куста образовывали своеобразный угол, в котором находилась женщина. Точнее, она рожала: красный, весь покрытый белой слизью комочек лежал у ее ног, а пуповина скрывалась в чреве у родившей. Ару застыл с занесенным копьем — женщина увидела нас и изменилась в лице, прикрывая руками новорожденного.

Ситуация была столь неординарной, что на мгновение опешил — кто она, почему одна, где ее муж? Очередная схватка выдавила из женщины стон и между ног появилась кроваво-серая масса. Послед? Кажется, так называлось то, что женщина исторгла из себя. Первой в себя пришла роженица — все еще прикрывая ребенка руками, она говорила на непонятном языке. Самое удивительное было то, что Ару вроде понимал ее слова. Между ними состоялся диалог, парню приходилось переспрашивать, я слышал одни и те же слова, повторенные несколько раз. И женщина понимала моего друга не с первой попытки.

— Жить, готовить еда, — на этом запас русских слов Ару закончился. Но суть я уловил — женщина просила не убивать, предлагая себя в добровольное рабство.

— Ару, скажи, что будет жить, — для наглядности, повесив автомат на плечо, показал пустые руки, смотри, мои руки не причинят тебе вреда. Только сейчас обратил внимание, что младенец молчит. Роженица перекусила зубами пуповину и легонько шлепнула младенца рукой по спине, но новорожденный молчал. Засунув палец ребенку в рот, женщина снова шлепнула его и дико завыла, поняв, что случилось. Мне стало не по себе — со стороны воды послышался крик Андрия, услышавшего вой.

— Арт, все в порядке?

— Да, здесь дикарка родила мертвого ребенка, — половина моей фразы не дошла до наших. Выйдя из-за кустов, махнул им рукой, подзывая к кустам. Лодка нам больше не была нужна, охранять на берегу было нечего.

Прижимая к груди мертвого младенца, женщина тихо завывала, не обращая на нас внимания.

— Бедная, как ее жаль. Арт. Она красивая и одета почти нормально, — женским взглядом Ада заметила то, что ускользнуло от меня. На женщине было платье, настоящее платье из серой ткани. Платьем это можно было назвать условно — рукавов не было, а само одеяние словно было мешком с вырезом для рук и головы. Рожая, она подобрала подол и закинула его назад, потому я не сразу понял.

Ада присела рядом с несчастной и погладила ее по голове. Прекратив завывать, женщина взглянула на мою девушку и вздрогнула. На ее лице отразилось изумление и страх. Секунду спустя она протянула мертвого младенца Аде, произнеся:

— Инанна!

Теперь пришла очередь вскрикнуть Саленко. Чуть не отшвырнув в сторону Аду, археолог буквально впился в плечо несчастной женщины, повторяя:

— Инанна, Инанна?

Женщина испуганно повторила, скосив глаза на