Песня любви - Диана Гроу

— Почему? — горестно спросил он. — Почему ты убиваешь меня, отрезая по кусочку?

Только ее подчинение воле Гуннара обеспечивало безопасность брата. Никто — за исключением, может быть, Бьорна, который сам находился в опасности, — не поверит ее слову против слова ярла Согне. Да, угроза жизни Кетила и Бьорна продолжала тяготеть над ней, но теперь ничего, кроме правды, не могло ей помочь.

— Если я не выйду замуж за араба, твой брат отправит Кетила в Уппсалу в качестве жертвоприношения в Священной роще будущим летом. Гуннар предупредил меня, что если я расскажу об этом тебе, он подстроит и тебе несчастный случай.

Бьорн повернулся к ней лицом:

— Это действительно так?

— Да. Разве этого мало?

— Почему ты не рассказала мне об этом? — Он сел. — Ты думаешь, я такой беспомощный? Я могу выкрасть Кетила и увести в безопасное место. Ты лучше других знаешь, что я хорошо устраиваю набеги.

— Потому что я хотела защитить тебя и Кетила. Даже если бы ты узнал о намерениях Гуннара, невозможно быть всю жизнь настороже. А ему нужен лишь удобный случай. И позже, когда я подумала, что, может быть, мы сумеем как-то победить Гуннара, оставалась твоя клятва верности. Я молчала ради сохранения твоей чести.

— Ради моей чести?

— Да, любовь моя, разве ты не понимаешь? — Она положила руку ему на плечо, и он быстро накрыл ее руку своей, словно боялся, что она тут же ее уберет. — Если мы сбежим на север, забрав с собой Кетила, всем станет известно, что ты нарушил клятву верности Гуннару. Ты станешь изгоем. В лучшем случае изгнанником, или будешь приговорен к утоплению в болоте. А в мире ином за свое клятвопреступление ты будешь обречен на Нифльхейм. Здесь же, в этом мире, ты никогда не вернешься домой.

— Я в любом случае никогда не вернусь в Согне, — с горечью заключил он.

— Ты должен, — с трудом выговорила она. Кончик носа Рики покраснел, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Ради меня. Если я продолжу путь в Миклагард, ни одна живая душа не узнает, что ты нарушил клятву. Единственное, что поможет мне вынести брак с арабом, это сознание того, что ты благополучен в Согнефьорде, заботишься о земле и людях фьорда, оберегаешь Кетила, живешь в чести и, я надеюсь, в радости.

Губы ее подергивались, подбородок дрожал, и он увидел, как она старается сдерживать слезы. Однако эта битва была заведомо проиграна, и слезы полились ручьем.

Он раскрыл ей объятия и испытал глубокую благодарность, когда она не колеблясь шагнула в них. Он бережно прижимал ее к себе, давая выплакаться, зная, что плачет она о них обоих.

«Будь проклято завтра!» — яростно подумал он. Сегодня ему было достаточно просто держать ее в объятиях.

Глава 27

Этим утром Бьорну удалось поймать в силок маленького кролика, и вскоре его тушка жарилась на самодельном вертеле над костром. Капли жира шипели, падая в огонь, и наполняли воздух вкуснейшим ароматом. Они ждали Орнольфа уже несколько дней. Они, Бьорн и Рика, сидели на своем островке и надеялись, что уже вот-вот их спутники притащат сюда «Валькирию», обогнув Аэфор.

Все это время любовники ни в чем не нуждались, Бьорн рыбачил на мелководье с самодельной острогой и ловил силками мелких зверьков. Рика собирала съедобные клубни и ягоды, Река, чуть не убившая их на коварном пороге, теперь обеспечивала их едой. И еще они «вдоволь пили из рога любви». Рика улыбалась, повторяя мысленно это поэтическое выражение, которое часто употребляла в «девичьих песнях». Только раньше она не представляла себе, каким пьянящим напитком был наполнен этот рог.

По молчаливому согласию они больше не говорили о будущем. Они смеялись, плескались в воде, как дети, и бурно любили друг друга с виноватым отчаянием людей, знающих, что их время коротко. Иногда они сходились с томительной нежностью, от которой замирало сердце, иногда брали друг друга со свирепостью спаривающихся волков. «Завтра» для них не существовало. Значение имело лишь вечное «сегодня».

Рокот Аэфора был слышен постоянно, и Рика привыкла не обращать на него внимания. Однако когда вдалеке послышался скребущий звук дерева по дереву, эхом отразившийся от высоких сосен, она насторожилась.

— Что это? — спросила она Бьорна.

— Похоже на днище «Валькирии», — ответил Бьорн. — Чтобы переволочь лодку, приходится укладывать сосновые стволы перед ее носом и катить судно по ним. — Он показал ей этот прием на своих ладонях. — Когда они доходят до конца настила, то возвращаются, перетаскивают вперед уже пройденные стволы, и все повторяется снова. Дело это медленное, и в день удается преодолеть не больше шести миль. Да и людей у них не хватает, — прибавил он виновато. — Но, судя по звукам, они уже приближаются к реке.

— Ох, — сердце Рики упало, окаменело. — Когда они сюда доберутся?

— Скоро, любовь моя, — нежно произнес он. Лицо его помрачнело. — Рика, а если будет ребенок?

Она растерянно заморгала. Об этом она пока не думала. Если они не зачали дитя на острове, то уж точно не из-за отсутствия стараний. Но ей все равно придется идти вперед, к объявленной свадьбе. Никакие уговоры Бьорна не убедили ее в том, что у них есть иной выход. Это был единственный способ обеспечить безопасность брату и человеку, которого она любила больше воздуха. С усилием она выдавила из себя улыбку.

— Если я забеременела, Бьорн, то наш ребенок станет для меня подарком. — На миг она представила себе похожего на него темноволосого и темноглазого младенца. — Разве не говорится, что первый ребенок может появиться на свет когда угодно, а вот второй — только через девять месяцев.

— Это не смешно. — Он нежно, но настойчиво сжал ее руку. — Если ты родишь бледнокожего ребенка, да еще раньше срока, твой араб отошлет тебя обратно к Гуннару с отрезанным носом. Ведь они безжалостны.

Она побледнела и стала мысленно отсчитывать назад дни. К счастью, ее месячные, как приливы и отливы, всегда были регулярными.

— Как долго нам еще добираться до Миклагарда?

— Еще три дня по Днепру, потом десять дней по Черному морю до Золотого Рога. При хорошей погоде не больше двух недель.

— Если ребенок зачат, я уже буду к тому времени знать об этом, — сказала она.

— Тогда пообещай мне одно. — Бьорн поцеловал внутреннюю сторону ее запястья. — Если будет ребенок, ты мне об этом скажешь. Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить. У нас еще есть возможность убежать так далеко, что нас никто не найдет.

— Но, сердце мое, ты же лишишься чести. Север будет навсегда закрыт для тебя. — Рика с готовностью приняла, что она никогда больше не увидит фьорда, и это обстоятельство камнем лежало у нее на сердце. Но она не хотела, чтобы Бьорн испытывал то же самое, остался без корней, с той же мучительной тоской внутри. — Согнефьорд и твой род, земля и люди, все, что тебе дорого… будет для тебя потеряно. Как я могу позволить тебе пожертвовать ради меня своей клятвой?