Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И пусть в самом деле свербит…
Аж нестерпимо!
Нельзя же быть настолько настойчивой, а то подумает ещё… что?
Что-то — определённо, да думает.
Вот прямо сейчас!
А я чуть собственным глотком воды не давлюсь, когда всё же слышу ответ:
Глава 17.2
— Вечером звонил Айзек. У Кая случились некоторые проблемы. С законом, — упоминает своих братьев. — Его девушка подала на него заявление в полицию. Всё слишком надолго затянулось, — вздыхает устало и едва уловимо морщится. — Пришлось вмешаться. Получилось куда дольше, нежели я рассчитывал. Поэтому я задержался, хотя не собирался тебя так надолго оставлять.
В моей голове еле укладывается. Не только то, о чём он говорит. Вдобавок и то, сколько получается, всего успевает сделать бывший муж моей матери, пока я этой ночью страдала всего лишь взломом наручников и неудержимым желанием посетить туалет.
Усваиваю почти всё возможное, включая совсем не близкий путь туда и обратно.
Всё, да не всё.
Кроме…
— Она ненормальная? — поднимаю взгляд к нему в попытке понять, насколько всё серьёзно.
На его губах растягивается очередная привычная насмешка, хотя тёмный взор — тяжёлый, сосредоточенный, наполненный мрачностью.
— Не так уж она и не права, — вопреки всему тому, что я различаю, отзывается мягко опекун. — С учётом, что он собирался прикончить её отца. После того, как забрал всё их имущество.
Хорошо, что я второй глоток только-только собралась сделать. А то в этот раз наверняка бы точно подавилась.
— Он тоже не особо уравновешенный, да? — вздыхаю, глядя на стакан с водой в своей руке.
Так и не решаюсь отпить.
А то мало ли что ещё услышу!
И не напрасно, к слову.
— Между ними есть давние счёты, — равнодушно пожимает плечом опекун. — Так сказать, кровная вражда.
Просто киваю. Никак не комментирую.
Задумываюсь о другом!
О том, что…
— Обычно с такой лёгкостью рассказывают нечто подобное в двух случаях: если очень доверяешь человеку, или же собираешься в скором времени от него избавиться.
Язык мой — враг мой!
Тем более, что вместо вербального ответа от сидящего напротив я получаю ещё одну неопределённую ухмылку. И всё такое же безэмоциональное:
— И то верно, — соглашается со мной опекун.
Взгляд его… Долгий. Пристальный. Сопровождающийся всё тем же последующим молчанием. Пробирающийся под кожу. Заново переворачивающий во мне всё. Внутренности будто узлом затягивает, наизнанку выворачивает, пока я стараюсь выдержать и не отвернуться.
Да что там отвернуться!
Никак не отпускает желание, как минимум забраться под стол, как максимум — провалиться сквозь землю.
И больше никогда и ни за что не попадаться на глаза Адему Эмирхану.
Глава 17.3
Ещё бы это было осуществимо!
Хотя…
— Мне нужно в уборную, — выпрямляюсь и разворачиваюсь в предполагаемом направлении.
Не дожидаясь встречной реакции, просто иду, куда сказала. Благо, по пути к отведённому нам столику, как раз заметила местоположение нужной двери, и нужное помещение оказывается свободно. Там, заполучив нужное уединение, банально прижимаюсь спиной к деревянному полотну, приложив ладонь к груди, в которой так бешено колотится за последние минуты моё сердце.
Просто дышу.
Минуту.
А может, гораздо дольше.
Включаю воду в кране. Холодную. Подставив ладони, снова дышу. Старательно размеренно. Долго. Упорно. Разглядывая себя в зеркале. Снова и снова задаваясь одним и тем же вопросом. Да, опять вопросы. Они в моей голове вообще в последнее время никак не заканчиваются.
На этот раз…
Что со мной не так?
Никак не проходит. Ничего. И только из-за него одного — мужчины, о котором в моих мыслях столько всего, что и не собрать воедино, не упорядочить.
Когда в моей жизни случалось нечто подобное?
Ни разу.
Не помню.
И…
Очевидно, я слишком надолго на этом зацикливаюсь, потому что в реальность возвращает раздавшийся стук в дверь.
Ладно, пора закругляться…
— Асия? — доносится из коридора.
Или не обязательно. Ведь я ещё воду в кране не успеваю выключить, а моё одиночество перестаёт быть таковым. Опекун в принципе нормами морали и приличий себя обычно не ограничивает, тут и подавно.
— Что? — отзываюсь, пусть и запоздало, развернувшись к вошедшему.
Зарабатываю осуждающий взгляд.
— Наш заказ принесли. Тебя долго не было. И я стучал. А ты не ответила, — поясняет он причину своего вторжения, придирчиво осматривает меня с ног до головы. — Всё в порядке? — интересуется в довершение.
Воду в кране я всё-таки перекрываю. И очень стараюсь не морщиться, когда шагаю ему навстречу. Туфли по-прежнему неудобные и тесные, так что не только в моей бедовой голове образовывается проблема. За неё-то я и цепляюсь в поисках оправдания.
— Просто обувь неудобную выбрала, — развожу руками. — Всё в порядке, — почти не вру.
Да только кто б мне ещё поверил. Ведь стоит ступить ещё пару шагов, как слышится встречный тяжёлый выдох, после чего я сперва перехвачена за талию, затем приподнята над полом, затем и вовсе усажена. Прямо на тумбу с раковиной. Не очень удобно. Но то очень быстро неважным становится. Сразу, как только бывший муж моей матери склоняется ниже, а его ладони аккуратно обхватывают мои лодыжки, оставляя на коже невидимые ожоги. На этом совсем не останавливается. А я замираю, не дышу вовсе, пока он неспешно снимает с меня туфли, отставляет их в сторону, осматривает мои ступни.
— Ты не спросила, какой из вариантов — твой, — проговаривает негромко.
Касается всё также аккуратно, бережно, вот только едва осязаемые прикосновения лично для меня — как тот же взорвавшийся вулкан. Слишком горячими чувствуются. Наверное, именно поэтому до меня не сразу доходит, о чём он говорит.
— Каких вариантов? — переспрашиваю.
— Тех, среди которого про доверие.
Теряю равновесие. Чуть не сваливаюсь с тумбы. Приходится уцепиться за мужские плечи, чтобы удержаться. Правда, сразу после содеянного, я уже не уверена, что то действительно поможет. Ко всему прочему, ещё и кружится
