Мистериозо - Арне Даль

В витрине магазина на главной улице, пересекавшей весь центр города Вэксшё, висело зеркало. Йельм поймал в нем свое отражение и остановился. Красное шелушащееся пятно на щеке еще больше выросло. Теперь оно занимало почти всю щеку. Йельму показалось, что оно похоже на вопросительный знак.

«Хакат и Малет» был закрыт перед вечером, но Рогеер Хакзелль расхаживал внутри, протирая бокалы, как заправский бармен. Йельм легко постучал по стеклу. Казалось, что воздух вокруг Хакзелля словно заледенел, но он все же проскользнул к двери и открыл ее.

— Восемь порций водки, — едва ступив на порог, произнес Йельм.

Хакзелль уставился на него. Потом вернулся за барную стойку и наполнил еще один стакан из бутылки с надписью «Абсолют». Йельм понюхал прозрачную жидкость.

— Нет, — сказал он. — Это не водка «Абсолют». Держу пари, что это разбавленная шестидесятипроцентная эстонская водка с фабрики Ливико.

Хакзелль совершенно сник. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, а Йельм тем временем продолжал свою атаку:

— Ты еще никогда не попадался и скорее всего относительно чист. Именно поэтому ты так реагируешь. Малинен воспринял бы мои слова спокойнее, с его-то послужным списком. Но я пришел сюда не за тобой и даже не за Малиненом. Отвечай прямо на мои вопросы — и ты останешься при своем кабачке и не угодишь в тюрьму. Думай, прежде чем отвечать, потому что, как ты уже слышал, я знаю больше, чем тебе кажется, и если я обнаружу малейшую ложь в твоих словах, то я тут же отправлю тебя в Стокгольм для серьезного допроса. Это понятно?

Хакзелль молча кивнул.

— Откуда у тебя эта водка?

— Время от времени нам ее привозят двое поставщиков. Они русские. Их имена Игорь и Игорь.

Йельма вдруг охватило странное чувство спокойствия. Он на верном пути. Он даже может позволить себе немножко вздремнуть во время этого допроса.

— Знаешь ли ты о них еще что-нибудь?

— Нет, они просто приезжают, и все. Ради безопасности они ездят без всякого расписания или условленного времени.

— Видел ли ты портреты Александра Брюсова и Валерия Треплёва в газетах? Они были напечатаны на первых страницах.

Рогер Хакзелль удивленно заморгал.

— Разве это были они? Совсем не похожи.

— Там же было черным по белому написано: Игорь и Игорь.

— Я не читал статью, только просматривал первую страницу. Ведь там шла речь об убийствах грандов в Стокгольме. Какое они имеют к этому отношение? Не думаю, что они могут быть как-то с этим связаны.

— Ладно. Но теперь ты по крайней мере понимаешь, насколько это важно. Ты уже вовлечен в эту историю. Есть полицейские, которые с радостью упекли бы тебя за решетку за одно только знакомство с Игорем и Игорем. Понимаешь?

— Вот черт! — воскликнул Рогер Хакзелль, впервые обнаружив свой гётеборгский акцент.

— А теперь переходим к самому существенному. Кассета.

— Проклятье! — выкрикнул Хакзелль, и в его глазах блеснул какой-то дикий огонек. — Тысяча чертей! Все сходится! Когда они были здесь в последний раз, они забрали некоторые из моих старых записей. В счет частичной оплаты, сказали они. Чертов зануда этот Яри, я его костерил на чем свет стоит за то, что он впутал нас в свои мафиозные делишки. Неужели это они все устроили?

— И ты больше ничего не знаешь об их шведских, русских или балтийских связях?

— Для меня они всего лишь два дьявола, которые появляются раз в месяц и заставляют меня покупать их спирт. Я ничего больше не знаю. Честное слово.

— Когда они были здесь в последний раз?

— Довольно давно, слава богу. В феврале. Я уже было подумал, что отвязался от них. И тут на тебе…

— Именно в тот раз, в феврале, они забрали кассету?

— Да. — Хакзелль пролистал какую-то книгу, которую достал из ящика. — Это было пятнадцатого февраля. Рано утром.

— А где сейчас Яри Малинен?

— В Финляндии. У него мать умерла.

Йельм вытащил из кармана кассету и протянул ее Хакзеллю:

— Вот эта?

Хакзелль внимательно посмотрел на предмет, который ему показывали.

— Вроде похожа. Гвидо переписал их целую гору где-то в конце восьмидесятых. Это были кассеты фирмы «Максвелл».

— О’кей, а где у вас магнитофон? Я хочу, чтобы ты прослушал ее и попытался вспомнить, не связана ли она с чем-нибудь особенным. С чем угодно. Возможно, с чем-то, что произошло здесь, в баре. Успокойся, послушай запись и подумай.

В зал проскользнули первые звуки «Мистериозо». Хакзелль пытался сосредоточиться и слушать, но вид у него был совершенно потрясенный, как будто весь его мир разлетелся на кусочки. Йельм напряженно наблюдал за ним, пытаясь представить в роли хладнокровного убийцы в гостиной известного финансиста. У него ничего не получалось.

Десять минут «Мистериозо» миновали. Все это время Хакзелль ерзал на стуле. Когда композиция закончилась и пошла следующая импровизация, Йельм выключил магнитофон, а Хакзелль произнес:

— Нет. Я не знаю. Я ничего не понимаю в джазе. Иногда клиенты хотели послушать джаз, и я ставил им это. Но сам я не отличаю один звук от другого. Мне они все кажутся одинаковыми.

— А ты не можешь припомнить кого-то особенного, кто просил ставить джаз?

Йельм не слишком понимал, к чему следует клонить дело. Игорь и Игорь были уже окружены. Кассета, казахстанское оружие, Виктор-Икс, угроза концерну «Ловиседаль».

— Так с ходу нет, — ответил Хакзелль с таким видом, как будто растерял все мозги. — Я должен еще подумать.

— О’кей, так и сделаем. Вот пустая кассета, сейчас мы перепишем на нее «Мистериозо» Монка, и ты составишь список людей, которые хотели слушать эту композицию в частности и джазовые записи в целом. Тебе не разрешается ни под каким предлогом покидать Вэксшё. Если ты вдруг уедешь, то будешь тут же объявлен в розыск по всей стране. И тогда снова всплывет название твоего кабачка, и ты отправишься в места не столь отдаленные. Понятно?

Рогер Хакзелль слабо кивнул, и Йельм переписал для него кассету. Затем он отправился в Стокгольм на поезде, позволив себе быть довольным самим собой всю дорогу.

Глава 24

Яри Малинен был арестован при весьма драматичных обстоятельствах — на похоронах матери. Финская полиция просто-напросто вошла в церковь во время поминальной службы и вывела его. Затем они поместили его на ночь в маленькую камеру полицейского отделения Хельсинки. Он сразу все рассказал.

Он вошел в контакт с советской мафией еще в конце семидесятых, когда совершил так называемую техническую ошибку в налоговой отчетности, отсидел за это и после отправился в Швецию — отчасти затем, чтобы уйти от мафии. Он забрал с собой одного русского, некоего Владимира Рагина, и не знал, обвинит ли клан его в том, что он увел с собой их члена. Он не стал испытывать судьбу.

Он отправился в Гётеборг, занял денег и открыл кабачок. Тогда-то он и познакомился с Гвидо Кассола и Рогером Хакзеллем. Кассола и Хакзелль вскоре повздорили и разбежались. После этого Хакзелль сблизился с Малиненом, и в конце восьмидесятых они открыли заведение «Хакат и Малет» в Вэксшё.

Затем внезапно снова появилась мафия, на этот раз русско-эстонская, а поскольку Малинен увез с собой в Швецию русского, он смертельно боялся мести и был согласен на все. На суде в городе Васа его и русских защищал молодой, но удачливый адвокат-карьерист, фамилию которого он не помнил, и ему был вынесен менее строгий приговор, чем он рассчитывал получить. Но страх у него в душе остался. А потом возникли Игорь и Игорь и начали поставлять свою водку. Вот и все.

Йельм очень внимательно наблюдал за Сёдерстедтом во все время рассказа Нурландера. Финн побелел и сидел, уставившись в стол.

— Отличную работу проделал Йельм в Вэксшё, — неожиданно заключил Нурландер.

Перед ним сейчас сидел другой Вигго Нурландер. Исцеленный Вигго. Никаких костылей и никаких бинтов на руках. Раны затянулись, и рубцы светились ярко-розовым цветом, словно яркие цветки на его волосатых руках. Он двигался с новой легкостью. «Исцеленный и возрожденный Вигго», — подумал Йельм. «Распятый, исцеленный и возрожденный».

Черстин Хольм съездила в Мальме без особенного успеха. Покойный Роберт Грэнсскуг, пятый клиент Белого Джима, как оказалось, не имел наследников, и дальнейшая судьба кассеты «Мистериозо» осталась неизвестной. Вероятно, ее просто выбросили.

Йельм и Хольм обменялись парой взглядов, но не успели толком поговорить друг с другом.

Хультин громко откашлялся и дополнил схему на белой доске, ставшую еще более похожей на запутанный лабиринт, еще одной стрелочкой. Она указывала на Вэксшё.

— Все ли согласны с тем, что сейчас нам следует уделить особое внимание концерну «Ловиседаль»? — спросил Хультин, и его вопрос был настоящим, а не риторическим. Он даже подождал ответа. Наверное, сейчас он чувствовал себя центровым.