Середина земли - Артур Кинк

мы, так или и иначе пытаемся изменить свои чувства и инстинкты. Спецура готовит себя к пыткам. Террористы, к примеру, готовятся к самоподрыву в общественном месте. Даже сопливая школьница может убедить себя, искромсать руки из-за любви к такому же безусому юнцу. Мы говорим друг другу: «Просто расслабься.» «Не смотри вниз.» «Это как комарик укусит.» Мы намеренно готовим себя к боли и страху и не спроста. Мы снимаем и смотрим фильмы ужасов. Нарочито смеёмся, когда какой-нибудь мутант с пилой нападает на тупицу-героя. Приучаем себя, равно как дрессируем собак. Заглушаем крики индустриальным шумом, как лошадям завязывают глаза, чтобы те перешли охваченное огнём поле. Животные, хоть с нами и одного вида. Имеют те же кости, кишки и мясо, но никогда не будут щекотать себе нервы. При опасности они будут прятаться в норы или на вершинах деревьев. Не будут пугать своё потомство страшными сказками. Не будут в брачный период приглашать самку поглядеть новенький триллер. Не ходят они в комнаты страха и хоррор-квесты, где наряженный актёр будет пытаться заставить тебя описать штаны. И вот, теперь, мы, готовые бесстрашные идиоты, которым начхать на темному и высоту. Только высота эта – полутораметровый гараж, а тьма – выключенный ночник в спальне. Но повстречавшись лицом к лицу с подобным, с истиной тьмой. С врагом, что не просто говорит на другом языке, и занимает другую территорию, а тем, что не из плоти и крови, а из слизи, щупалец и отравляющих испарений. Заглянув за краешек небосвода и увидев там неведомых тварей, враждебные смердящие измерения, Испытав ни боль от удара по роже. Испугавшись не киношного монстра, бешенной собаки, обвала рубля или резкого звука, что разорвал механические шумы и тупую ублюдскую музыку. Вот тогда, вы обосрётесь. И я обосрался. Я не был к такому готов. Марш-броски, разбор автомата, гимны по утрам. Всё это воодушевляет не больше, чем рюмка водки для храбрости, и только таких придурков как я. И если вы готовили себя иными методами. Иными технологиями и другими трактатами. Поздравляю вас. Вы как и я валяетесь в ледяном поту, прибитый невидимыми гвоздями, а все ваши силы направлены на то, чтобы не забыть как дышать, да качать кровь. Глотаете едкую фосфоресцирующую дымку и надеетесь на то, что просто останетесь в живых.

Антон, хотя нет. Антоном Цупсманом назвать ту тварь, что проявило свой лик в этой мгле, у меня не поворачивался язык. От моего друга осталось лишь выражение лица, изуродованного семью кислотными глазами и пастью до самой груди. Манера движений, но не рук, а щупалец. А его, пусть и не всегда светлый разум, был потерян.

Так вот, существо, схаркнуло мою кровь из укуса на их уродливую костяную святыню, где местные уродцы уже устроили оргию с двумя несчастными девками из райцентра. А те, на своё счастье не понимали, что происходит. Ведь если бы на секунду они вышли из этого гипнотического состояния и увидели бы эти щупальца, пасти, хвосты и отростки, на своих телах, у них бы сердца остановились. Арсений, что до этого просто сидел, болтая ногами, как дурачок, встал на середину и вскинул руки, к терзаемому грозой ураганом небу.

Те мужчины, которых видимо не выбрали для соития, взялись за своих чудовищных животных. Оттащили их от останков человечины на тот же алтарь и вскрыли им глотки. Полилась не кровь. Непонятная вязко-маслянная жидкость, почти чёрного цвета. Её зловоние донеслось даже до меня, хотя я валялся в добрых метрах трёх. Почти у самого обрыва склона.

Кровь их смешали с моей на алтаре. Валялись в ней, как свиньи в грязи, беспорядочно мазали друг друга руками. Заливали прямо в рты несчастным девчонкам. Я не мог больше выносить этого скверного зрелища. Прямо в центр их костяной святыни ударила молния. Я видел, как молнии бьют в деревья, антенны, столбы. Но это был не просто электрический разряд. Это был толстый светящийся и пульсирующий столб энергии, которой разрядилось беснующееся небо. И удар его длился не мгновение. А несколько секунд. Словно лазерный луч из фантастического фильма. Но я точно был не в фантастическом фильме. Я задыхался от гнилостных испарений и напрочь разряженного вокруг воздуха. Я был оглушён какофонией, стенающей вокруг природы. Ослеплён порывами ветра, что несли песок и куски грязи с такой скоростью, что могли вонзиться в кожу.

То, что раньше было Антоном, носилось вокруг кровавой оргии, вскидывало руки, орало не знакомые мне слова и молотило хвостом по земле с такой силой, что она вибрировала. Это давалось ему тяжело. Существо едва держалось на своих ногах. То и дело падало. Задыхалось. И на последнем дыхании, выдав очередное послание к неведомому измерению, рухнуло во весь рост. Столб света потух. Истончился до тонкой ниточки и исчез во тьме. Это очень взволновало тварей, они перекрикивались и задирали свои головёнки вверх.

Миша, только что предававшийся утехам с одной из деревенских девушек, откинул ту на алтарь, подскочил к упавшему чудовищу и поднял рукой, за один из наростов на спине. Я посчитал что это достаточно больно, хотя даже отдалённо не смыслил в анатомии этих уродов.

– Ты же сказал, у тебя достаточно сил! – Миша тряс обессиленное тело требуя ответа и вопил. – Андрон сказал, что ты один из сильнейших! Пиздабол. – Миша бросил его назад, на землю, как мешок с дерьмом. И пошёл прямо. Прямо ко мне. Меня, конечно скрывал густой слой мглы, парящий над землёй, но зрение этих тварей позволяло им видеть куда больше, чем людское.

– Куда направился, паскуда Орионская?! – тело Антона приподнялось на локтях. – Усомнился в моей мощи? Усомнился, блядь, в своём господине, дракорептилоиде, властителе измерений?

Он остановился возле самых моих ног. И я не стану кичиться, что победил бы с ним в схватке. Я человек. Пусть я силён и здоров, но по меркам людей. А по меркам этих тварей, что зовут весь мой род поднизшими, я не опаснее таракана.

– Ты чё там базаришь? – чужеродное убожество, что звалось человеческим именем Михаил развернулось, позабыв, на счастье, про меня.

Антон поднялся с земли. Да, в этот момент, даже сквозь этот ядовитый смог, я увидел ни пасти, ни жёлтые глаза, и не чешуйчатое тело. Я снова увидел своего друга, которого знал много лет.

– Базарят бабки на базаре, а я говорю. Ом амарани, дхеванти ей сооха!

Изданный на последнем дыхании крик, вновь поверг погоду в безумие. Ветер усилился. Теперь он не просто вздымал пыль и клонил деревья. Он вырывал