Дорога цвета собаки - Наталья Гвелесиани

К вечеру следующего дня он нашел Мартина. Это было то же озерцо с песчаным островом, что повстречалось им после первого ночлега в степи. Только на месте утеса, похожего на вершину скалы из его снов о Дон Жуане, вытянулась из песка тонкоствольная, ветвистая аркала. Под нею и сидел Мартин: боком к стороне, откуда приехал Годар.

Он был в сорочке, китель по-домашнему небрежно накинут на плечи. В пальцах — дымящаяся папироса без мундштука. Шелковая лента, портупея с саблей и пистолет лежали тут же, на походном мешке. Остальное снаряжение находилось на берегу, возле пасущегося коня.

Годар безошибочно нащупал брод и прошел на остров так проворно, что издали могло показаться — он идет по воде.

Он остановился возле взлохмаченного пучка травы — самого ближнего к Мартину. Весь остров был в невидимых издали пучках, что торчали, сторонясь друг друга, в разные стороны.

— Я не говорил всего этого, Мартин, — сказал он потерянно, — я только спросил совета у Нора… Это тоже было гадко — наводить у кого-то справки о тебе. Я должен был разрешить свои сомнения сам. Но я так усомнился в тебе…

— Дорогой, ты разгласил пункт нашего назначения, — холодно прервал Мартин и затушил папиросу.

Их взгляды встретились. Годар мог смотреть в глаза Зеленого витязя бесконечно, потому что все-таки добрался до него, застал живым и здоровым, донес смысл происшедшего… Теперь Мартин волен был убить его. Но — как в тот вечер, когда их руки стояли локоть к локтю на бугорке и Зеленый витязь подался Годару потому, что тому нельзя было испытать горечь поражения, снова во взгляде Мартина появилась податливость, и ледок стал тоньше — на немного, совсем на немного. Но и этого хватало Годару, чтобы у него перехватило дыхание.

— Присядь. Мне не нужно, чтобы ты оправдывался. Я бы хотел просто поговорить с тобой. Знаешь ли ты, что такое слово — как оно может ранить, становиться перевертышем? — Мартин говорил осторожно, просто, стараясь не выказывать глубины своего разочарования. — Разве ты не понял, что представляет собой Почта Попугаев?

— Да, я уже понял это — больше, чем кто-либо, — Годар опустился на песок и неожиданно для себя улыбнулся: — А знаешь, я все-таки обрадовался, когда узнал, что подлецы — другие, а не ты. Пусть пал я, зато не ты.

— Эх, Годар, таким как ты, я мог бы быть десять лет назад. А за прошедшие сутки стал старше еще на десять лет.

— Да, Мартин, я инфантилен. Я давно должен был признаться тебе в этом. Я пошел с тобой на битву с драконом, а между тем уклонился у себя на родине от обязательной службы в армии. Мне двадцать пять, а я еще нигде не работал. Я путешествовал или сочинял рассказы. Но я всегда старался быть справедливым — не так, как вчера.

— Я заметил, что у тебя нет боевых навыков. У нас их нет ни у кого — это дело практики. Но я не мог предположить, что… чувство внутренней правоты идентично у тебя понятию чести. Не так важно, что случилось потом в Скире, хотя и это крайне неприятно. Нашу дружбу оскорбило первое, что ты подумал обо мне.

— Но, Мартин, как же ты уехал один, не дав мне знака? Ведь мы так не договаривались. Вспомни, в наши планы не входило такое начало, когда мы выверяли перед тем днем дорогу.

— Вечером мы так хорошо поговорили — как никогда. Ты был не просто моим лучшим другом, ты был мне как брат.

— Мартин… — Годар сделал попытку сесть с ним рядом, но Зеленый витязь резко встал и отошел в сторону. Теперь он стоял полубоком, отчужденный, сутулящийся, и Годар, получивший возможность рассмотреть все получше, обратил внимание на кучу окурков под деревом, на то, как побурела кожа на небритых щеках друга, на потускневшее, ветшающее их обмундирование. Шелковые ленты были =свежее, но и они утратили часть былого блеска.

— Когда ты появился в Суэнии, я был у короля, упрашивая его зачислить меня в войско. Я надеялся, что смогу удержать новый состав от развала. Но Кевин смотрел на войско, которое считал своим детищем, скорее как на ясли, чем на боевую организацию, и считал, что я не нуждаюсь в исправительно-воспитательных работах. Когда Маръяна сообщила через свои Достоверные Источники… — Мартин усмехнувшись, помолчал, — короче, когда все узнали, что в Скире появился иностранец, шут Нор, то и дело вламывающийся в королевский кабинет под разными предлогами с тем, чтобы быть в курсе нашего разговора, предложил включить в войско тебя. Он мотивировал свое предложение тем, что иностранец не выдержит будней суэнской службы первым и разочарует, как представитель Стран Неестественной Ночи, часть молодежи, которая идеализирует Большой Свет. Кевин согласился, даже обрадовался, расценив решение, принятое с подачи шута, как свое собственное. А когда следующим утром новый состав развалился, за тебя просил уже я. Мне понравилось, как ты ответил Маръяне на вопрос о причинах, по которым хотел бы задержаться в городе. Это был искренний ответ. И я пообещал королю, что, если он включит нас с тобой в очередной состав дружины, мы, возможно, станем товарищами и пройдем путь к логову дракона вместе. Не знаю, почему у меня возникло такое убеждение насчет тебя… Я нуждался в надежном товарище и не скрывал от короля своих чувств к принцессе. Так мы с шутом заинтересовались тобой — из противоположных соображений. Не знаю, какую цель преследовал на самом деле Нор — он появился при дворе с полгода назад, втерся в доверие к королю и очень невзлюбил меня. Впрочем, мне кажется, он не любит никого. Не удивлюсь, если это он якшается с нечистью. Никогда не слышал, чтобы попугай пересек Зону дракона. Достоверные Источники и за стены Скира-то редко перелетают. Особенно Персональные.

— Нор — подлец! С самого начала он имитировал двойника твоей Черной собаки. И преувеличивал ее в моих глазах. Но я попался на то, что чаще Нор имитировал двойника Белой собаки, а она мне дорога.

Мартин коротко, удивленно взглянул на него и, усмехнувшись с горечью, некоторое время молчал. Годар тщетно силился понять, что ему не понравилось в его последних словах. Впрочем, он был не в состоянии сейчас мыслить оценочно.

— Годар, — тихо сказал Мартин, прикрыв глаза, и лицо его напряглось, — Нор не только вторгся в мой дом. Он попытался влезть в мою шкуру. Разве я давал ему на это разрешение?

— Да, но… я думал: шуту в королевстве дозволено больше, чем джентльмену, — выдавил Годар, а про себя подумал: «Он хочет сказать, что я не аристократ и не знаком с кодексом чести».

Теперь они опять стояли друг против друга, и один витязь силился устоять, когда другой учил его кодексу чести, хотя тот, другой, и не думал учить. Наоборот, он произнес:

— Ты, Годар, сделал меня мудрее. До вчерашнего дня я думал, что ты — точно такой же, как я. Я считал, что большинство людей руководствуется теми же соображениями, что и я. Но теперь я знаю, что у каждого — своя стартовая площадка.