Тайны прошлого - Владимир Имакаев

Санек то морщился, то тихонько всхлипывал, но старался держаться как настоящий мужчина. А перед глазами кадр за кадром прокручивались события прошлой ночи. И тут Саня непонятно почему улыбнулся и сказал:

— Привет и тебе дедуля, это я твое горе луковое.

Но ведь Саня сидел спиной к дверям, к тому же бабушка в упор не видела деда.

— Что с тобой, свет мой? — испугалась бабушка, но не успела договорить, как дверь и вправду распахнулась и показался дед Петро, улыбавшийся во все десять последних зубов.

Увидев, что в гостях внучок, он чуть не подпрыгнул.

— Привет всем, а кто это у нас в гостях?

Бабушка, недоумевая, посмотрела на Санька. Тот повернулся и чуть медленней повторил свою реплику:

— Привет и тебе дедуля, это я твое горе луковое.

«Почему дедушка дважды спросил одно и тоже? — удивился Санек. — Может это старость». Потом взглянул на бабу Дусю, та перекрестилась и зачем-то плюнула трижды через плечо.

— Вот на улице погодка, сырость — ужас, — дед даже передернулся. — А с леса розовый туман ползет, не к добру это, никак упырь свежей кровушки испил.

— А ну тебя старого к лешему, — бабка махнула сердито в его сторону рукой, — чего дитя зря пугаешь.

— Это ты молчи лучше, баба, не знаешь так помалкивай, а люди издревле поговаривали, что как из леса туман розовый поволокло, жди беды. В лесу упыри похоронены, и если кровушки отведают, так и проснутся, тогда горя никому не миновать.

— У нас тут и так горе, дитятко наше порезалось, ото алкаши лазят по лесу битые стекла кидают, а люди потом режутся.

— А что алкаши не люди?

— Вот они и есть кровопивцы, вот кто упыри настоящие. Ох, сколько ты за мою жизнь с меня кровушки-то попил, — и бабушка вернулась к Саниной руке. — Не слушай ты его, все басни только рассказывать, да сорванцов пугать.

— А ну тебя, старую, вот пойду и отдам тебя упырям на расправу, — потом усмехнулся и добавил, — хотя они тебя назад отдадут. В такой бабе столько желчи, что даже комары тебя десятой дорогой облетают.

— Ой, иди лучше отсюда, пока я последнюю чубину не повыдергала.

Дед открыл смастеренный своими руками шкафчик, достал бутылку горилки, налил стопочку, выпил, закусил кусочком сала и, занюхав луковицей, подмигнул и вышел.

— Горюшко мое… Напьется, вот и чертики мерещатся потом.

Заметив, что Саня отвлекся на суету с дедом, не в силах больше отлепить повязку от раны, бабушка дернула и оторвала кусок материи и вместе с ним корочку почти затянувшейся раны — кровь засочилось снова. Зрелище было не из приятных: маленькая ручонка, порезанная так, что только швы надо накладывать, а еще и свежая кровь. Даже бабушка, видавшая в своей жизни раны и похуже, прижала руки к щекам и невольно выкрикнула:

— Господи Иисусе…

— Я же просил не кричать! И ты говорила, что мне не будет больно, — Сашу даже передернуло, рука горела и жгла, он вообще не понимал, зачем доверил бабушке обработать рану. Но он абсолютно не понимал, как может говорить таким тоном.

Когда же Саня посмотрел на свою руку, то удивился — вчера ему казалось, что он разрезал ее сильнее, но может это ему только показалось.

— Войдите, открыто! — снова к удивлению бабушки, сказал Саша.

— Хиба, кто-то стучал? Может я и вовсе глуха стала, — бабушка встала и пошла к дверям, не успела она взяться за ручку, как действительно кто-то постучал в дверь.

— Дуська, ты чего двери караулишь? Не успел постучать, ты уж тут как тут, — лесник дядя Ваня вырос в соседнем дворе и не упускал случая всячески подшутить над бабушкой.

Баба Дуся ничего не ответила, а только с опаской взглянула на внука.

— Чего ты, старая, побледнела? Где Петро?

— Да только вышел, небось до тебя поплелся, ото ходят целыми днями друг за другом, вот я не выдержу и горилку об ваши плешивые бошки поразбиваю, и старухе твоей скажу, чтобы вам не наливала.

— Да что творится? — дядя Ванька до ужаса смешной и в тоже время славный, в растерянности смотрел на подругу детства. Маленький пузатенький, с круглым лицом и с огромным количеством морщин у глаз, что даже когда сердился, казалось, что улыбается. — Что за муха тебя укусила?

— Ух, я бы вас, алкашей, всех бы у проруби потопила, как зима придет. Чтоб вас там замуровало тройным слоем льда. Ото тогда водяной потешится, будете на троих соображать.

— А что? Я не против, да и Петро наверно тоже, русалки там, поди, покраше тебя.

— Иди, иди отсюда, пьянычка, и Петра забирай, чтоб глаза мои вас не видели сегодня. Лучше б на охоту сходили.

— А я где был, по-твоему? Именно оттуда иду, надо нервы теперь успокоить.

— Неужто ничего не поймал? — баба Дуська знала, что хоть зайца, но Иван да подстрелит.

— Вот то-то же, — и дядя Ваня сел на стул возле Санька. — Срочно надо успокоить нервную систему, а у тебя есть?

— Ой, кровопийцы вы мои, — баба Дуся налила чарочку и подала закуски, — от тебя же просто так не отделаться, лист ты банный.

— Зато, я тебе такое расскажу. Ты на двор то выходила нынче? Видала туман с леса прет, не простой, а малиновый.

— Одному розовый, другому малиновый — пить меньше надо! — и баба Дуся села снова обрабатывать рану.

Дядя Ваня посмотрел и поморщился.

— Это как же ты так, Санек, умудрился? — искреннее сожаление было на лице лесника.

— А не твоего ума дело, — встряла бабка. — Ходят такие алкаши как ты по лесу, стекла кидают, вот и порезался.

— В лесу порезался? — лесник в миг стал серьезней, даже забыл о налитой чарочке. — А где именно?

— Так, если и ты мне дитя пугать начнешь, язык зеленкой замажу. Понял?!

— Ты зря так, баба. Я дичь-то видел, но шальная она какая-то, бежит вся из нашего леса. Косуля чуть не сбила меня с ног. Бежит на меня, думаю, вот подстрелю как раз, пока не засекла.

— И что мушка, после вчерашнего надвое расплылась, — съязвила старуха.

— Да что за бабка у тебя такая вредная, где ты ее только нашел? — обратился он уже к Саньку.

— А что дальше, дедушка Ваня? — Сане и вправду было очень интересно, неужели это он сделал что-то страшное.

— А то, что не стал я ее убивать, и так бедная была чем-то напугана, что человек ей не страшен, а настораживает больше то, что даже птицы и те петь перестали.

— Так пей и убирайся прочь, — тут баба Дуся уже не выдержала и за шиворот схватив лесника, который наспех выпил и закусил, выпихнула на двор и затворила дверь. И только собралась сказать: «Не верь ты этим дурням», как услышала ответ.

— Хорошо бабушка.

Она опять перекрестилась.

Суббота подходила к концу.

Санек весь день проспал. После того как бабушка закончила обрабатывать руки, она накормила его свиной печенкой, и, заставив выпить чарку красного вина, чтобы восполнить потерю крови, уложила спать.