Кровь богов - Конн Иггульден

Он протянул руку, чтобы положить ее на плечо Требония, но тот отпрянул с пылающим лицом. Пальцы Светония схватили пустой воздух, и рука упала.

– Я жил с Цезарями. Я даже убил одного, – продолжил Светоний. – Кассий и другие этого так не оставят. Платить долг придется кровью, и я хочу видеть, как она прольется.

Впервые за много лет новые консулы прибыли в город не по заведенному порядку. От здания Сената оставался лишь расчищенный фундамент, поэтому Октавиан и Педий вошли в широко раскрытые двери театра Помпея. Толпа следовала за ними до линии солдат, которые охраняли достоинство Сената.

Гай Октавиан остановился у огромных колонн из белого мрамора, посмотрел на капли бычьей крови у себя на руках, а мимо него тем временем проходили сенаторы. Многие поздравляли их обоих, и он кивал им, понимая, что должен сплести тонкую сеть отношений и альянсов, чтобы проводить нужные ему решения, даже самые простые. Однако добрые знаки придали молодому человеку такое воодушевление, что сенаторы – он чувствовал это – не могли противиться ему.

Квинт Педий держался рядом с ним, и его рот пребывал в непрерывном движении, словно он пытался сжевать сам себя изнутри. Этот человек был единственным, кто не радовался знакам, да и своему избранию тоже, хотя благодаря этому его имя навечно оставалось в истории города. Октавиан подавил улыбку, глядя, как нервничает Педий. Он выбрал его в напарники отнюдь не из-за приверженности неким идеалам или выдающегося ума. Напротив, выбор пал на этого сенатора потому, что тот был слаб. Молодой человек учился на ошибках, а особенно на катастрофе, в которую вылился его приход на Форум с легионерами. Теперь он знал, как это важно – найти правильный подход к решению той или иной проблемы. Народу и Сенату не нравился грубый захват власти в любой форме. Даже будучи консулом, ему предстояло действовать осторожно. И Педий становился его щитом.

– Консул, – обратился к нему Октавиан Фурин. Квинт Педий вздрогнул, и осторожная улыбка изогнула его жующие губы. – Я буду счастлив самолично предложить проголосовать за Lex Curiata. И ты окажешь мне честь, если предложишь проголосовать за отмену амнистии.

Педий тут же кивнул. Октавиан согласился оплатить ему строительство нового дома в приморском городе Геркуланум[16], где отдыхали только самые богатые жители Рима. Напарник нового Цезаря оценил его деликатность и ненавязчивость, но прекрасно понял, что его покупают, а все остальное – не более чем антураж. Однако он знал божественного Юлия и долгие годы безмерно им восхищался. Педия до сих пор мучил стыд за то, что он не проголосовал против амнистии. Октавиан этого не знал, но домик у моря не значил ничего в сравнении с желанием второго консула заглушить чувство вины.

– С превеликим удовольствием, Цезарь, – ответил Квинт Педий.

Гай Октавиан улыбнулся. Рим принадлежал ему. Во время многонедельной подготовки к выборам еще один человек нисколько не сомневался, что он станет консулом на волне народной поддержки. Марк Антоний написал ему, что просит о встрече на нейтральной территории, чтобы обсудить и спланировать кампанию против Освободителей. Начаться ей предстояло сегодня.

Часть третья

Глава 19

Река Лавиний петляла по северу Италии. Около Мутины в ее русле поднималось с десяток островков, отрезанных водой от остального мира – от скального выступа с единственным деревом до густых лесов, окруженных водой.

Гай Октавиан смотрел через водную гладь на ожидающего Марка Антония. Ни один из них не доверял другому полностью, а потому один из островов представлялся идеальным местом для встречи. На другом берегу ждали два легиона, построенные в боевом порядке, но они ничем не смогли бы помочь Марку Антонию, если бы Октавиан замыслил предательство. Точно так же ничем не помогли бы ему Седьмой Победоносный и Девятый Македонский легионы, если бы Марк Антоний собрался его убить.

Даже преодоление последнего этапа пути потребовало немалых усилий. Обе стороны обменялись письмами с обещаниями и заверениями гарантировать безопасность друг друга, но кто знал – а вдруг эти обещания не стоили того воска, на котором их написали? Октавиан посмотрел на Агриппу и Мецената. Они побывали на острове и обыскали его в поисках затаившихся солдат или каких-то ловушек. «Осторожности никогда не бывает много», – подумал наследник Цезаря и глубоко вдохнул, с сомнением глядя на покачивающуюся лодку.

– Я думаю, если мы что-то упустили и если что-то пойдет не так, то я хочу умереть, твердо зная, что и Марк Антоний переживет меня ненадолго. Таков мой приказ. Если меня убьют, он не должен покинуть остров живым, – сказал новый римский консул своим друзьям.

Антоний выбирал остров так, чтобы до него не долетели копья легионеров.

– Выкатите луки-скорпионы, и пусть расчеты нацелят их на остров, – добавил Октавиан.

Предыдущим днем легионы успели собрать массивные орудия, и он ощутил определенное облегчение, наблюдая, как волы подтаскивают их к берегу, а потом расчеты нацеливают стрелы на остров. Октавиан Фурин увидел, что на противоположном берегу происходит то же самое, и задался вопросом, каково это будет – стоять на маленьком островке и слышать звон тетивы луков-скорпионов, стреляющих в тебя железными стрелами?

– Готовы? – спросил он друзей.

Агриппа ответил «да», спрыгнув в лодку. Меценат пожал плечами, все еще глядя на ожидающие их фигуры.

– Ты сделал все, что мог, – сказал молодой патриций. – Если это заговор, он живым с острова не уйдет. Обещаю тебе.

– Если только он сейчас на острове, – пробурчал Виспансий Агриппа, усаживаясь на корме. – Высокий человек в броне может быть обычным офицером, задача которого – выманить нас на остров, под удар катапульт и скорпионов.

– Ты у нас оптимист, Агриппа, – фыркнул Меценат.

В лодке молодой патриций прошел на нос. Садиться он не стал, предпочтя остаться на ногах. Четверо гребцов уже заняли свои места. Все они были ветеранами, мастерски владеющими мечами, которые лежали у их ног. Чтобы сменить весла на оружие, им потребовалась бы секунда. Все смотрели на Октавиана, и он кивнул.

– Поехали. Давайте узнаем, чего он хочет. – Новый Цезарь встал у борта, не отрывая глаз от Марка Антония. – Отчаливайте, или гребите, или как это у вас называется!

Агриппа скривился, но гребцы оттолкнулись от берега и погнали лодку к острову. Четыре весла синхронно опускались в воду, разгоняя лодку. Октавиан обнаружил, что ему нравится лететь над водой, и Виспансий Агриппа, заметив, как изменилось выражение лица его друга, улыбнулся.

– Есть какая-то магия в маленьких лодках, – заметил он. – Но галеры еще лучше.

Улыбка Гая Октавиана соскользнула с лица при упоминании о флоте, который покинул Брундизий. Его соконсул Педий провел закон, сместивший Секста Помпея с должности командующего флота, но корабли этим вернуть не удалось.

– Когда мы здесь закончим, мне понадобится флот, – заявил преемник Цезаря.

– Это и есть весь твой флот, – с горечью ответил Меценат, кивая на их лодку.

Октавиан фыркнул:

– Я уже думал об этом. Рано или поздно, мне придется раздавить Секста Помпея. Без контроля над морем мы не сможем переправить легионы, не сможем схватиться с Кассием и Брутом.

Агриппа кивал, потирая подбородок.

– Флот обойдется в огромные деньги, – ответил он. – У Секста сколько, двести галер? Постройка половины этого числа обойдется в десятки миллионов сестерциев… и потребуется время, чтобы подготовить легионеров для войны на море.

– Какой смысл договариваться с Марком Антонием, если я не могу покинуть Рим из-за страха перед пиратами? – спросил Октавиан. – Деньги я найду… и людей. У тебя полная свобода действий, Агриппа. Построй мне флот.

Когда лодка подошла к острову, три пассажира выбрались на берег. Гребцы начали надевать легионерскую броню, которая до этого лежала на дне лодки. Консул нетерпеливо ждал, и его пальцы поглаживали рукоятку гладия.

Марк Антоний спустился на пятачок песка, к которому они пристали, с улыбкой наблюдая за происходящим. Выглядел он здоровым и сильным, ростом чуть уступал Агриппе, а фигура его оставалась стройной, несмотря на годы.

– Добро пожаловать, консул, – приветствовал он Октавиана. – Ты прошел долгий путь с того времени, как эту должность занимал я. Как я тебе и писал, моя честь гарантирует тебе безопасность. У нас перемирие. Я хочу представить тебе моего компаньона. Пройдешь со мной?

Человек, которого Гай Октавиан видел в последний раз уезжающим в Галлию, похоже, совершенно не боялся вооруженных солдат. Он держался расслабленно, как любой римский патриций, наслаждающийся теплым днем на берегу реки. Октавиан улыбнулся, считая возможным подыграть ему.