Роза и лев - Элизабет Стюарт

— Склонна ли ваша сестрица к истерике? И не произнесет ли она что-либо неуместное, когда проснется?

— Боюсь, так может случиться. Мы же не были извещены заранее…

— Тогда ее надо немедленно убрать отсюда. Договоренности и так находятся под угрозой. Половина людей в этом зале только и ждут подходящего повода, чтобы устроить потасовку. Ваш отец и де Ленгли из их числа.

— Кто-то должен был принять это к сведению, прежде чем объявлять о помолвке во всеуслышание без всякой подготовки, — сердито бросила Джоселин.

— Мы старались предотвратить войну. У нас не было времени подумать о том, что глупая девочка окажется такой слабонервной.

— Так не вините девушку за ее чувствительность. Ее реакция вполне естественна. Из-за подобных неосторожностей чаще всего и вспыхивают войны.

Незнакомец с удивлением посмотрел на нее. Джоселин понятия не имела, кто он такой. Вероятно, все же важная персона, раз он, как она заметила раньше, сидел за главным столом. В данный момент, однако, ее не занимало то, что он, возможно, обижен ее весьма прозрачным намеком и тоном, каким он был произнесен. После объявления, сделанного королем, у нее самой не унималось головокружение и все плыло перед глазами.

Она огляделась. Ее отец прокладывал себе путь сквозь толпу воинов, выискивая какой-нибудь сосуд с водой. С другой стороны, через плотную стену охранников, пробивался ее брат Брайан. Повсюду вассалы, вскочив со своих мест, поглядывали вопросительно на сеньоров, а кое-кто уже успел обнажить меч.

Джоселин обратилась к незнакомцу:

— Помогите мне, сэр. В конце зала за занавеской есть ниша. Там можно открыть окно и впустить свежий воздух. Мы скроем ее там от посторонних глаз и приведем в чувство.

Мужчина подхватил Аделизу на руки как раз в тот момент, когда к ним приблизился Брайан. Джоселин заступила ему дорогу.

— С ней все будет в порядке, Брайан, поверь мне. Она просто слишком переволновалась и долгое время отказывалась от пищи. Ты же знаешь, что Аделиза склонна к обморокам.

Он попытался обойти ее, но Джоселин удержала его за руку.

— Будь добр, Брайан! Распорядись, чтобы прислали вина и еды в нишу. Этим ты лучше всего поможешь Аделизе. И прошу, хотя бы ради нее, утихомирь свой воинственный пыл!

Брайан впился ненавидящим взглядом в стоявшего рядом де Ленгли.

— Если этот ублюдок де Ленгли коснулся хоть пальцем Аделизы, да простит меня Бог, я убью его.

— Никто до нее не дотронулся, Брайан! — резко оборвала брата Джоселин. — Аделиза упала в обморок от волнения. Подумай, каково ей будет, когда она очнется и узнает, что произвела такой переполох.

Джоселин не отпускала руку Брайана и всматривалась в его окаменевшее от гнева лицо. Он был красивый мужчина, чертами лица чем-то похожий на свою очаровательную сестру, но скульптор, ваявший эту копию, орудовал более грубым резцом. Когда Брайан был в ярости, то упрямо сжатые челюсти, его напрягшиеся скулы и ледяные бездушные глаза — все это вместе наводило страх на Джоселин.

Однажды, когда ей исполнилось восемь, а Брайан уже был тринадцатилетним юнцом, много познавшим и весьма испорченным, он жестоко избил ее. Джоселин не могла забыть злобную радость, с какой он расправлялся с ней, беззащитной девочкой, и бессильное возмущение матери при виде окровавленной дочери, испугавшейся, что сводный брат сломал ей лицевые кости. Брайан был вполне способен сознательно изуродовать маленькую Джоселин и испытал бы при этом лишь удовлетворение от своего поступка.

— Пожалуйста, Брайан, хоть раз в жизни послушай меня — ради блага Аделизы. Не позволь своим людям устроить побоище. Ты же знаешь, как мгновенно распространяются слухи.

Брайан со злобой выдернул руку из ее цепких пальцев.

— Бог свидетель тому, что есть много поводов для сплетен в нашей доброй Англии. И на имя Аделизы тоже брошена тень.

Он оглянулся через плечо на уже собравшихся в кучку и готовых к схватке сторонников Монтегью и все же решил внять голосу разума.

— Я успокою моих людей и вернусь через несколько минут. Скажи об этом Аделизе, если она очнется.

Зайдя за тяжелую портьеру, Джоселин обнаружила, что незнакомец уже успел усадить Аделизу на стул и привести ее в чувство. Теперь девушка, обхватив руками златокудрую головку, безутешно рыдала. Незнакомец хмуро наблюдал за ней.

— Благодарю вас, милорд, — сказала Джоселин. — Если вы еще позаботитесь, чтобы нас оставили в покое на некоторое время, то это, возможно, и спасет договоренности, о которых вы так печетесь.

— Я сделаю все, что смогу, но вряд ли мне удастся продержаться достаточно долго.

Он удалился с поклоном.

— О, Джоселин! Я не могу… Я не могу выйти замуж за этого человека, — всхлипывала Аделиза. — За кого угодно, только не за него. Как мог отец согласиться на это?

— Аделиза, послушай меня. Между объявлением о помолвке и настоящей свадьбой многое может произойти. Вполне вероятно, что свадьбы и не будет. К тому же ты почти обручена с Пелемом.

Джоселин наклонилась и обняла сестру за плечи.

— Сейчас нас должно волновать другое… Многие люди только и ищут повода для кровопролития, и твой вспыльчивый братец среди них. Воины Монтегью и солдаты де Ленгли уже вынули кинжалы из ножен. Схватка может начаться из-за любого пустяка. Конечно, ты права, Аделиза, с тобой обошлись возмутительно. Я знаю, как тебя пугает де Ленгли, но мы обязаны взвешивать каждое слово, нами сказанное. Необузданный нрав Брайана тебе известен. Он уже угрожал де Ленгли. Если он еще что-нибудь себе позволит, то многие мужчины расстанутся с жизнью.

Аделиза тыльной стороной ладони утирала со щек обильно льющиеся слезы.

— О, Джоселин, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, особенно Брайан. Но если бы ты была на моем месте, разве тебе не стало бы страшно? Ты не представляешь, как ужасно он вел себя со мною. Даже подумать не могу, чтобы остаться с ним когда-нибудь наедине… Еще раз испытать такое…

Нет, нет!

Она прикусила губу чуть ли не до крови.

— Я не могу стать его женой… — Слезы вновь потекли у нее из глаз. — Я не могу…

Джоселин вспомнила, как улыбка смягчает жесткие черты лица де Ленгли, как он заразительно смеется. Лишь однажды ей довелось услышать его смех, но это врезалось в ее память. И еще то, как руки Роберта обнимали ее, как целовали ее его губы. Внезапно безнадежное отчаяние, чувство горькой потери и жалости к самой себе охватило Джоселин.

Она сердилась на собственную слабость, но не могла справиться с собой. Ее негодование обратилось на сестру, но тут же ей стало стыдно за подобное чувство. Она еще крепче прижала к себе Аделизу, загоняя подлую ревность в самый дальний уголок своего сознания, зная, конечно, что эта ревность никак не может быть оправдана. Ведь Аделиза была само совершенство. Она заслуживала счастья быть супругой такого мужчины, как Роберт де Ленгли. Может быть, она единственная женщина на свете, которая была достойна его.