Запрос в друзья - Маршалл Лора

— Нет, он ходит на продленку, — отвечаю я как можно более спокойным голосом. — Но это постоянная договоренность, о которой школе известно. Я имею в виду других людей, которые могут прийти за ним.

Я вижу, как сверкает ее взгляд в предвкушении скандала.

— Вы говорите об его отце? — Она понижает голос: — Может быть, мне стоит назначить вам встречу с директором? — Она поворачивается к экрану и открывает ежедневный календарь.

— Нет! С отцом все в порядке. — Ее брови взлетают вверх. — Я не имею в виду родственников.

Она издает вздох.

— Миссис Паркер, я могу вас заверить, мы не позволим… — Она замолкает лишь на долю секунды, но я успеваю отметить, что она не может точно вспомнить, какой из детей — мой сын. — Мы не позволим, чтобы Генри отправился домой с кем-то, кроме его собственных родителей. Няня или кто-нибудь из ваших хороших знакомых могут забрать его только по вашему разрешению.

У меня нет другого выхода, кроме как удовлетвориться ее ответом, но ухожу я с тяжелым сердцем. Я бы желала держать Генри около себя все время. Когда его нет рядом, я испытываю физическую боль от тревоги, как будто меня рассекают мечом.

Однако я не могу избежать сегодняшней встречи в Норвиче. Я очень долго и целенаправленно изолировала себя от окружающего мира, создавала новую жизнь в Лондоне, но прошлое не оставляет меня в покое, оно притягивает меня, как магнит, силе которого я не могу противостоять. Где-то в недрах стоящего перед моим мысленным взором здания со стеклянным фасадом меня ждет детектив-инспектор Рейнолдс. О чем она думает? Подозревает ли меня в чем-то, или я для нее — одна из многих свидетельниц, которых ей надо опросить; последняя в списке? А может, у нее совсем другой образ мышления и ее учили исходить из того, что любой свидетель может владеть важной для следствия информацией. Или, того пуще, она почувствовала во мне нечто: определенную неуверенность или осторожность. И она планирует неожиданно наехать на меня, избрав какой-то изощренный способ допроса. Я должна быть наготове. Я должна быть настолько убедительна в своей истории, чтобы она не сумела заманить меня в ловушку.

Девушка в форме провожает меня в комнату для допросов, всю дорогу она болтает о чем-то малозначительном. Мы успеваем обсудить множество типично британских тем: погоду, пробки на дорогах, преимущества и недостатки одностороннего движения. Никак не могу просчитать: это такой способ расслабить меня перед боем или она по жизни зануда?

Я усаживаюсь на краешек пластикового стула под фосфоресцирующим светом неоновых ламп и передвигаю по коричневой столешнице картонный стаканчик. Украдкой высматриваю тайное двухстороннее зеркало, но потом решаю, что его роль играет камера видеонаблюдения на стене.

Открывая дверь, детектив-инспектор Рейнолдс говорит по мобильному, но быстро заканчивает беседу и одаривает меня улыбкой. Она крупнее, чем мне запомнилось с первой встречи, хотя в малюсенькой комнате все кажется больше, чем есть на самом деле. Я замечаю у нее на щеке родинку и красные пятна на веках.

— Луиза. Как вы поживаете?

— Спасибо, нормально. — «Очень хорошо» было бы перебором.

— Это детектив-сержант Стеббингс. — Она указывает на высокого мужчину лет пятидесяти, который вошел вслед за ней и тоже сел напротив меня.

Я узнаю в нем мужчину, который сопровождал Рейнолдс в тот день, когда они приезжали, чтобы забрать Пита около офиса «Фостер и Лайм».

Рейнолдс сразу же начинает задавать вопросы. Никакой светской болтовни про погоду. Мы еще раз проговариваем то, о чем уже говорили ранее, но только на этот раз я готова ответить на возможные вопросы про Пита. Да, я общалась с ним во время вечера. Он мне показался абсолютно нормальным, в хорошем настроении. Я видела, как они ссорились, но не думаю, что видела его после этого; он, должно быть, уехал. Она определенно пытается прояснить эту линию допроса, но, поняв, что это никуда ее не приведет, сдается и переключается на другую тему.

— Хорошо. У нас есть свидетель, который утверждает, что Софи довольно долго общалась с Сэмом Паркером и Мэттом Льюисом. Вы это подтверждаете?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да. В школе они были близкими друзьями с Софи.

— Вы думаете, они были больше, чем друзья? Или кто-то из них?

— Ну, Мэтт запал на нее тогда, но я не могу сказать, было ли что-нибудь между ними. Они флиртовали, но я думаю, дальше этого не пошло, по крайней мере, с ее стороны.

— А с Сэмом?

— Нет, — тут же реагирую я. — Только не с Сэмом.

Слишком быстро. Рейнолдс начеку, она проявляет интерес.

— Почему вы так уверены?

— Не знаю, вы уже в курсе, что мы с Сэмом были женаты? Два года назад мы расстались.

— То есть у вас была подростковая любовь?

— Нет. — Какое отвратительное определение. Похоже, она тоже так считает, потому что эти слова даются ей с усилием. — Я встретила его через много лет после окончания школы. Мы столкнулись случайно в Лондоне десять лет спустя, в 1999 году.

— А почему вы думаете, что у них с Софи никогда не было романа?

— Ну, я… — А с чего я в этом так уверена? Потому что она знала, что он мне нравится? Неужели я верю в то, что это могло ее остановить? Потому что Сэм никогда об этом не рассказывал? Может, он и рассказал бы, ведь ко времени нашей встречи это все уже быльем поросло.

По мнению Рейнолдс, молчание мое красноречиво. Она продолжает:

— А что после школы — Софи поддерживала связь с Мэттом или Сэмом или еще с кем-то из одноклассников?

— Думаю, она поддерживала отношения с некоторыми людьми. Она говорила мне, когда мы виделись накануне вечера выпускников. Она общалась с Клэр Барнс и с Мэттом Льюисом. Может быть, еще с кем-нибудь.

— Могли у Софи быть сексуальные отношения с Мэттом после окончания школы?

— Нет, она ничего не говорила об этом. Просто они встречались время от времени.

— А с Сэмом? Она виделась с ним после учебы?

— Насколько я знаю, пока мы были вместе, Сэм с ней не встречался. Но я не могу сказать, что было в последние два года. Мы общаемся только из-за Генри, нашего сына.

При упоминании имени Генри у меня сдавливает грудь. Из-за меня он может оказаться в опасности. У меня возникает желание прекратить сопротивление, рассказать все Рейнолдс, умолять ее защитить сына. Но я стараюсь мыслить рационально. Что угрожает Генри? После вчерашнего я не спущу с него глаз. В школе ему ничего не грозит. Сегодня его забирает Сэм. Утром я спросила у него, не собирается ли он повести Генри куда-нибудь, но он написал, что планирует зайти за ним и сразу отправиться домой. Генри четыре года, и он всегда под присмотром. Я могу его защитить.

Рейнолдс все еще вопросительно смотрит на меня.

— Все закончилось не очень хорошо, — говорю я. — Между мной и Сэмом.

— Что произошло?

— Он бросил меня ради другой женщины. — Я до сих пор ненавижу эти слова, ненавижу саму жесткую, голую правду, стоящую за ними. Меня одной ему не хватило, хотя я и отдавала ему все, что у меня было. — Послушайте, это не имеет отношения к тому, что случилось с Софи.

Она пожимает плечами, как бы говоря, что не мне судить об этом.

— Хорошо. Какой показалась вам Софи на вечере? В свете того, что произошло впоследствии, может быть, что-нибудь показалось вам необычным?

— Она чувствовала себя отлично. Довольная, если не считать разборку с Питом, хотя я не могу представить, что послужило причиной их ссоры. Но, честно говоря, я бы не поняла, будь что-то не так. Как я вам уже сказала, мы с Софи не встречались больше двадцати пяти лет, за исключением того вечера пару недель назад.

— А вы, вы встречались с бывшими одноклассниками? Кроме Сэма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет. Это были не самые счастливые годы моей жизни.

— А Сэм? Вы говорили, что он контактировал с Софи. Что насчет других ваших школьных друзей? Он с кем-нибудь из них встречался?

— Иногда он общался с Мэттом Льюисом, но не часто. Боюсь, я этим не интересовалась. Счастливые воспоминания и тому подобное.