На суше и на море. Выпуск 7 (1966 г.) - "На суше и на море"

– Если хотите, то можно пока осмотреть поля. Как раз сегодня появились первые всходы, - робко предложила Рина. - Это недолго.

– Умница ты моя! - подхватила Зея. - Ну конечно же, посмотрим. Правда, Гел?

– Пошли скорее, а то стемнеет, - поддержал Зор.

…Гел долго рассматривал и осторожно трогал пальцем крохотный зелено-голубой росток.

– А ведь ница… - прошептал он благоговейно. - Даже не верится. Рина, да ты чародейка!

– Неужто ница? - ахнула Айма.

– Да, самая настоящая, как на Феме, - скромно, но с достоинством подтвердила Рина.

– Всходы есть, а будет ли урожай? - усомнился Зор. - Приживется ли она здесь?

– А почему бы и нет? - тряхнула головой Рина. - Здесь есть все необходимое…

– И забота чародейки Рины! - вставила Айма.

…Излучатели склонились к игле направляющей башни. Под их изломами черными зрачками темнели генерирующие диски. Пэй нажал клавишу пуска и отошел. Диски медленно повернулись и застыли. Вокруг острия иглы завихрилось призрачное облачко. В его глубине замерцало, засветилось радужное пятно. Потом оно потемнело и закруглилось в яркий голубой шар, стремительно и бесшумно, крутящийся на острие. Набирая обороты, шар сплющиваясь, загибался кверху и превратился наконец в сияющую полусферу. Середина ее засветилась яростным режущим светом и с пронзительным воем полыхнула в темное небо тонкой иглой ослепительного луча. Его отблеск озарил равнину до самого горизонта. В воздух поднялись всполошенные птичьи стаи, их тревожный крик слился с надрывным воем луча, и Айме почудилось, будто вся планета в нетерпении в тоске призывает летящих в таосе…

Редкие белые облака застыли неподвижно. В воздухе повис сладковато-терпкий запах цветов. Густо и дружно гудели насекомые, а птичий пересвист утих. Даль затянуло маревом. Под ногами шуршала голубая трава.

– Жарко, - сказал Ган, вытирая пот с лица. - Здорово жарко, прямо как дома. Так что ты хотел сказать? Говори, а то назад пора. У меня пропасть дел.

– Погоди немного, дай собраться с мыслями, - рассеянно ответил Зор.

Близкими и родными ему казались теперь мирные пейзажи Тихой планеты и нежность Зеи. Эта нежность находила все больший отклик в его изломанной душе. «Один, один, всю жизнь одиночество. До каких же пор? Фема почти призрак, а Тихая планета - ласковая реальность».

Завтра начало разгрузки «Элона» и на принятие решения оставался один-единственный день. Время истекало, а Зор все не решался приступить к щекотливому разговору. Ган, сделав ладонь козырьком, глянул на небо и озабоченно сказал:

– Я думал, полдень, а уже больше. Пора за дело. Пошли быстрей! - Он ускорил шаг.

Зор отчетливо понял, что пытаться склонить Гана угнать звездолет - бесполезная затея, и тут у него мелькнула спасительная мысль.

– Как твои дела с номом? - осведомился он, думая совсем о другом.

– Ты знаешь, я долго думал. Прикидывал… - начал Ган нерешительно.

– И что же ты придумал? - прервал Зор.

– Протянуть руку примирения, - сказал Ган.

– Протянуть руку? Вот как? - улыбнулся Зор.

– Да, и знаешь почему? - заторопился Ган. - Когда я вывихнул ему кисть из-за глупой амбиции, он же ничего не сказал. Простил, и все. А ведь тут другое дело. Я виноват… Да что говорить, сам знаешь. С меня голову надо бы снять за Гею. Если он пожмет мне руку, я перестану думать обо всем этом. Не о Гее, конечно, - поспешно добавил он.

– Правильно, - рассеянно кивнул Зор. - Между прочим, и у меня есть к нему щекотливое дело.

– У тебя? - удивился Ган. - А что такое?

– Да так, пустяки. Тоже старые счеты…

Внизу, в нескольких сотнях шагов от «Элона», длинным овалом раскинулось озеро. Позади, в туманной дымке, мягко синели пологие горы. Голубой ковер долины прорезала светлая лента речки, катившей прозрачные воды к озеру. Жилые купола из легкого дымчатого пластика прижались к склону высокого холма, густо поросшего синим кустарником. Его мелкие, багровые цветы испускали терпкий аромат. Сюда долетало свежее дыхание озера, но не достигали пыльные ветры Южной пустыни. От куполов к озеру спускались прямоугольники полей, голубевших дружными всходами. Небольшая рощица, высаженная из оранжереи звездолета, расправила ветви.

«Элон» интенсивно разгружался. Ленты транспортеров выносили из распахнутых люков нескончаемый поток самых разнообразных предметов. Здесь можно было увидеть все что угодно, начиная от сложных машин и кончая хрупкими мольбертами Рины. Косые предзакатные лучи Антара превратили голубизну долины в предвечернюю синь.

– И куда такая уйма вещей? - ворчал Пэй, орудуя за пультом транспортеров.

– Гел, не хватит ли на сегодня? - тихо сказала Айма, Влажный завиток бронзовых волос прилип к ее высокому лбу. - Устала я… - прижимаясь к нему, прошептала она.

– Устала? Бедная ты моя… - Он ласково обнял ее за талию и осторожным движением легко вскинул на плечо. - Домой! Все домой! - зычно крикнул он. Мимоходом подхватил Рину и, упруго шагая, направился к куполам.

Остальные последовали за ним. Зор плотнее прижал руку Зеи. Гел повернулся, опустил женщин на землю и сказал:

– Друзья, вот здесь я вижу город. - Он обвел долину широким взмахом руки. - Это будет красивый город, как Милста.

– Фантазер, - улыбнулась Айма. - Когда еще это будет?

– Это неважно, был бы город, - откликнулся Зор.

– Эге! Что он так спешит?

Навстречу, сминая траву, мчался вездеход. Ган выскочил из машины еще на ходу и вихрем подлетел к Гелу.

– Гел! - На дальнем подходе три звездолета…

– Аой! Нам идет подмога.

Девушка смущалась и лукавила, а юноша был нежен и настойчив, как юноши всех времен и миров.

– Хорошо, - уступила она. - Я согласна. А где мы встретимся?

– У памятника. Жду тебя в час заката.

– Я приду. - Она убежала.

… На вершине высокого холма вознеслась над городом и озером гигантская скульптура. Могучий великан обнимал тонкую фигуру женщины, протягивая к небу тяжелый шар планеты. В лицах, потемневших от времени, угадывались мужественные черты Гела и нежные - Аймы.

По массивному цилиндру пьедестала косой спиралью вилась надпись:

«ЛЮДИ, БЕРЕГИТЕ ДРУЖБУ!»

Деймон Найт[5]

ДВОЕ ЛИШНИХ

Перед нами любопытное произведение английского фантаста Деймона Найта. Оно совсем не такое простое, как может показаться на первый взгляд. Тот, кто станет его читать как повествование о необыкновенных приключениях исследователей с планеты Терра, увидит только первое дно литературной шкатулки. Да, шкатулка эта с двойным дном. Каждое слово в рассказе имеет двойной смысл. Мне хочется вместе с читателем вскрыть этот второй смысл слов, ситуаций, имен и характеров героев. Прогрессивные писатели Запада вынуждены порой прибегать к эзопову языку, чтобы сказать вслух запретное, чтобы бороться против ненавистного, но торжествующего в их обществе начала. Откроем тайный словарь. Им пользовался писатель, чтобы дать возможность своему рассказу увидеть свет. Не надо думать, что в «свободной мире» напечатают все, что будет написано против существующего там правопорядка. В Америке даже после смерти пресловутого мракобеса сенатора Мак-Карти торжествует наследие маккартизма, подозрительность, нетерпимость, тупая ненависть к знанию и свободомыслию, прикрытое банальными выкриками о демократии.