Спицы в колесе Сансары - Надежда Первухина

— И она восторжествует. Бери три тысячи бойцов и отправляйтесь в Вишань. Правителя возьмите в плен и приведите сюда, я лично казню его. А беднягу Наня, если он еще жив, тоже возьмите к нам, пусть хоть конец жизни встретит в достатке.

Наконец все доклады закончились. И Ли Пин призвал к себе Друкчена и Куя.

— Садитесь, братья, — сказал он. — Выпьем и поедим немного.

Тут же подали вино и закуски. Друзья выпили трижды по три чаши вина, и тут Ли Пин спросил у Друкчена:

— Ну как моя внучка, понравилась тебе?

— Я не смею осквернять ее чистое имя своим нечестивым дыханием, — сказал Друкчен. — Она словно сама Небесная Чиновница, посетившая меня в моей печали и одиночестве. О лучшей жене невозможно и мечтать.

— Что ж, я рад за тебя. Слава богам, что не сбылось проклятие!

— Какое проклятие! — спросили в один голос Друкчен и Куй.

— Видите ли… Когда моя дочь была беременна Цыси, она отправилась отдохнуть и подлечиться на горячие источники. И вот там она столкнулась с одной ведьмой. Чем уж она не угодила ведьме, не знаю, только ведьма прокляла плод в ее утробе, и проклятие звучало так: «Когда дитя вырастет и сочетается браком, то сойдет с ума». Слава богам, что это проклятие не сбылось и милая Цыси осталась в здравом уме и твердой памяти!

— Да, такой я ее оставил, — сказал Друкчен. — Она собиралась вместе с нянюшкой чинить мою одежду…

И тут у дверей в зал совещаний раздался страшный шум.

— Тебе нельзя сюда! — кричали стражники. — Женщинам вход в зал совещаний воспрещен!

— Так пусть господин вождь сам выйдет ко мне! — визжала какая-то женщина. — Дело неотложное!

В зал вбежал стражник.

— Господин и отец! — упал он на одно колено перед Ли Пином. — Сюда рвется какая-то старая баба и требует, чтобы вы ее приняли.

— Зал не место для женщин.

Ли Пин встал, поправил одежды. Лицо его стало тревожно.

— Идемте, друзья, узнаем, что это за женщина.

Они вышли из зала и увидели, что на ступеньках у входа стоят два стражника. Они держали под руки старуху лет семидесяти пяти. Она была прилично одета и вроде не пьяна, но все лицо ее было залито слезами.

Ли Пин узнал старуху.

— Лань-эр, что стряслось? — спросил он у нее.

У Друкчена стало неспокойно на сердце.

— Страшная беда случилась, господин и отец! — завопила старуха и, вырвавшись из рук стражников, упала на колени. — О горе, горе!

— Довольно причитать, расскажи все толком, — сердито приказал Ли Пин.

Он, по всему, был недоволен, что уже начали собираться зеваки, хотя стражники и покрикивали: «Проходите, проходите, нечего здесь смотреть!»

Лань-эр, справившись со слезами, заговорила:

— Я на сегодняшний день приставлена нянюшкой к нашей голубушке Цыси. Должна была ей во всем помогать, когда господин супруг изволит уйти.

— Ну и?..

— Я помогла госпоже Цыси умыться и одеться, затем мы покушали. На завтрак были пампушки в меду, молоко и чай…

— Да не тяни ты…

— После завтрака мы с госпожой прибрались в комнатах и сели шить. Мы разговаривали о вещах благочестивых, и госпожа изъявила желание как-нибудь отправиться с супругом к священным источникам, чтобы помолиться и испросить благословение на брак. А потом…

— Ну что, что?

— Госпожа вдруг побледнела и упала в обморок. Когда я привела ее в чувство, она долго сидела молча, а потом и говорит мне: «Знаешь, кто я? Я маленький белый котенок! Дай мне клубочек ниток, чтобы поиграть!» Я отвечаю: «Что за шутки, госпожа! Вы уже выросли для таких шуток. Полно вам! Возьмите лучше иголку с ниткой да зашейте вот эту прореху!»

Но Цыси не послушалась меня. Она стала прыгать, играть с нитками и мяукать, как котенок. Я пыталась ее образумить, но тогда она шипела, плевалась и царапалась. Господин и вождь, боюсь, ваша внучка повредилась в уме!

— Сбылось проклятие, — прошептал Друкчен, бледнея.

— Я не верю этому, — решительно сказал Ли Пин. — Скорее всего, в моей внучке бродит хмель после вчерашних возлияний. Или ты, старуха, напоила ее чем-то?

— Клянусь! — завопила Лань-эр. — Клянусь своей утраченной девственностью, что, кроме парного молока и зеленого чая, Цыси ничего не пила. И то же пила с нею я!

— Идем в твой дом, дорогой зять, — сказал Друкчену Ли Пин. — И ежели сбылось проклятие, то… Крепись.

— Я не оставлю Цыси, какой бы она ни была, хоть бы и драконицей, — сказал Друкчен. — Я полюбил ее всею душой.

— Спасибо тебе, друг. Идем.

И они пошли к дому Друкчена.

Когда Ли Пин, Друкчен и Лань-эр вошли в дом, их встретила тишина. Все остальные ждали за воротами и волновались.

Друкчен осмотрелся. Все чисто и прибрано, нет никаких следов разрушительной деятельности безумия. Может, и впрямь Цыси просто все еще под хмельком?

— Цыси! Цыси! — позвал Ли Пин. — Дитя мое, выйди к нам из женских покоев. Здесь твой супруг, дедушка и няня.

— Цыси, милая, как ты? — подал голос и Друкчен.

Тут отодвинулась дверь, ведущая в женские покои, и появилась Цыси. Но в каком виде! Она скроила себе из белой простыни штаны и рубаху, на голову прикрепила уши из белой ваты и набелилась так, что узнать было сложно.

— Что с тобой, Цыси? — ахнули все.

— Я маленький белый зайчик, — писклявым голосом проговорила Цыси. — Зайчик-попрыгайчик. Скок-поскок, с берега на песок, на мосток и молчок! А вы кто? Серые волки?

— Мы твои любящие родственники, Цыси. Вот это твой муж, господин Друкчен. Помнишь его?

— А что такое муж? — спросила Цыси и пошевелила ватными ушами. — Он будет со мной играть?

Друкчен заплакал от жалости к жене.

— Я буду с тобой играть, милая Цыси, — сказал он. — Я люблю тебя и сделаю все, что прикажешь.

Цыси подошла к нему и сняла кончиком пальца слезинку с его щеки. Попробовала на вкус:

— Солоно. Что это такое?

— Это слезы, Цыси. Милая, тебе надобно показаться лекарю. Друкчен, Лань-эр, поухаживайте за нею. Снимите с нее это дурацкое одеяние, а я пойду за нашим лекарем Мао.

Няня подошла к Цыси и попыталась снять с нее уши из ваты. Та завизжала и забилась:

— Ушки, ушки, мои бедные ушки-усики! Их хотят оторвать!

Друкчен подбежал к Цыси и нежно обнял ее:

— Успокойся, родная моя. Никто не оторвет твои ушки. Хочешь, я поиграю с тобой в игру?

— Какую игру?

— Мы с тобой будем большими говорящими куклами.

— Да-а? Это здорово.

— Только ты одета как зайчик, а не как кукла.

— А ты одень меня как куклу.

— Конечно, одену. Идем со мной, милая.

Друкчен взял на руки жену и прошептал Лань-эр:

— Помогите мне одеть ее.

Вдвоем с Лань-эр они надели на Цыси приличное платье. Хотя от ватных ушей бедняжка так и не пожелала отказаться.

— Надо немедленно пригласить лекаря, — сказал Ли Пин, увидев свою бедную внучку в таком состоянии.

Лекарь был приглашен. Он трижды считал пульс Цыси, рассматривал ее зрачки, простукивал спину. Наконец он сказал:

— Природные жидкости госпожи пришли в волнение, что привело к разлитию черной желчи. Она давит на мозг, и именно поэтому разум ее находится в помутнении.

— Как же быть? — спросил Друкчен.

— Необходима жидкость, которая растворит черную желчь и отведет ее от мозга естественными путями.

— Что же это за жидкость?

— К сожалению, ни одна жидкость в мире не поможет тут, — сказал лекарь. — Есть только одна надежда: в городе Сангё, в храме Благого Восьмеричного Пути, имеется источник, вода из которого исцеляет все недуги. Правда, воду эту добыть трудно.

— Но мы добудем ее! — сказал Ли Пин. — Дорогой брат Друкчен, ты и твои соратники! Я пойду с вами в путь за святой водой. В моей жизни немного радостей, и одной из этих радостей является милая Цыси. Я не могу вынести вида того, как она страдает.

Цыси же в это время принялась напевать какую-то песенку и собирать цветы. Потом подошла к Друкчену и протянула ему букетик:

— Ешь травку, мой ослик!

— Боги, как ужасно это безумие! — зарыдал один из самых крепких разбойников.

После недолгих рассуждений собрали отряд, который должен был следовать в Сангё за святой водой. Это были пятеро удальцов под водительством Друкчена, сам вождь Ли Пин и его удальцы Оуян Сю, Шао Бао и Рю Дарю. Оуян Сю собирался описать их поход в новой поэме.

Друкчен поцеловал молодую жену, и они отправились в поход.

Благодарение богам, день для этого выдался благоприятный.

Храм Восьмеричного Пути ждал их.

Россия, город Щедрый

Начало осени 2012 года

Глобус был красивый — яркий, лакированный, сверкающий стразами. Это был самый большой и оригинальный глобус, который только смогла найти Анна Николаевна Гюллинг в магазине канцтоваров.

— Ваш ребенок будет очень доволен, — сказала продавщица, аккуратно погружая глобус в объемистый пакет.