Неуемный волокита - Виктория Холт

— Ты делаешь это мне назло.

Марго засмеялась.

— Генрих, ты не можешь запретить мне взять Фоссезу. А я приняла такое решение.

— Ты ведьма.

— Я не раз говорила тебе, что мы два сапога пара. И ручаюсь, ты вскоре возблагодаришь меня. Она ползучее насекомое! Неужели думаешь, ты смог бы сделать ее королевой?

— Королевой? Кто об этом говорит?

— Фоссеза говорила это двуличной шлюхе Ребур. У Фоссезы мало ума, но она способна вообразить себя с короной на голове. Я делаю это ради твоего же блага.

Генрих зло схватил ее за руку.

— Ты не заберешь ее.

— Заберу. И прибереги свои грубые манеры для худородных любовниц.

Он влепил ей пощечину; она ответила тем же.

— Луврские манеры не отличаются от беарнских.

— В Беарне надо вести себя, как беарнцы. Чтобы постоять за себя.

— Ты не заберешь Фоссезу.

— Заберу.

— Нет.

— Генрих, это мое право, и я не уступлю.

— Марго, я знаю, она твоя фрейлина, но прошу о таком одолжении.

Королева Наваррская улыбнулась. Пусть просит об одолжениях. Пусть задабривает ее. Ничего дурного тут нет. Она притворится, что хочет подумать; но решение ее твердо: Фоссеза вернется с ней в Париж.

Екатерина Медичи выехала навстречу дочери, встреча должна была состояться в двух третях пути от Нерака к Парижу. Генрих сопровождал жену. Как он мог поступить иначе, если Фоссеза находилась в ее свите?

Фоссеза каждую ночь проводила с ним; но он знал, что лишится ее, распрощавшись с Марго. В глубине души он был не так уж и расстроен, как делал вид, потому что после родов Фоссеза изменилась. То простодушие, которое особенно привлекало его, исчезло, и прежней она уже не была, хоть и притворялась. Мало того, ухватилась за его бездумно сказанные слова, передала их Ребур, а та Марго. Фоссеза… его королева! Нет уж, ни за что. Эта мысль казалась особенно неприятной, когда он представлял шумиху, которую вызовут развод и новый брак.

Втайне Генрих был благодарен Марго за то, что она увозит Фоссезу, помнил, что испытывал признательность к ней и в других случаях.

Екатерина ждала их в Ла Мот-Сен-Эрай и оказала им теплый прием. Ей очень хотелось увидеть Фоссезу, поскольку весть об этой истории, естественно, дошла до нее, и она похвалила дочь, что та увезла эту девицу.

Она пообещала Марго, что они быстро найдут для Фоссезы мужа, и Генрих скоро забудет ее, как уже забывал других.

Загвоздку представлял собой сам король Наваррский. Он делал вид, будто души не чает в Фоссезе и очень расстроен необходимостью расстаться с ней.

Екатерина самолично отчитала его.

— Ты молод, — сказала она, — и не очень разумен. Нельзя так дурно обходиться с женой. Я заставлю тебя помнить, что она сестра твоего короля и королевская дочь.

— Я прекрасно знаю это, мадам, — ответил Генрих.

— Рада, а то мне казалось, ты забыл. Не надо обращаться с ней так, будто она подданная, а ты сын Франции. Дело обстоит совершенно наоборот. Она сестра короля. Простись со своей любовницей и радуйся, что мы нашли способ устранить твои трудности… ведь сам знаешь…

Генрих кивнул.

— Я женился на королевской дочери, сестре короля Франции, а для него я подданный. Да, я это знаю.

Екатерина рассмеялась.

— Запомни это, сын мой. Хорошенько запомни.

«Забыть этого ты мне не дашь, — подумал Генрих. — И ради Бога, уезжайте поскорей… я устал от вас, тебя и твоей дочери, хоть ты вдова короля, а Марго его дочь. Что касается Фоссезы, я буду скучать по ней, только в наших отношениях уже наступил тот момент — видимо, он наступает во всех любовных историях, — когда можно грустить без боли и с волнением думать об очередной любовнице».

Король и королева Наваррские распрощались. Генрих вернулся в свои владения, Марго поехала с матерью в Париж, где вскоре весьма удачно выдала Фоссезу замуж за некоего Франсуа де Брока, барона де Сен-Мар.

Фоссеза кое-что узнала о придворных нравах, и наивной веры в свою судьбу у нее поубавилось. Выйдя замуж, она вскоре уехала в поместье, спокойно жила там и никогда больше не принимала участия в интригах двора.

СКАНДАЛ В ПАРИЖЕ

Марго очень радовалась возвращению в Париж, но вскоре поняла, что король ею недоволен, потому что она не привезла с собой мужа.

Генрих III не желал успокаиваться, пока Наваррский вновь не окажется при его дворе полупленником. К тому же он подозревал, что Марго станет писать мужу в своей откровенной манере, в сущности, шпионить для него; она приносила больше пользы французскому двору, живя в Наварре.

Возвратясь, Марго вновь стала центральной фигурой на всех больших торжествах. Поэты, надеясь стать ее любовниками, посвящали ей стихи, возвещавшие, что солнце вновь освещает Лувр; придворная атмосфера менялась.

Друзьям короля это не нравилось. Раньше в центре внимания при дворе были его смазливые любимчики; теперь Марго со своими великолепными нарядами и томным взглядом меняла это приятное положение.

Король и королева-мать уговаривали ее написать мужу.

— То, что вы с ним живете врозь, — сказала Екатерина, — в высшей степени неприлично, и ты наверняка не хочешь возвращаться в это крохотное варварское королевство. Почему бы тебе не пригласить мужа сюда?

Марго пожала плечами. Действительно, она любила Париж и не хотела возвращаться в Нерак; а в приглашении Генриху ничего страшного не было; она знала, что он не приедет. Ей вспомнилось, как он говорил: «Однажды меня пригласили в Париж с друзьями. Друзья мои убиты, мне едва удалось избежать смерти. Больше я никогда туда не поеду, моя прекрасная дочь Франции. Больше никогда».

Сомневаться в этом не приходилось. Не поедет же он в Париж ради Дайеллы или Фоссезы! Да и ради нее вряд ли.

Но, дабы показать брату с матерью, что готова оказать им услугу, написала Генриху.

«Мы выезжали на охоту, она продлилась три дня, а потом закатили в Лувре такое празднество, что, если б я описала его тебе, ты забросил бы свою сельскую жизнь и приехал к тем, кто умеет наслаждаться жизнью».

Генрих, как и знала Марго, пренебрег приглашением.

Больше никогда! — наверно, воскликнул он.

По приезде Марго испытала горькое разочарование. Шамваллон оказался неверен ей и влюбился в графиню Сюзанну де Люз, свежую восемнадцатилетнюю девушку. Королеву Наваррскую это поразило.

Поначалу Марго не особенно унывала, будучи в полной уверенности, что Шамваллон, едва узнав о ее желании продолжить их связь, тут же покинет эту возлюбленную.

Первым делом она сделала Сюзанну своей фрейлиной, чтобы видеть своими глазами, как далеко зашли их отношения, потом, уверив себя, что Шамваллон просто проводил время в ожидании новой встречи с ней, послала ему приглашение прийти. В ответ пришло вежливое сообщение, что он не волен этого сделать.