Двое на краю света - Татьяна Алюшина

И сам все рассчитал и начертил перепланировку квартиры. Раньше это было одно пространство, начинавшееся с огромной прихожей, налево от которой располагались четыре относительно небольшие комнаты, гардеробная или комната служанки без окна, и один санузел, а направо здоровенная гостиная, хозяйская спальня, небольшой гардеробный закуток и просторные кухня, ванная с огромным окном и туалет.

Дед нанял лучших рабочих, и они поставили посредине прихожей перегородку с большими двухстворчатыми дверьми, над которыми всегда висели тяжелые плотные шторы, которые закрывали на время, когда к молодым приходили громкие гости. Себе он взял левую половину и вместо комнаты для прислуги сделал небольшую, но очень продуманную и уютную кухоньку и душевую кабину с умывальником. Вообще невообразимое новшество по тем временам! Их ставить начали только лет через пятнадцать у нас в стране. Говорю же – гений архитектуры. Не зря его родина любила.

Из этой части квартиры имелся выход на черную лестницу, которая вела на другую улицу, во дворы, дверь по его проекту заменили с хлипкой и ненадежной на основательную и серьезную.

Дедушка всю жизнь подбирал в интерьер антикварную мебель, которую великолепно реставрировали, и она украшала его жилище и жизнь. И на его половине всегда царило величественное спокойствие и классическая красота. Надо отметить, что дедушка был не просто умницей, а большой умницей и человеком с невероятным юмором и жизненным оптимизмом, что позволяло ему на все смотреть с некой усмешкой и ничему не придавать чрезмерного значения. Поэтому нам с Глорией разрешалось вытворять в этой антикварной красоте все что угодно, хоть ножки у раритетного стола подпиливать – он только посмеивался! Но мы особо не безобразничали, попортили, конечно, классики, не без этого, но не сильно.

А его кабинет вообще для нас был волшебной комнатой – местом, где мы спасались от всех детских бед и обид. Три стены, уставленные книжными полками чуть не под потолок, массивный, очень серьезный письменный стол с зеленым суконным покрытием, под стать ему кресло с высокой спинкой дугой – дед был у нас могучим, крупным и мебель подбирал под свои габариты.

И все, помню, посмеивался, что меня не иначе как эльфы принесли, слишком уж я маленькая и миниатюрная для их семейства. Это правда. У нас все статные, высокие, отец в деда, мама такая стройная, фигуристая, но крупная женщина, и Глория была высокой. А я непонятно откуда взялась такая мелочь.

Итак, кабинет, две спальни, небольшая гостиная, кухонька, душевая комната и санузел. Когда дедушка умер, нас с Глорией родители переселили на его половину, и жизнь словно разделилась – на ту, что была с дедушкой, и на ту, что стала после него, – на их, родительскую половину жизни, и на нашу. Детскую.

Порой мы по нескольку дней могли к ним не заходить – домработницы убирали у нас и готовили, а когда их не было, мы и сами с Глорией справлялись с уборкой и какой-то примитивной едой, а за уроками и остальной своей жизнью мы и так следили сами.

Когда Глория вернулась из Франции, мы с ней посовещались и сделали полную реставрацию мебели и серьезный ремонт, который выполнила нам папина бригада мастеров, и жили в полной гармонии, практически не пересекаясь с мамой. У нее протекала своя жизнь, насыщенная работой, друзьями, вечными посиделками у нас в доме, новыми театральными постановками, светской жизнью и любовью-разборками с отцом.

После гибели Глории я попробовала, но не смогла жить в ее квартире. Везде мне она мерещилась, и чудился ее голос, запах, думала – с ума сойду от тоски. Я вывезла оттуда все ценные вещи, многое из них – дорогую мебель, предметы украшения интерьера – мы поставили на маминой половине. И, не колеблясь, я сдала квартиру в аренду.

Сестрины драгоценности, которые она оставила мне, хранятся в банковской ячейке, иногда я что-то даже надеваю на серьезные приемы, но если учесть, что чаще всего на таких приемах я бываю в качестве фотографа, увешанного аппаратурой, то, понятное дело, носить их мне приходится редко. Машиной я пользуюсь. Все деньги, что остались после нее, по совету адвоката и юриста-экономиста я разделила на три разных счета и положила в разные банки. Кстати, не такие уж миллионы! Все достаточно скромно. Но я решила так – это неприкосновенные средства Архипа, ему еще расти, учиться и жить. Квартира тоже его, так что за нашего с Глорией сына я спокойна.

Я действительно один из самых дорогих фотографов-портретистов. Это правда. Но большие заказы у меня случаются далеко не каждый месяц, и их еще надо самой подтянуть и выхлопотать – найти клиентов и убедить, что им просто необходим портрет и жить они без него дальше не смогут… Конечно, я еще сотрудничаю с несколькими журналами, продаю свои работы туда, и в Интернете выкладываю не за поцелуй воздушный, и делаю фотосессии по заказу глянца частенько.

Но я арендую подвальное помещение под фотостудию и работаю официально как частный предприниматель, поэтому плачу налоги и офигенную арендную плату! А если разделить на двенадцать месяцев все мои гонорары, то в сухом остатке не всегда весело получается. Ну, вот я прикинула и подумала, что арендная плата за квартиру Глории станет нам с Архипкой некой страховкой на каждый месяц, и можно не так уж сильно зависеть от моих нестабильных заработков.

Эта вся присказка к тому, что я давно привыкла жить в полной независимости и квартирном просторе – сначала вдвоем с Глорией, потом одна, потом с Архипом. У нас сплошной воздух вокруг – большие метражи, никто никому не мешает, хочешь уединиться – да пожалуйста, за этими стенами ничего не слышно и никто от раздумий одиночества не отвлекает. И не привыкла я полагаться ни на кого, кроме себя и сестры. Всегда сами справлялись.

А сейчас я столкнулась с тем, что в моем доме живут чужие люди: Ольга с дочкой, да и Лидуша временно здесь поселилась, пока меня не было, и, судя по всему, съезжать не спешит. А меня сейчас присутствие других, посторонних людей словно тисками сдавливает и душит, не вздохнуть! Не знаю, почему такое ощущение!

В детской стоит еще одна кровать для Нюши, в моей спальне разместилась Ольга, в гостиной Лидочка. А я куда? В кабинет?

Ну нет! Это табу! Святое! Я там ничего не меняла, просто поставила компьютер мощный в дополнение к Ричарду, чтобы быстрей и продуктивней работать, и, собственно, все! Если не считать всяких мелочей, сопутствующих работе.

Вот там я и спряталась, пока дети спали, – посидеть в тишине, без постоянного присутствия людей – услышать саму себя и помолчать.

Пока все останется так, как есть, разместимся как-нибудь: Ольга в детской с дочерью поспит, а я в спальне с Архипом. Всего несколько дней. Надо потерпеть. Съезжу в Питер, поговорю с Красниным, вернусь, а там посмотрим.