Двое на краю света - Татьяна Алюшина

У меня просто сердце не выдерживает от несовместимости этих вещей, от возмущения и какой-то детской обиды за этот удивительный, мистический уголок планеты! Просто тяжелый, гнетущий шок переживаю – комом в горле стоит, ничего сделать не могу!!

Мы только что вернулись на корабль, и он отплыл от острова Гукера. Впереди последняя остановка – остров Земля Вильчека.

А я, переживая вот это раздирающее надвое состояние, попыталась, как раненое животное, куда-то залезть в нору, в уединение и хоть немного побыть одной, справиться с совершенно расстроенными чувствами.

Заглянула в кают-компанию – полно народа! Все обсуждают последнюю высадку, все под впечатлением еще. Нет, мне не сюда. Проверила библиотеку – тоже народ общается, да и в баре наверняка люди присели за столики поговорить.

И куда? В баню, в сауну, в бассейн или в столовую, уединения-то искать? На палубу не пойдешь – там ветер постоянный и температура градуса четыре, не больше! И то, считай, жара! Летом в этих местах температура не поднимается выше плюс двух. Правда, все помнят про потепление климата. Но при плюс четырех и сильном порывистом ветре поверьте – ни фига это потепление не заметно! Словом, не туда мне!

И я вспомнила! Есть одно место!

Перед банно-бассейным комплексом устроен небольшой и очень уютный холл с неким подобием зимнего сада – всяческими растениями в кадушках и небольшими уютными диванчиками, теряющимися среди листвы. То что надо! Вряд ли там сейчас паломничество пассажиров, скоро ужин, да и группа только что на борт поднялась.

В холле никого не было, я заглянула в бассейн – тоже ни человека, прислушалась – вроде и в сауне и в баньке никого! От облегчения я даже шумно выдохнула. Вернулась в холл, сняла с себя наконец куртку, кинула ее на диванную спинку, села, вытянула ноги и почувствовала, что совсем устала – телом, душой, мыслями, переживаниями.

Я откинула голову на спинку дивана, прикрыла глаза и постаралась не думать ни о чем.

Я ужасно соскучилась по Архипке! Не передать как! У меня даже руки по нему соскучились. Последние несколько дней я стала просыпаться ночами, потому что мне слышится его плач. И я вскакиваю с койки и не знаю, куда бежать, что делать и где он! А утром упрашивала то Трофимова, то помощника капитана на секундочку дать мне поговорить по спутниковому телефону, просто удостовериться, что дома все в порядке. Все в порядке, ребенок здоров, сдружились до любви с Нюшей, играют вместе, но очень скучает по маме, иногда плачет, где я пропала.

Я скоро, сынок, всего несколько денечков осталось! Я скоро!

С Красниным за все то время, что прошло со знаменательного банкета, мы ни разу не оставались наедине. Поэтому официоз крепчал, свой строгий выговор я получила, правда, из санкций он воплотил только одну – теперь при высадке мой сопровождающий не отходил от меня и на метр, даже когда, пардон, мне в несуществующие здесь кустики надо было, приходилось как-то умудряться соблюдать приличия. Да и больше ни белух, ни нарвалов не наблюдалось, а моржей я и так кучу наснимала. Но витает слух, что, возможно, на обратном пути мы можем встретить китов. Вот тогда и посмотрим, что он против моей неуемной прыти придумал.

Мне его не хватает! И вроде каждый день видимся, и я слушаю его завораживающие выступления, плавясь под его голосом, – но «вы», и дистанция, и у каждого куча своей работы, так что головы не поднять. И я ужасно соскучилась по его рукам, темно-зеленым глазам совсем близко, по шепоту и резкому хрипу, по его запаху и по…

– Ты похожа на уставшего воина, только что вышедшего из боя, все еще сжимающего в руках автомат и присевшего отдохнуть, – услышала я негромкий голос Краснина совсем рядом.

Словно как в сказке он материализовался из моих мыслей!

– Автомат? – переспросила я, немного растерявшись от его столь неожиданного и несколько мистического появления.

Он стоял передо мной и улыбался совершенно потрясающе для моих нервов, кивнул на камеру, которую я так и держала у себя на коленях.

– Ты в баню сходить или поплавать? – решила я выяснить повод его столь неожиданного появления.

– Нет, – вздохнул Краснин и перестал улыбаться, – я искал тебя и подумал, что ты можешь быть здесь.

Он сел рядом со мной на диван, развернулся боком, облокотившись одной рукой на спинку, и провел нежно пальцами по моей щеке.

– Я видел, что ты расстроена, устала и пытаешься спрятаться от людей. – Он снова провел пальцами по моей щеке, только теперь снизу вверх, и, понизив еще на полтона голос, спросил: – Это снова из-за мусора, который ты увидела?

– Да, – охрипнув в мгновение, ответила я и потребовала: – Не делай так! Если у нас нет возможности это продолжить и закончить, не надо меня возбуждать!

– Вообще-то я хотел тебя поддержать и утешить, – усмехнулся он и убрал свою руку, но недалеко, положил мне на плечо, и меня словно током прошибло от его ладони.

– У тебя получилось нечто иное, Краснин, – сипело мое горло, став вдруг сухим от ошпарившего возбуждения.

Черт-те что! Как этот мужик на меня действует! Как девчонка в тяжелый пубертатный период, ей-богу!

А он вдруг резко обнял меня, словно всю в охапку сграбастал, прижал к себе и перед самым поцелуем успел сказать:

– Когда ты говоришь таким голосом, это уже невозможно перенести!

«Я говорю таким голосом?!» – успела еще подумать я перед тем, как раствориться в нашем поцелуе! О боже, боже! Я у тебя, оказывается, сексуальная! Кто бы знал раньше!

– Краснин… – простонала я, когда мы прервали поцелуй. – Ты меня утешил, честно! Теперь это надо как-то остановить, еще немного, и нам станет все до лампочки, и на этот раз нас точно застукают!

– Да, – чуть хрипловато согласился он и, не выпуская меня из объятий, прижал мою голову к своему плечу. – Надо остановиться. – Помолчал и вдруг признался: – Я соскучился по тебе. Сильно. Все время тебя хочу. Когда ты нарвалов снимала и я тебя держал, думал, с ума соскочу, у меня все это время эрекция не проходила.

– Я тоже тебя хочу все время, – вздохнула я в его ключицу и поцеловала коротко в шею. – Надо что-то с этим делать.

– Есть один вариант, но как у разбушевавшихся подростков, – усмехнулся Краснин и отодвинул мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза. – У меня есть ключ от свободной каюты, я там иногда ночами работаю, чтобы Трофимова не беспокоить.

– И в чем подростковый экстрим? – уточнила я обстоятельства.

– Туда надо добраться, и желательно не застуканными в своих намерениях, – усмехнулся Краснин, просто доводя мои нервы до полного согласия на что угодно этой своей улыбочкой!

– Напомни мне, – просипела я, – почему мы должны конспирироваться?