Цыпленок и ястреб - Роберт Мейсон

Рыжая земля была такой сухой и твердой, что к полночи ячейки не были даже по пояс глубиной. Когда предсказанный час наступил и ничего не произошло, копание замедлилось. Я выкопал свою рядом с концом койки, она была одной из самых глубоких.

И обстрел начался, но пришелся не по Индюшачьей Ферме, а по складу топлива на Чайной Плантации. Из всех мин, упавших туда, одна, самая зловредная, попала точно в палатку, где спала команда заправщиков. Погибли семь человек, включая троих рядовых из нашей роты. Мы успокаивали себя рассуждениями о том, что они ничего и понять не успели.

Утром, на постановке задачи, мы узнали, что французский владелец настоящей чайной плантации по соседству подал жалобу.

— На ВК? — спросил Коннорс из глубины толпы, образованной четырьмя десятками вертолетчиков, собравшихся в Верхушке.

— Нет, не на ВК. На нас, — ответил Уильямс. — Он говорит, что наше присутствие в такой близости от его фермы наносит ему ущерб. Он хочет, чтобы мы перенесли топливный склад и перевели куда-нибудь личный состав.

— И переведем? — спросил кто-то.

— Не знаю. Этим утром полковник к нему поехал.

— Невероятно! — сказал Коннорс. Уильямс замолчал, а Коннорс продолжал, — Мы тут за эту дебильную страну жизни отдаем, а эта сволочь французская якшается с ВК и не хочет, чтобы наша немытая армия стояла слишком близко от его чайных кустиков. Надо бы чисто случайно пройтись напалмом по хуесосу!

Уильямс сделал вид, что не слышит и продолжил постановку задачи, но многие из нас соглашались с Пэтом.

Как потом оказалось, напалмом мы не прошлись, но и склад переносить не стали. Кавалерия просто согласилась не приближаться к плантации. Нам запретили пролетать над этим местом, особенно на малой высоте.

"Самая длинная неделя началась солнечным воскресным утром на маленькой поляне, обозначенной, как "зона высадки "Рентген", у подножий холмов Чупонг. Разведка давно подозревала, что в массиве Чупонг скрывается крупная группировка коммунистов, поддерживаемая с камбоджийской стороны границы. Считалось, что в зоне "Рентген" вполне вероятно обнаружить противника. Так оно и оказалось". Я прочитал об этом в "Тайм" через неделю после истории с чайной плантацией.

Результатами почти двух недель поисков стали сотни убитых солдат АСВ и очень хорошие данные о том, где находятся главные силы трех их полков. 14 ноября наш батальон перебросил 1-й батальон 7-го кавалерийского полка (старое соединение Кастера) в зону "Рентген", где предполагалось установить контакт с противником. Наша соседняя рота, Змеи, выполнили утром первый штурм и встретили совсем незначительное сопротивление. Однако к середине дня две роты 7-го полка оказались в окружении и понесли тяжелые потери. Нашу роту назначили в поддержку Змей, чтобы перебрасывать подкрепления.

Мы брали солдат на Чайной Плантации, по восемь на "Хьюи". Было несложно сказать, куда мы направляемся. Еще за пятнадцать миль был поднимающийся дым: артиллерия, В-52 и ганшипы работали по периметру зоны, чтобы не дать смять оборону. Когда мы летели над джунглями и полями слоновой травы, я не мог отделаться от ощущения, что все это происходит в кино. "Хьюи" мягко поднимались и опускались; перспектива их строя прорисовывалась на фоне дыма на горизонте. Никто не говорил по радио. Мы лишь слышали сквозь помехи лихорадочные голоса, вызывающие авиационные и артиллерийские удары по периметру, а потом крики о том, что снаряды падают на позиции своих.

Зона "Рентген" могла принять восемь вертолетов одновременно; именно так машины и были сгруппированы в воздухе. "Белые" и "Желтые" в первой группе, "Оранжевые" и "Красные" во второй. Мы с Лизом были Красным-2. По мере приближения к "Рентгену" разрыв между группами увеличивался, чтобы первая успела сесть, высадить солдат и подняться в воздух.

На расстоянии в пять миль мы снизились до предельно малой. Теперь мы шли под снарядами, летящими к зоне высадки.

Впереди, в миле от нас первая группа начала заход на посадку и исчезла в дыму. Радио ожило: пилоты сообщали о том, откуда ведется огонь. Их слышали стрелки на всех вертолетах. Обычно такое помогало, но теперь, когда на земле были свои, они не могли отстреливаться. "Желтые" и "Белые" оставались на земле слишком долго. Артиллерия продолжала бить. Массив позади зоны высадки был полностью закрыт пеленой дыма. Мы продолжали заход. Машину вел Лиз. Я два или три раза проверил выдвижную бронепанель у двери и вновь проклял армию за то, что нам не выдали нагрудники. Держа руки и ноги близ управления, я наблюдал за тем, что происходит.

— Оранжевый-1, прервать посадку. Слишком плотный огонь, — вызвал нас наводчик зоны "Рентген". Звено "Оранжевых" отвернуло и мы последовали за ним. Крики по радио не прекращались. Две машины в зоне сообщали, что сильно повреждены. Ну и неразбериха. "Оранжевые" увели нас на широкий круг, за две мили до зоны, все еще на малой высоте. Теперь начали работать А-1Е, самолеты ВВС, обрушившие огонь на подступы к зоне; им помогала артиллерия и наши ганшипы. Я до сих пор не пойму, каким образом никто ни с кем не столкнулся. Наконец, мы услышали, что Желтый-1 объявляет взлет — и они появились из дыма с левой стороны зоны; им не хватало двух машин. Под сильным огнем им пришлось ждать, пока экипажи подбитых "Хьюи" переберутся на другие машины. Один борттехник остался — он был убит. Один пилот был ранен.

Мы продолжали кружить пятнадцать минут. Я оглянулся на "сапог", глядевших на все это. Они понятия не имели о том, что происходит, потому что у них не было гарнитур.

— Оранжевый-1, посадка, — вызвал нас наводчик. Судя по всему, атака "живой волны" северовьетнамских солдат на зону прекратилась. — "Оранжевый-1", все восемь машин в двух звеньях назначены на раненых.

Это означало, что у них есть группы раненых, которых надо взять в первую очередь.

— Вас понял. Красный-1, как поняли?

— Красный-1 понял.

Оранжевый-1 покинул круг и мы пошли за ним. А-1Е ушли, но наши ганшипы вернулись, чтобы прикрыть нас с флангов. Даже при таком количестве своих солдат на земле они могли точно бить ракетами и из пулеметов, а потому "сапоги" позволили им это делать. Нашим же бортовым стрелкам стрелять было запрещено, пока они не увидят абсолютно четкую цель.

Мы пересекли опушку и вошли в дым. Два подбитых слика стояли в передней части зоны, их винты были неподвижны. Из-за них для нас восьмерых стало тесновато, но сойдет. "Сапоги" выскочили еще до того, как полозья коснулись травы. Другие пехотинцы начали забрасывать в наши вертолеты раненых — кого с носилок, кого так. Огня не было. По крайней мере, направленного в нас. Пехота открыла прикрывающий огонь и стрельба пулеметов и сотен винтовок слилась в единый рев. Наводчик, скрытый где-то в деревьях, сообщил нам, что все погружены и мы можем взлетать. Оранжевый-1 ответил, что понял, и повел нас прочь. За пятьдесят ярдов от периметра некоторые машины начали получать попадания и мы разрешили стрелкам открыть огонь. Наш вертолет был абсолютно цел.