Золотой ключ. Том 1 - Дженнифер Роберсон

По ее щекам наперегонки бежали прохладные капли. Сааведра крепко — аж костяшки пальцев побелели — держалась за парапет, волосы распустились совсем и окунулись в воду.

"И не было бы тогда чи'патрос. А может, и нерро лингвы. И не ополчилась бы против нас екклезия. И не родилась бы Сааведра Грихальва. И Сарио”.

Веки смежились, слиплись влажные ресницы. Что сейчас делает, о чем говорит старик?

— Белиссима, — прозвучало рядом. — Вы тут одна?

Она вздрогнула. Солнце резануло по глазам, но она разглядела силуэт: высокий мужчина. Разглядела и одежду: скромная рубашка с закатанными рукавами и штаны для верховой езды. — Я сама себе хозяйка.

— Тем лучше.

— Почему? — подозрительно спросила она. — Тебе от меня что-то нужно?

Он рассмеялся.

— Что может быть нужно мужчине от женщины? Она тряхнула головой, откидывая назад мокрые локоны, и ухмыльнулась, когда он отшатнулся от брызг. Торопливо смахнула со лба капли, вытерла ладонями подбородок.

— Мало ли что! Но лишь такой мужчина, как ты, будет выпытывать у молодой женщины, одна она или нет. Он снова рассмеялся, на этот раз тише.

— Фуэга Весперра. Или я не правильно понимаю его суть?

— Тебя интересует вовсе не суть, — возразила она. — А первопричина праздника, его корень.

— О, ты меня раскусила… Ну так почему бы нам не отметить этот праздник самым подходящим образом?

— Я и хочу его отметить самым подходящим образом — одна. И предпочтительно дома.

— Ты жестока! По твоей вине я остаюсь десоладио!

— Но я и сама остаюсь десоладиа. — Она усмехнулась. — Какой пыл! Не остудить ли его в фонтане? — Она зачерпнула воды и плеснула ему в лицо.

— Канна! — взъярился он, и широкая ладонь стиснула ее запястье. — Как ты смеешь?! Утоплю!

— Нет, — послышался другой мужской голос. — Вряд ли. Номмо до'Веррада.

— До'Веррад… — Первый мужчина осекся и поспешил выпустить запястье Сааведры. — Все в порядке. Видите? Все в порядке.

— Вижу, — сурово произнес второй. — Можешь идти, Адеко, если угодно. Хотя это всего лишь дань вежливости. Мне угодно, чтобы ты ушел — командую здесь я.

— Адеко, сейчас, — торопливо согласился первый и скрылся с глаз.

Сааведра одарила своего заступника широкой улыбкой.

— Вы неплохо командуете. Сразу виден природный дар.

— Дар? — Он пожал плечами. — Что вы, это — имя. Оно здесь кое-что значит.

— Имя герцога? Ну еще бы!

— Нет, не герцога. Мое. Этот чирос меня узнал.

— Ваше? Но… Постойте-ка! — Сааведра шагнула в сторону, чтобы солнце не падало в глаза. Да, это он. Она уже видела его издали, а еще — на своем наброске, раскритикованном Сарио. И любимое ругательство Сарио тут же сорвалось с ее уст:

— Мердитто!

— Кто, вы или я? — Дон Алехандро криво улыбнулся. — А, скорее всего, он, этот грубый чирос.

— Ой! — испуганно воскликнула она, пристально глядя ему в лицо. — Ой, как же это я… Ваш нос!

— Мой нос? — Он дотронулся до указанного ею места. — А что с ним не так?

— Нет, не все так… Это я… — Она забормотала, оправдываясь:

— Тень не такая… И складочка вот здесь, видите? — Она коснулась своей переносицы. — Ее нет, я ее убрала.

— Убрала? — Он смотрел на нее в замешательстве. — Регретто, я ровным счетом ничего не понимаю.

— Не понимаете? Ах, да, конечно. — Она смущенно улыбнулась. — Придется начинать заново.

— Что начинать?

— Вас.

— Меня? — Он оторопело заморгал. — То есть.., как это? Как это вы начнете меня.., заново?

— С помощью мела, — объяснила она. — Или угля. Может быть, и до акварельных красок когда-нибудь дойдет… Писать маслом я не обучена.

Его лицо прояснилось.

— Арртио!

— Арртио, художник, — подтвердила она. — Хоть и посредственный. Так говорят мои учителя, ведь я женщина, а женщинам таланты не нужны, кроме таланта рожать талантливых детей. — Она не понимала, зачем говорит ему об этом. Пустая женская болтовня, только и всего. Но остановиться не могла. Чем раздумывать, кто он и кто она, проще болтать, не давая ему раскрыть рта. — Я, конечно, стараюсь, учусь помаленьку. Надеюсь, еще пригодится… Когда нарожаю детей, снова займусь живописью.

— Почему бы и нет? — Он пожал плечами. — Признаюсь, я никогда не изучал живопись, хоть и знаком кое с кем из арртио. Не возьму в толк, почему нельзя заниматься тем, что вам больше всего по нраву?

Сын герцога. Вот уж и впрямь голубая косточка. Что он знает о жизни за стенами Палассо Веррада?

— Да я бы не прочь, — сказала она. — Но слишком мало осталось времени. От меня ждут детей, а с детьми уйма хлопот. Впрочем, если родится сын и будет признан Одаренным, его у меня заберут. — Сааведра дернула плечом и перевела взгляд с недоумевающего собеседника на фонтан. — Простите, не следовало говорить вам об этом. — Она сделала глубокий, прерывистый вдох. — Граццо, дон Алехандро. Если б не ваша доброта, этот подлец наверняка бы меня утопил. Обязательно помолюсь за вас на ночь, — Моментита! — Он нерешительно протянул руку. — Вы не откажетесь погулять со мной? В такой толпе разговаривать трудно… Вот что! Я угощу вас лимонадом и найду местечко в тени. — Его улыбка была ослепительна. — И клятвенно обещаю не топить вас в фонтане и не докучать непристойными предложениями даже под предлогом Фуэга Весперра.

Он вновь улыбнулся, и Сааведра заметила кривовато выросший зуб, о котором говорил Сарио. У нее запылали щеки.

"Матра Дольча! Нет! Я не могу, не должна! О дон Алехандро…” Она лихорадочно огляделась по сторонам И поняла, в чем причина ее страха и замешательства: над нею высился Катедраль Имагос Брийантос.

— Екклезия ни за что не допустит! Улыбка исчезла.

— Екклезия? Почему? Да что плохого в том, что мы с вами попьем в тени лимонада?

Впервые в жизни она произнесла свою фамилию не с гордостью, а с ужасом:

— Я… Грихальва.

— Правда?

Напрасно она искала на его лице признаки отвращения и негодования.

— Так вот почему вы заговорили об искусстве. Ваш род славен художниками.

Меньше всего в эту минуту она ожидала услышать такие слова. Только вежливость, впитанная чуть ли не с материнским молоком, помогла найти подобающий ответ.

— Граццо, дон Алехандро, вы очень добры.

— Доброта ни при чем, — возразил он. — Я люблю говорить правду. Я часто, почти каждый день, бываю в Галиерре Веррада, — там висят шедевры мастеров из вашей семьи.

"В том числе оригинал “Смерти Верро Грихальвы” кисти Пьедро”. Сааведра невесело улыбнулась.

— Да, конечно.

— Вот так. Вы Грихальва, а я до'Веррада. И бассда. Так как насчет лимонада и тенечка?