Тонкая зелёная линия - Дмитрий Конаныхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, хорошо. Но первый танец за мной!
– Договорились, Володя. Хорошо… Алёша, так всё-таки, можно человека, человеческий мозг сохранить – навечно?
– Можно, Женя. Я могу вас называть – Женя? Так вот, Женя. Самое сложное не просто погрузить тело в жидкий азот или жидкий гелий, а в том, что при замораживании, пусть даже при самом быстром, какое сейчас возможно… Спасибо, мне хватит. А вот заливное? Это из щуки? М-м-м, как вкусно. Моя мама очень хорошо заливное из щуки готовит. Так вот, при даже самом резком замораживании между клетками тела потом растут ледяные кристаллы. Эти кристаллы постепенно вырастают и разрезают клетки.
– Погоди, Алёш, – подал голос Красный, – погоди. А как же протекторы – тот же глицерин? Я слышал, ещё этиленгликоль?..
– Да, конечно. Но пока ещё не научились большие объёмы тканей правильно готовить. Плюс ещё токсины получаются. Но это всё решается, конечно. Представляешь, ещё пять, максимум десять лет, и можно будет останавливать смерть. Знаешь, старик, что самое смешное? Что там, в Америке, это всё продают как средство для вечной молодости. А у нас – это забота общества о каждом члене общества.
– Погоди, физик, прямо-таки о каждом? Ты как себе это представляешь? Ну, заморозят, скажем, меня. Потом отморозят через пятьдесят лет, вылечат и: «Здрасьте, внучки, вот ваш дедушка! Кормите меня!» Так?
– Ну почему же, Володя, – Евгения Владимировна улыбнулась. – Ведь вы зато сможете рассказать своим праправнукам что-то такое, о чём они, даже при коммунизме, знать не будут. Ну, скажем, о том, как мы тут сидели и разговаривали. Или о том, как люди друг другу верили. Или не верили. Или мечтали. Это же очень важно – рассказать. Научить.
– А они отмахнутся и скажут: «Деда, на фиг нам твой нафталин, нам до старта на Тау Кита, (как там Высоцкий пел – “на Тау Ките живут в красоте”? – осталось пять минут». И буду я стоять, весь такой починенный и ненужный?
– Ну почему же? Будешь на Тау Ките на каких-нибудь кракозябров охотиться!
– Очеретня! Заканчивай заливать! Вот скажи, тебе бессмертие нужно? Ребят! Вот кому нужно бессмертие?
– Алексей! Скажите, – вдруг подала голос Софья Яновна. Она так незаметно молчала, что все даже как будто проснулись и посмотрели на неё. Соня неожиданно густо покраснела. – Скажите, Алексей, а вы верите в бессмертие души? – она быстро поправила воротник своей лучшей блузки, выглаженной со всей провинциальной тщательностью.
Эл уже ничему не удивлялся. Отмахать-отробинзонить за день больше тридцати километров по морозу, выпить водки натощак, снова вспомнить, кто ты по-настоящему есть на белом свете, вдохнуть запах чужого уюта и неожиданной, незаконной, недозволенной – и такой возможной женской ласки – да что его могло в тот вечер сдержать?
– Почему – «бессмертие души». Человек. Человек бессмертен. Мы – бессмертны. И безо всякой техники. Уже сейчас.
– Э! Эй! Эй, Очеретня! Вероника! Так, Красный, оторвись от Маши, слушай, что наш начпрод говорит! Ну-ка, ну-ка, Филиппов, повтори. «Человек – бессмертен»? Бессмертен – сейчас?
– Да.
За столом затихли. Алёшка спокойно улыбался Сонечке, которая даже краснеть перестала. Он кожей чувствовал каждое движение Евгении Владимировны, чувствовал красивую женщину за два метра от себя и наливался мужской силой. Давно он так сильно не возбуждался. Что только с мужчинами делает близость незнакомой женщины…
– Ну-ка, Филиппов, скажи, скажи. Ты у нас в бессмертие веришь?
– Не верю – знаю.
– Да как же?
– Да просто, Вова. Вот скажи, например, Ломоносов. Да-да, Михайло Васильевич. Знаешь такого? Он что, сейчас рядом с нами? Жил бы он, скажем, в Свердловске или Омске, гремел бы на всю страну своими изобретениями и открытиями, даже если бы наш современник, знал бы ты, что он живой? Ну нет же. Тебе о нём бы другие люди рассказали. Или по телевидению показали. Вообще, если человек не нос-в-нос – он для нас живой ровно потому, что о нём нам рассказали. Ты маму часто видишь, Вова?
– Нет. Раз в год.
– Но она же для тебя живая? А для меня мой дед, которого я никогда не видел, он – живой. В моей памяти. Понимаешь, мне отец так о нём рассказал. Вот Женя правильно говорит – важно, как и что рассказать. Не просто рассказать. Передать. Передать что-то такое, что важнее любых архивных или музейных подробностей. Это пусть историки хранят на своих магнитных лентах рассказы обо всём. А люди друг другу передают не просто память о других людях, люди любовь передают. Понимаешь? Любишь ты свою бабушку, передашь своим внукам любовь к ней – вот и.
– Вот как? Ну что, за бабушек и дедушек наших? – Вовочка поднял чарку. – Ребят, давайте за родителей наших. Со старым Новым годом нас – их! Сколько там осталось? Ох ты ж господи! Зануда ты, Алёшка, зануда! Пять минут до Нового года! А ты о бессмертии заболтал всех! Слишком ты умный, Алёшка. Вероника! Ника, позовите ребят, пожалуйста. Хорош им курить, замёрзнут. Алёшка, где там шампанское? Женя! Женечка, прекрасная Женя, и где вы только достали такие прекрасные фужеры? Ребята! Ребята, давайте быстрее к столу! Ну, быстрее! Не пугайтесь, девочки! А! А? Видали?! Мастерство не пропьёшь! Сонечка, ваш фужер. Алёшка! Давай. Вася, Андрей. Ника, вы прекрасны. Машенька! Ну, ребята, кто скажет?
– Я скажу, – Евгения Владимировна встала, подняла бокал с шампанским. – Ребята! Друзья. Несколько секунд. Я загадаю. Пусть все из нас загадают то, о чём мечтают, что вам снится. Что даже не мечтается. Пусть в новом году всё-всё сбудется, всё самое лучшее! Ну? Не бойтесь мечтать! Мечта – это настоящее чудо, чудо, которое мы делаем! За мечту!
– А я вот тоже побуду волшебником, прекрасная фея Женечка. Алаверды! Алаверды! Расскажу о мечтах, пока есть несколько секунд. У вас, Женечка, будет прекрасная любовь. Да-да, не смотрите так. У Красного… Андрюшка! У тебя – тоже. Да-да, Машенька. А вот у Васи… Вася дембельнётся! Ах-ха-ха! И Алёша – тоже дембельнётся, назад вернётся. И ещё, скажем, у Алёши нашего скоро ребёнок родится! – окончательно взревновавший Мышкин безупречно «сдал» Филиппова. – За новую жизнь, Алёша! Вот! Ну, с наступающим? Считаем!
Воробейкина, побледнев, улыбнулась сероглазому Алёше, словно падая с обрыва. Но вокруг зашумели:
– Пять! Четыре! Три! Два!! Один!!! С Новым годом! С Новым годом! С новым счастьем! Ур-р-ра-а-а! Ур-р-р-а!..
7
И были танцы. И были взгляды в душу. И разговоры, разговоры,
