Грозовой август - Алексей Котенев

— Вооружиться камнями! Живо!..

Десантники приготовились к последней схватке.

О переговорах с японцами комбат Ветров узнал, находясь в хвосте танковой колонны.

— Что же они наделали! — воскликнул он и побежал к комбригу.

Ветров знал повадки японцев еще по халхингольским боям и сразу заподозрил обман. Он досадовал, что не сумел вовремя вмешаться, отговорить от напрасной затеи.

Тридцатьчетверка комбрига стояла возле штабного автобуса. Из башни доносился голос Волобоя:

— Что? Слышишь выстрелы? Какие выстрелы? Ты у меня смотри, Бушуев! За парламентеров отвечаешь головой!

Едва Волобой спрыгнул с танка, как к нему подбежал Ветров.

— Это обман, товарищ гвардии полковник! Как можно верить!

— Еще один пророк объявился.

— Их надо спасать! Спасать.

— Спаси. Попробуй, когда они у черта в пасти. Добровольно туда залезли. Надули нас самураи.

— Да как же Русанов мог? Он знает японцев как облупленных!

— Сам настоял. Знаток самурайской психологии! Видишь, что вышло? Ну, об этом сейчас не будем. Действовать надо. — Волобой посмотрел на часы. Прошло больше часа, а от парламентеров ни слуху, ни духу. Теперь он уже не сомневался в обмане, понял: ни минуты терять нельзя. Приближается ночь. Ясно, что японцы для того и задумали переговоры, чтобы остановить наши танки и подтянуть на перевал свою артиллерию.

Волобой приказал Ветрову взять две роты автоматчиков, саперов и начать подготовку к штурму. Ветров передал приказание комбрига инженеру Воробьеву и командирам рот, а сам на мотоцикле помчался к Воротам Дракона, чтобы на месте оценить обстановку и принять решение.

Мотоцикл стучал длинными пулеметными очередями, на подъемах фырчал, кашлял. А комбат обдумывал, как скорее расчистить дорогу танкам и спасти заложников.

«Как нелепо получилось! — думал он. — Уж если погибнуть — так в бою, а не в самурайской западне». Горькое чувство досады давило сердце. Жалел Русанова, к которому прикипел за четыре года всем сердцем. «Эх, Викеша, Викеша...» — шептал комбат.

Еще сегодня утром Викентий Иванович обрадовал Ветрова, сказав:

— Ну, брат, отцарствовал я на высоком посту. Приезжает начальник политотдела бригады.

— Значит, и мое единовластие закончилось, — шутливо-недовольным тоном заметил Петров.

Они постояли, поговорили. И кто бы мог подумать, что к вечеру разыграется такая трагедия.

Мотоцикл подкатил к подлеску, где стояла головная походная застава. Из-за танка выскочил Бушуев.

— Там идет бой, — встревоженно сказал он. — К Воротам японцы нас не подпускают.

— Комбриг вызвал авиацию, — сказал Ветров. — Будем прорываться силой.

Бушуев доложил, что уже пробовал пробиться через Ворота Дракона, посылал туда танк. Но вернулся танк ни с чем. Горная речушка, что течет через пролом, глубока, — по существу, это естественный противотанковый ров, заполненный водой. Нужна помощь саперов. А японский пулеметчик не подпускает к Воротам.

Пока Ветров вникал в обстановку, наши бомбардировщики появились у Ворот Дракона, и вниз полетели бомбы. Одна из них упала в речушку, выбросив вверх султан грязной воды. Пролом окутало густо-коричневым дымом. Другая бомба угодила в какое-то строение, вверх и в стороны полетели комья земли, накатник, штукатурка, расколотые в щепу доски. «Не там ли наши парламентеры?» — подумал Ветров и болезненно поморщился.

Бомбы дробили стены пролома, раздвигали проход, камни, груды земли сыпались сверху в клокотавшую речушку. Когда грохот бомбежки стих, к Воротам Дракона пошли танки, за ними побежали автоматчики. В синем дыму, что шлейфом тянулся за танками, Ветров увидел Будыкина. Следом спешил с катушкой за спиной маленький связист.

— Ура-а-а! — прорвалось сквозь танковый рев.

В забрызганный липкой грязью, изрытый осколками пролом Ветров вбежал, когда первая группа автоматчиков уже проскочила через него и устремилась дальше. В узкой горловине клубился дым, застилая наполненные водой воронки. Автоматчики бежали, кричали «ура», спотыкались о вывороченные камни, проваливались в желтое месиво грязи.

На выходе из Ворот Дракона танки остановились. Выброшенная авиабомбой земля завалила русло речушки, вода поднялась, хлынувший поток затопил глубокую воронку, забурлил в каменных завалах.

— Где саперы? Саперов сюда! — закричал Ветров.

Бухарбай со своими автоматчиками попытался выйти из узкой горловины, но их обстреляли минометы. Все поползли назад, к танкам...

Минометный огонь преградил путь вперед. «Вся надежда теперь на танки», — глянув на рычавшие машины, подумал Ветров.

Направляющая тридцатьчетверка поползла по срезу скалы над самым краем воронки. Но не удержалась на крутизне, боком съехала вниз и плюхнулась по самую башню в воду.

Бушуев выругался в сердцах, но тут же сообразил: торчавшая из воды тридцатьчетверка может послужить мостом для других машин. Танк Бушуева, опираясь на застрявшую машину и на край воронки, пошел вперед. У выхода из пролома подмял японского пулеметчика, дал два пушечных выстрела и, развернувшись, ринулся к дымящимся развалинам. За развороченными стенами мельтешили в пыли и дыму баргуты. Они вскакивали на коней и мчались во весь опор к перевалу.

— Дай им духу! — крикнул Бухарбай, погрозив кулаком.

— Вперед! — Ветров вместе с десантниками побежал за бушуевской тридцатьчетверкой. Танк пробился через каменный завал и вдруг нырнул в глубокую воронку. Комбат оказался на виду у японцев. Разорвалась мина, и Ветров упал на каменистый пригорок.

Танк выбрался из воронки и стремительно рванулся к развалинам. Бушуев, прильнув к стеклу триплекса, оглядывал все, что лежало на пути. Остался позади вывороченный с корневищем дуб, хрястнул под гусеницами сваленный телеграфный столб. Дальше показалась разрушенная стена. Из-под нее вдруг вынырнул человек, замахал руками. Башенный стрелок хотел срезать его очередью, но Бушуев вовремя скомандовал:

— Отставить! Это наш десантник — тот бурят-отчаюга!..

Около Баторова появился Юртайкин, потом вырос Забалуев. Прокопченные, запыленные, они с радостными криками бросились к танку. А от пролома навстречу им бежали автоматчики, перелезали через обломки стен, трясли за плечи, обнимали освобожденных пленников.

— Они живые! Живые!

— Это у нас запросто!.. — хвастанул по привычке Юртайкин, хотя от усталости едва держался на ногах.

— Семен силен!

— Только вы, ребята, не вздумайте качать меня! — предупредил он. — Уроните, черти, а я не застрахованный...

Как из-под земли вырос старшина Цыбуля с термосом за плечами.

— Боны ж, мабуть, голодные, як цуцыки, — сказал он и внушительно скомандовал: — Всему личному составу прынять горячу пищу!

Всеобщую радость оборвала Аня Беленькая.

— С комбатом несчастье! — пронзительно вскрикнула она, подбежав к развалинам. Лицо у нее заплаканное, волосы растрепались.

Все бросились к пролому.

Алексей Ветров лежал без сознания на каменистом бугре вверх лицом с плотно закрытыми глазами. На выгоревшей гимнастерке темнели расплывшиеся пятна крови. Минный осколок попал в грудь, пониже ордена. Над раненым склонилась на коленях Вероника — щупала пульс, зачем-то терла пальцами его лоб, то и дело ерошила волосы.

— Нет, он еще живой, дышит... — проговорила она.

Полуживого комбата осторожно перенесли в санитарную машину. Трех убитых автоматчиков и шестерых саперов, погибших при штурме крепости, похоронили на холме у Ворот Дракона. С ними положили и умершего от раны Березкина.

Чувствительный Илько смахнул ладонью непрошеную слезу, тихо прошептал:

— Скушно им будэ лежать на чужбине... Остаются в китайской земле...

Волобой подал команду «По машинам!», и все бросились к танкам.

Судя по тому, с каким упорством Кабаяси пытался задержать бригаду у пролома, можно было наверняка предугадать: японцы подтягивают артиллерию. И комбриг спешил к перевалу.

XI

Над Большим Хинганом собиралась гроза.

Порывистый ветер метался по ущельям, трепал вцепившиеся в горные кручи деревья, пригибал к земле травы, рвал в клочья тучи, и они, разорванные, бесформенные, ползли по низкому, хмурому небу.

Танки шли навстречу грозе.

Иволгин с беспокойством поглядывал на тучи, на темневшие впереди горы. Он рассказал Бушуеву о своих злоключениях в катакомбах Кабаяси, о встрече с Мамурой, и теперь оба они сожалели о том, что гроза привяжет к земле авиацию, и она не сможет нанести удар по японской артиллерии, если ее успели подтянуть. Значит, обстановка может сложиться здесь потруднее, чем у Ворот Дракона.

Выше в горы — сильнее ветер. Здесь, на просторе, он неистово бил в лица, трепал кроны деревьев. Шумевшая под пасмурным небом листва казалась неестественно бледной — как выгоревшая солдатская гимнастерка. Иногда на колонну налетала дождевая волна, смывала с танковой брони дорожную пыль, неслась игристыми потоками по склонам и сумеречным распадкам.