Антизолушка - Татьяна Герцик

— Берите стул и садитесь поближе! У нас общего чайного стола нет, приходится так, за чьим-нибудь. Чаще за моим, за ним безопаснее, он от входа подальше. Любовь Николаевна, присоединяйтесь!

Зайцев подхватил стул от Катиного стола, хотя Лизонькин был гораздо ближе. Но брать там ничего не хотелось…

Любовь Николаевна, для максимального удобства подкатив громоздкое компьютерное кресло, поставила его так, чтобы касаться своим обнаженным коленом ноги гостя. Илья отодвинулся от нее, сделав вид, что не заметил ее явных призывов. Поняв, что ее надеждам опять сбыться не суждено, она досадливо передернулась и, стараясь скрыть досаду, обидчиво протянула, указывая подбородком на Лизонькин стол:

— Да, у Королевой монитор-то какой шикарный! — и, пытаясь отыграться за несуществующую обиду, возмущенно потребовала у инженера: — А нам когда такие дадут? Почему одним всё, а другим ничего?

Илья молча дернул плечом, отметая нелепые претензии.

— Вопрос не по адресу. Я ведь не директор.

— Конечно, не у всех же папочки крутые, как у Королевой.

Вмешалась Марья Ивановна, любящая справедливость и считавшая, что каждой сестре надо непременно выдать по серьге.

— Да если бы Лизонька плохо работала, никто бы ей хороший компьютер не дал.

Зная прямоту Марьи Ивановны, Любовь Николаевна не стала продолжать скользкую тему, чреватую ненужными подробностями. Быстро перевела разговор, не давая собеседнице продолжить:

— А вы где отдыхали, Илья Викторович?

Он вкратце поведал о своих приключениях, потом, воспитанно поддерживая разговор, спросил о том же у собеседниц.

Марья Ивановна провела отпуск на своей даче под городом, что делала из года в год, уверенная, что лучше отдыха не бывает. Когда она закончила живописать запахи свежесорванных укропа и петрушки и божественный вкус собственных огурчиков, Любовь Николаевна с чувством собственного превосходства начала рассказывать о своем круизе по Дунаю, в который ездила с мужем. Но ей там не особенно понравилось.

— Сервис потрясающий, конечно, но скучновато. На теплоходе главным образом немцы были, а они знаете, какие чопорные!

Зайцев рассудил, что проблема была явно не в немцах, а в ревнивом муже, который не позволил красивой жене развернуться во всю ивановскую.

— А где ваши коллеги? — он небрежно кивнул в сторону пустующих столов и с замиранием сердца стал ждать ответа. Марья Ивановна тут же с удовольствием подхватила:

— Катя, как обычно, отдыхает у родственников в Волгограде, а Лиза в этом году уехала на Таити. С мамой.

Любовь Николаевна заговорщицки подмигнула Зайцеву, фривольно толкнув его коленкой.

— Я думаю, что маму эту зовут Шурик, или Макс, или Вася.

Марья Ивановна гостеприимно отрезала кусок рулета и подвинула его запечалившемуся гостю, который его тут же сжевал и не заметил. После этого возразила:

— А я думаю, мама — настоящая. Лиза никогда своих ухажеров от нас не скрывала, чего ей и тут-то врать? Мы ведь осуждать ее не собираемся. И сами не без греха. — И она с прозрачным намеком покосилась в сторону собеседницы.

Та немедленно надулась и оттолкнула от себя тарелочку с рулетом.

— Ну, не знаю, не знаю… И что вы ее постоянно защищаете?

Немолодая женщина твердо ответила, глядя гостю прямо в глаза, как будто говоря ему одному:

— Да потому что она хорошая девочка. Умная, добрая, отзывчивая. А что красивая, так это просто каприз природы. И ничего в этом страшного нет!

В этих словах Зайцеву почудился тайный намек, и на душе стало почему-то так легко, как будто в его жизни уже случилось что-то удивительно хорошее.

Он допил кофе, поблагодарил дам за гостеприимство и ушел, отказавшись от настойчивой просьбы Любови Николаевны посидеть еще немного.

Стоило ему войти в отдел, как обеспокоенный его долгим отсутствием Игорь удивленно воскликнул:

— Что там с тобой делали, Зайцев? С чего ты засиял, как свежевычищенная сковорода?! Ты поосторожнее давай! А то ведь неприятностей будет выше головы! Это не тот случай, когда можно голову терять!

Илья безмятежно одарил его легкомысленной улыбкой, повергнув этим приятеля чуть ли не в шок:

— Так ведь смотря как к этому относиться. Ежели как к маленькому развлечению в скучной жизни, то совсем другой коленкор получится.

Не веря своим глазам и тем более ушам, Петухов напрямик сказал, взмахивая отверткой, как кинжалом:

— Ну-ну, лезь в пасть к тигрице, не стесняйся! Ей давно кушать хочется! Только потом, когда от тебя обглоданные косточки останутся, не жалуйся, что тебя не предупреждали.

Зайцев, понимая, что говорят они совершенно о разных людях, не стал разубеждать друга в ошибочности его выводов. Зачем? Так спокойнее.

Живя дома в «приятной» компании с хулиганистым попугаем, страдающим манией величия котом, черепашкой с наркотической зависимостью и прожорливыми рыбами, к тому же вынужденный готовить себе пищу самостоятельно, Илья даже заскучал по привычным нотациям матери. Теперь он относился к ним как к побочному продукту довольно приятных жизненных отношений. Во всяком случае, при наличии родичей ему никогда не приходилось задумываться, откуда берется корм для животных. Когда у попугая в его пакетике ничего больше не осталось, пришлось обежать несколько магазинов, чтобы добыть точно такой же. Правда, в соседнем магазинчике ему предлагали другой птичий корм и даже обещали, что он гораздо лучше, но купить его Илья не решился, кто знает, как на него отреагирует Кешка? Вдруг у него живот заболит, сдохнет птичка, что тогда делать? Заменить попугая проблемно, подмену сразу раскусят, это тебе не одинаковые рыбешки, над которыми он особо и не трясся. Если и пропадет какая-нибудь из них, вполне можно прикупить таких же в ближайшем зоомагазине.

С Мурзякиным вообще хлопот не было, тот покорно доедал остатки сваренных хозяином безвкусных супов. Правда, после работы приходилось терпеливо наглаживать его минут двадцать, когда наскучавший в одиночестве кот, сладострастно мурлыкая, неистово терся об его ноги. Лучше всех себя вела черепашка, гулявшая себе по балкону и жевавшая все цветы, до которых могла дотянуться. Каждый из животных по отдельности был бы вполне терпим, но в общей массе они утомляли.

Но к концу лета дома снова царил обычный кавардак: приехавший с юга вместе с бабушкой и дедушкой Костя без перерыва хвастался перед дядькой своим умением плавать и нырять, собранными классными ракушками и потрясающим загаром; Ольга с Валерием тоже вернулись из санатория и с новыми силами без передышки ссорились; мать привычно учила сына жить, а отец сердито бурчал, всегда чем-нибудь недовольный. В общем, семейная жизнь вошла в привычную колею.