Странные и удивительные мы - Кэтрин Айзек

поняла, что не хочу жить в одиночестве. У меня была работа, но это не вся жизнь, вопреки тому, что некоторые люди могли думать обо мне. Я хотела, чтобы кто-то, пусть не Роб, делил мою жизнь, радости и проблемы. Меня поразило, что, возможно, по этой причине мы с ним так долго продержались вместе. Быть вместе означало, что никто из нас не одинок.

Теперь, уже подав заявление об уходе, не было смысла идти на старую работу. Чтобы отвлечься, я решила пройтись по магазинам St David's. Когда я выходила из парфюмерного магазина Jo Malone в облаке ароматов пробников, мне позвонил Эд.

— Ты — темная лошадка! Я только что столкнулся с твоим отцом. Он рассказал мне о твоем переезде в Ливерпуль. И ты держала новость в секрете!

Его голос звучал весело и игриво.

— Да, я только что написала заявление.

— И когда ты должна приступить?

— Через четыре недели.

— Ага, значит мы сможем встретиться в субботу вечером? Или у тебя слишком много дел?

— Я безработная. Мне абсолютно нечего делать.

— Отлично. Тогда встречаемся. Положись на меня, я организую что-нибудь хорошее. И… Элли?

— Да?

— С нетерпением жду встречи.

***

Он пригласил меня в новое место на Болд Стрит, где среди кирпичных стен, на столиках в деревенском стиле с мерцающими свечами, подавали маленькие порции блюд и коктейли. Мы, сидя в тени, ели фалафель, пили Whip Royales, и предавались воспоминаниям.

Всматриваясь в лицо друга и видя его сияющие глаза, я думала не только о Робе, но и о тех мужчинах, с которыми встречалась в университете все эти годы. Секс на одну ночь, флирт и заигрывания. Внезапно возник вопрос, который годами подавлялся. Почему ни с кем я не чувствовала себя так, как с Эдом?

— Роб едет с тобой в Ливерпуль?

Я замерла, бросив на него взгляд из-под ресниц.

— О, папа тебе не сказал?

— Сказал что?

— Что… мы расстались.

Выражение его лица мгновенно изменилось.

— Ой. Прости. Я просто предположил… Я не знал. Хочешь рассказать?

— Нет, — быстро ответила я, вонзая вилку в еду.

Эд сердито нахмурился.

— Ничего страшного. Честно. У нас с ним разные пути, — предложила я версию, которая, как надеялась, удовлетворит моего друга.

— Чувствую себя идиотом. Сижу здесь и радуюсь: «Как чудесно, что ты вернулась!»

— Это действительно чудесно. У меня теперь работа моей мечты.

— Значит, это ты бросила его? — осторожно спросил Эд.

Я заерзала на месте.

— Не я. Но все в порядке. Правда.

Странная тишина повисла в воздухе. Мне нестерпимо захотелось сменить тему.

— Ты закончил ремонт?

Эд потратил целое состояние на свой новый дом.

Но он молчал. С расширенными зрачками, не отрываясь, мужчина смотрел на свечку.

— Эд?

— Хм? Извини.

— Как дом? В прошлый раз, когда мы разговаривали, ты обустраивал новую ванную.

Мой друг посмотрел на меня и опустошил бокал. Я почувствовала, как тепло его глаз согревает мое лицо.

— Дом выставили на продажу. Мы присматриваем место в Уиррал.

— Шикарно. — В голове щелкнуло. — Мы?

Эд помедлил.

— Помнишь, я рассказывал тебе о Джулии?

Потребовалась минута, чтобы вспомнить, как в нашу последнюю встречу под Рождество он рассказывал, что начал встречаться с кем-то с таким именем. Они познакомились на одном их благотворительных мероприятий. После этого я даже заглянула на страницу Фейсбук этой девушки и поместила ее в категорию бесконечных «Эмили» и «Аннабель». Я была уверена, что их отношения не продлятся долго.

— Мы хотим успеть что-нибудь приобрести до… до свадьбы. Вот почему я хотел увидеть тебя сегодня, Элли. Я хочу, чтобы ты была моей свидетельницей.

***

Заниматься организацией мальчишника для Эда было неправильным на всех уровнях. Не потому, что у меня вагина, и по традиции я вообще не должна там присутствовать. Я занималась организацией, возможно, находясь в шоке от того, что он женится на женщине, с которой до сих пор не знакома, но была полна решимости полюбить ее. Правда.

Утром в день мальчишника я забирала жениха из его дома. Когда вошла в холл, заметила, что теперь — когда его невеста переехала сюда, — квартира выглядела иначе. Темные стены были выкрашены в легкий оттенок серо-голубого цвета. Книги, обычно сложенные в беспорядке от пола до потолка, теперь были отсортированы и красиво расставлены на глянцевых полках. Но самое поразительное изменение — отсутствие беспорядка. Не было разбросанных повсюду журналов, пультов дистанционного управления, приклеенных ключей от дома и заметок на холодильнике.

Я повторяла себе, что мне не страшна встреча с девушкой, но живот с самого утра сводило от волнения. Эд пригласил меня на кухню, где его невеста тепло поприветствовала меня. Ее безупречная кожа, как поверхность атласной балетной туфельки, восхитила меня. Я поразилась красивым волосам, собранным в аккуратный пучок, в отличии от моих непослушных локонов, которые вели себя не так, как им велели.

Мгновение спустя Джулия взяла меня под руку, словно я была ее давно потерянной сестрой.

— Ты заслуживаешь медаль, Элли. — Она щелкнула по чайнику. — Вряд ли найдутся смелые женщины, готовые пойти на мальчишник с двенадцатью парнями, не говоря уже о том, чтобы организовать его. Надеюсь, они будут обращаться с тобой как с леди.

— С женщинами так больше себя не ведут, — ответила я.

Эд улыбнулся.

— Элли справится. Она смотрела фильм «Похмелье», так что знает, чего ожидать.

Джулия подошла и сжала ему руку.

— Ты такой глупый, — пробормотала она и чмокнула его в висок.

Джулия не торопясь расспрашивала меня о семье и о работе. Похвалила мои старые потертые сапоги, хотя я уверена, сама бы их ни за что не надела. Девушка умело вела светскую беседу, не поддаваясь искушению поговорить о себе, какая бы увлекательная жизнь у нее не была, по крайней мере, для меня.

В какой-то момент я очень остро почувствовала, что в комнате повис вопрос, который необходимо обсудить. Когда жених вышел, я спросила:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что Эд выбрал меня свидетелем?

Она улыбнулась.

— Элли, конечно, нет. С чего бы это?

— Уверена, он объяснил тебе, что наши отношения всегда оставались платоническими все годы дружбы.

Ее взгляд смягчился.

— Объяснил. Очень мило с твоей стороны сказать об этом, Элли, ты настоящее сокровище. Но не волнуйся! Впервые упомянув твое имя, Эд отметил, что никогда не чувствовал к тебе ни малейшего влечения. — Она замолчала. — О, это прозвучало ужасно, прости! Но ты ведь чувствуешь тоже самое к нему, правда?

Я могла бы истолковать ее слова как колкое замечание, но в ту минуту они мне показались невинными, без