Волки Одина - Александр Мазин

Дальше Санёк действовал на автомате. Побежал, когда все побежали. Перебирал ногами, стараясь не отставать от Шахида. И не упасть. О том, что его могут подстрелить, не думал. Даже когда вокруг завизжали пули, упал не поэтому, а потому, что упал Шахид. Точнее, залег. Забил пулемет. Саньку показалось – он не грохочет, а как-то по-особенному звенит.

Шахид опорожнил одну ленту, забрал у Санька новую коробку. Тут прямо перед ними вспухла серия взрывов, и Шахид снова вскочил, кинулся в пролом, упал (Санёк вместе с ним), выпустил несколько коротких очередей… Мимо Санька с топотом промчались несколько бойцов. Еще одна пулеметная строчка. Бойцы вскочили, промчались еще с десяток метров, залегли.

Санёк наконец увидел, откуда по ним стреляют. Огненные вспышки прыгали в дверях и окнах ближайшего строения. Когда пулемет Шахида работал, вспышки исчезали. Потом появлялись снова. Уши Санька забила вата, но он всё равно слышал, как посвистывают пули.

– Давай бей! – заорал Шахид. – Кажу цель! Банан ему в серево!

Пулемет облил свинцом дверные и оконные проемы, а справа от Санька вскочил на ноги человек с гранатометом.

Пыхнуло назад пламя. И тут же рвануло внутри строения.

– Кабздец котенку!

Санёк оглянулся. Ёрш. Как он оказался рядом? И Любка тут. Цела. А где Бабочка? Вон он. Сидит, зажимая рану на предплечье.

«Жгут, – подумал Санёк. – У меня жгут в разгрузке».

Вскочил…

– Куда? – заорал Шахид, но Санёк уже был рядом.

– Мой возьми! – проскрипел зубами Бабочка. – Твой самому пригодится… может быть.

– Помалкивай! – Санёк воткнул иглу шприца повыше раны, потом забинтовал. Криво, но крепко.

Всё. Вокруг поднимались люди. Те, кто остался жив. Кончилось, что ли? Как быстро.

Подошел Шахид. Врезал Саньку по шее:

– Я сказал, не бегать! – потом похлопал по плечу и отобрал последнюю коробку с лентой.

– Любка, с недобитками разберитесь тут.

– А зачистка?

– Как-нибудь без салабонов обойдемся. – Кивнул одному, второму – из чужих траппов, собрал группу человек в шесть и двинул внутрь цеха.

– Пошли, – сказала Любка. – Поработаем мясниками.

Санёк считал, что после викингов у него выработался иммунитет к убийствам. Но ошибся. Тошнота то и дело подкатывала к горлу. Ошметки тел, разорванные, обгорелые, перемешанные с землей, камнями, железом. Десятки людей, корчащихся от боли, воющих, с вырванными кусками мяса, зажимающих раны, пытающихся уползти, спрятаться, забиться в щель…

И женщины. Некоторые – красивые. Были красивыми. Больше повезло тем, кого разорвало в клочья. Эти – отмучились.

Любка наступила ногой на ползущего Черноухого, за которым тянулась кровавая полоса. Алая лента на черной земле…

Любка пинком перевернула раненого на спину.

Блин! Женщина. Девушка. Лет пятнадцати на вид. Расширившиеся от ужаса глаза, рука с растопыренными пальцами – жалкая попытка защиты…

Точный удар ножом в сердце. Глаза закатились, тело содрогнулось и обмякло.

– Зачем? – крикнул Санёк, схватив Любку за руку.

– Что – зачем?

– Зачем ты ее убила?

Любкины глаза сузились:

– Знаешь, что Черноухие делают с пленными? Ладно, неважно. Вбей в свою башку, мальчик: врага уничтожают! Понял? Враг клана должен быть мертв! И только так! Без соплей! Без дурости: «Ах, она такая красивая и юная!» Запомни еще: командир приказал добить, и ты добиваешь. Всех! Баб, детей… всех! Под корень!

– И меня ты тоже убьёшь? – спросил он. – Если прикажут?

– Даже не сомневайся!

Санёк смотрел на бешеное лицо Любки: «И я думал, что она испытывает ко мне какие-то чувства…»

Любка, похоже, почувствовала его настроение и бросила с той же яростью:

– И за тебя я тоже буду убивать! И жизнь положу, чтоб тебя выручить! И ты тоже – будешь! Потому что ты – наш! Ясно? А теперь пойдем и закончим дело. Каждый из них, если выживет, жизнь положит, чтоб выпустить тебе кишки. Даже вот такая соплячка! – Она злобно пнула труп девушки и двинулась дальше. Санёк потащился за ней, размышляя о вечном.

Да, Черноухие и впрямь были черноухими. Верхние края ушей заострены (то ли подрезаны, то ли от природы такие) и густо татуированы черным. Такая вот примета.

Два паровоза из четырех удалось починить. Третий тоже кое-как поставили в строй, сняв запчасти с четвертого. Повезло, что цистерны оказались пустыми, потому что издырявило их изрядно. В дырки вбивали чопики. Заваривать некогда, да и нечем. Залепляли сверху резиной, чтоб защитить от попадания огня. Паровоз – это не «Урал». В рабочем режиме из его трубы искры летели только так. Их было видно даже в густом, как смола, дыму.

Выглядели эти местные боевые машины весьма внушительно. Метровой ширины гусеницы, высота никак не меньше четырех метров. И это при общем широком и приземистом силуэте. Броневые плиты вокруг тендера, набитого древесным углем, сантиметра два толщиной. На крыше – две почти плоские башенки: пушка и тяжелый пулемет на круговой турели. Еще один пулемет торчал из смотровой щели. Охотно верилось, что этакая махина не по зубам даже здешним монстрам. Вокруг двух паровозов копошились Чистильщики. Третий уже развел пары и коптил небо клубами жирного черного дыма. Люки были откинуты. Из одного выглядывал Кирилл. Увидел – обрадовался:

– Сашка! Живой! Полезай сюда.

Внутри паровоза было на удивление просторно. Можно сказать, даже по-своему уютно. Электрическое освещение. Удобные кожаные диваны в отсеке для «пассажиров». Слышно, как за стенкой ровно гудит печь и посвистывает сбрасываемый пар.

– Сюда залезай, – позвал Кирилл.

Пулеметная башня. Пулемет здоровенный, тоже ленточный, но ленты не в коробке, а свободно.

– Осторожно, люк!

Санёк пригнулся, крышка, лязгнув, легла в пазы. Зазеваешься – можно без пальцев остаться. Башенка вместе со всем, что внутри, была посажена на толстую ось, вокруг которой и вращалась с помощью зубчатой передачи. Достаточно быстро, но с оглушительным треском стопоров. Хотя пулемет, несомненно, стреляет громче.

Внизу вдруг загрохотало, залязгало. Паровоз дернулся. Санёк вцепился в поручень. Вовремя. Паровоз сдвинулся рывком, и Санька едва не сбросило в открытый люк. Лязг и грохот были такие, будто сто чертей колотили молотами по сотне котлов.

Кирилл пихнул Санька, показал на шлем. Санёк натянул его. Сразу стало намного тише. Жаль, не радиофицирован. Обычная шапка. Тут Санька опять швырнуло. Паровоз разворачивался. Однако, развернувшись, он покатил неожиданно мягко. То есть вибрация была, но именно вибрация, а не тряска.

Ехали недолго. Рывок вперед. Стоп. Наступила ватная тишина. Санёк стянул шлем.

– Круто, да? – крикнул Кирилл.

– Могучая машина, – признал Санёк.

– Ага, – согласился Кирилл. – В боевом отсеке броня – сантиметров десять. Может, даже из гранатомета не пробьёт, хотя по-любому контузит неслабо! Хотя я б по корпусу бить не стал. Долбанул по гусянке – и привет! Встала, коробочка!

Обычно молчаливый, Кирилл был сейчас возбужден и говорлив.

– А уголь туда как бросают? – спросил Санёк.

– Не бросают, а подают, – поправил Кирилл. – Там транспортер. Он сначала от электрогенератора подпитывается. Это здесь. А в боевых, там, говорят, запуск от газа идет. Гильдийцы его как-то из древесины получают.

– Не понял. А это что, мирные?

– Ага, – Кирилл полез в ящик под сиденьем, вытащил ветошь и вытер перемазанные сажей и маслом руки. – Эти паровозы они в аренду сдают. Те, на которых сами гоняют, и быстрее, и защищены лучше. И пушка намного мощнее. Вылезай, Сашка! Пойдем, глянем, где Черноухие горючку нашли.

Вход, вернее, лаз в подземный танкер находился метрах в шести ниже уровня поверхности, точнее оценить глубину котлована было трудно, потому что вокруг громоздились многометровые отвалы. Но с одной стороны отвалов не было, а был выложенный бетонными блоками спуск.

– Серьёзно! – оценил Санёк толщину откинутого люка.

– Сверху еще метра три железобетона было, – сказал подошедший Бабочка. – Видите, на краях ямы.

– А что внутри?

– Солярка, я слыхал.

Внизу готовились качать горючее. Собственно, Черноухие уже всё подготовили: рукава, насосную станцию.

– Как они ее нашли? – спросил Санёк. – Под тремя метрами бетона?

– Может, на документацию наткнулись или еще как? Да пофиг! Главное – единички на наш счет скоро водопадом хлынут! И всё благодаря тебе! – Бабочка хлопнул Санька по спине.

– Я-то что?

– Химера! Тебя Игра любит. Мне бы так! – Бабочка завистливо покосился на Санькиного сфинкса. – Как думаешь, Кирыч, что нам Барабас отстегнет за находку?

Кирилл хмыкнул. Промолчал.

Подошла Любка.

– Голова наших зовет, – сказала она. – Хорош трындеть!

Остальные члены траппа уже собрались вокруг лидера.

– Как рука? – спросил Санёк Ерша.

– Спасибо, брат. Скоро в норме будет.

– Чистильщики, у нас почетная миссия! – объявил Голова. – Поедем на первом паровозе!