Подопечный - Сергей Костин

– Я говорю, детей бы постыдился. Может у вас там принято радоваться по каждому поводу, а у нас по другому. Мы ж не совсем звери. Ну да ладно, Повелитель. Извини, может что и не так старик сказал. Не обессудь.

Не, мне даже стыдно стало. Ничего себе! Они человечину кушают. Наносят, так сказать, непоправимый ущерб природному равновесию, поедая исчезающие виды, а мне стыдно должно быть? Не понимаю.

Дед подошел к столбу с пленниками. Мустафа, кажется, потерял рассудок. Глаза его дико метались, он что-то бессвязно бормотал, явно не замечая или не узнавая меня. Зинаида сползла по столбу, так и сидела, прислонившись к нему.

– Эй, парнишка! – дед ласково потрепал Мустафу за плечо, – Давай очухивайся. Вот так. Хорошо. А теперь с подружкой своей в котел лезьте. Водичка уж вскипеть должна.

Милый старикан. Мне он нравиться. Но не нравиться то, что он делает.

Мустафа, подхватив Зинку, на трясущихся ногах двинулся к котлу. Дед услужливо подставил ему табуретку и стал помогать закидывать девчонку в побулькивающий чан.

В этом месте я не выдержал.

Одним движение расстегнув на плаще бляхи, я откинул его в сторону и моментально обнажил меч.

– Всем стоять! Служба охраны леса. Это засада! За неповиновение – от двух до пяти.

Я уже представлял, как на меня кидаются разъяренные оборотни, как проливается кровь и падают тела. А если и мне суждено умереть, так я хоть буду знать, что погиб не зря, спасая жизни друзей.

Но волки не торопились нападать. Они как-то вдруг понурили головы, жалобно заскулили и, поджав хвосты, стали отползать в стороны. Один старик смачно сплюнул в шипящий костер и, обращаясь сам к самому, пробурчал:

– Ну вот. Приехали. Снова баланду без мяса жрать, – потом ко мне, – Ты что, не мог сразу сказать? Что за спектакли. Артист, блин! Ну что за молодежь пошла, никакого уважения к старикам.

И отвалил вслед за стаей к домам.

Я быстренько подбежал к ангелу, который с завидным упорством продолжал толкать в мягкое место Зинаиду, помогая ей перевалить через край котла.

– Мустафа, это я. Странник. Василий это. Ага. Давай-ка твою подружку сюда.

Спустив Зинаиду на землю, я раза два хлестанул по ее щекам и с удовлетворением заметил, как краска заливает девичье лицо. Жить будет. А это самое главное.

– Да перестань ты дрожать, – ангела, действительно, трясло, словно осиновый лист, –Все кончено. Вас не скушают. Вы спасены.

До хранителя слова доходили слишком долго. Но все же доходили. Сначала глаза приобрели осмысленное выражение, затем Мустафа узнал меня и, наконец, осознал где находиться.

– Мы спасены? – Мустафа нервно засмеялся, поглядывая на засевшую в границах света костра стаю.

– Спасены, спасены. Вот только не знаю, надолго ли. А как передумают оборотни? Надо сматываться, пока не поздно.

Но уйти нам не позволили.

Оборотни приняли человеческий вид и, угрюмые и недовольные, топтались небольшими кучками и замышляли тайные козни. Старик с бородой в сопровождении нескольких человек подошли к нам. Вид их не внушал ничего хорошего. Я их понимал. Приперся какой-то фрукт, испортил ночной пикничок, а теперь хочет смотаться.

– Кхе, кхе! – вежливый папаша, ничего не скажешь, – Мы так понимаем, что вы собираетесь улизнуть?

Что я мог ответить? Мол, мы хорошие парни, не трогайте нас?

– Мне показалось, что инцидент исчерпан? Я забираю этих людей и мы, дабы не беспокоить вас, сваливаем.

– Не получиться.

Я так и знал, что рано или поздно нам нахамят. Если дело дойдет до драки, то придется вновь обращаться к внутренней силе, будь она неладна.

– Что значит не получиться? – вслух возмутился я, – Или не уважаете службу охраны леса?

– Да вроде того… уважаем конечно, – дед замялся, но подбадриваемый спутниками, осмелел, – А кто, спрашивается, контрибуцию выплачивать будет? Неустоечку, так сказать?

Ну народ, ну времечко!

– Это за что неустойку то? Ты папаша говори, да не заговаривайся. Мне ж только свистнуть, как людишки мои из засады повыскакивают.

То, что я сморозил глупость, я понял сразу, но слово не воробей.

– Да одни вы здесь. Мы уж проверили. Так что сам поменьше языком молоти. Короче. Три картуза золотишка и, мы разойдемся, как в поле тараканы.

Я посмотрел на Зинаиду. Она пришла в себя и теперь знаками показывала, что ей необходимо что-то сказать мне тет на тет.

– Одну минуточку, товарищи. Думаю, проблем с выплатой не возникнет, – Я вежливо отвесил поклон, – Мне необходима консультация моего адвоката. Что Зин?

– Ты хоть представляешь, что такое три картуза золота?

– Да немного, наверное. А что, у нас нет золота? Мы, то есть ты не позаботилась об этом?

– Позаботилась, но не настолько. Вот эта здоровая кастрюля, в которую нас чуть было не запихали и называется картузом.

Ровно четыре с половиной секунды я стоял с опавшим лицом. Это как раз то состояние, когда глаза опадают на уровень щек, щеки на уровень подбородка, а последний находиться где-то в районе грудной клетки.

– Не-е, братцы, так дела не делаются! Это ж что получается, вы нас чуть не слопали, а мы вам еще и деньги должны? Не пойдет. Значит будем драться.

Меч, рассекая воздух, проделал несколько умопомрачительных пируэтов и элегантно вонзился перед ногами старика. Я даже сам не ожидал от себя такого виртуозного владения оружием. Что-то подсказывало мне, что на этом фокусы не кончаться.

Мустафа, вполне оправившийся от последнего потрясения, смело шагнул вперед и пристроился плечом к плечу ко мне. Зинаида отставать не собиралась, и встав в позу пьяного китайского сансея, навострила кулачки прямо в рожу старика.

–Ну, ну, ребята! Полегче, – дед быстренько спрятался за спинами сородичей.

Я решил, что пора добивать.

– Слышь, старик. Некогда мне тут с тобой сопли размазывать. Дел много. Слышал о Страннике?

– О Великом Страннике, – грозно добавила Зинаида.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. Я уж подумывал о том, не сморозил ли очередную глупость.

Оборотни как-то вмиг ожили, засуетились и шумящей толпой двинулись на нас. Только природное мужество и самообладание заставили меня не врезаться в приближающуюся толпу с разящим мечом и криком «Бей гадов».

– Так это ж Странник…

– Не узнали…

– Долго жить будешь. .

В одно мгновение меня обступила толпа, которая приятельски хлопала меня по плечам, ощупывала, а некоторые, особо рьяные представители, лезли целоваться.

Отпихивался и отбрыкивался я как мог. Но силы оказались неравными, и через минуту меня подхватили на руки и, горланя хвалебные здравницы, стали подкидывать в ночное небо.

Ангела и Зинаиду игнорировали полностью. Они скромно стояли в стороне от всей этой кутерьмы и наслаждались только что подаренной им жизни.